Пол Андерсон - Патруль времени

— Знаю.

«Трудновато будет, — подумал патрульный. — Не в моем характере пресмыкаться, но он может решить, что я слишком высокомерен, а он не собирается терпеть дерзости от какого-то проклятого Юпитером дикаря. Нервы у него, должно быть, на пределе, хотя это понятно».

— Генерал поступил весьма великодушно и мудро, приняв меня.

— Ладно, признаюсь, сейчас я готов выслушать даже христианина — лишь бы совет оказался дельным. А нет — так я бы с превеликим удовольствием распял его на кресте.

Эверард выказал удивление.

— Еврейская секта, — проворчал Цериалис. — Слышал об иудеях? Еще одна свора неблагодарных мятежников. Ну, а ты — насколько я понимаю, твое племя живет на востоке. Почему, провалиться мне в Тартар, ты ищешь себе забот в здешних местах?

— Я думал, генералу рассказали об этом. Я не враг ни вам, ни Цивилису. Я побывал в Империи и во многих областях Германии. Так сложилось, что я даже знаком с Цивилисом и с некоторыми его приближенными. Они доверили мне говорить от их имени, потому что я человек посторонний, против которого вы ничего не имеете. А так же потому, что, зная римские обычаи, я могу донести до них ваше слово ясным, неискаженным. Что касается лично меня, то я торговец, которому нравится вести дела в этих краях. Мирная жизнь приносит больше доходов, и, кроме того, я надеюсь получить что-нибудь за свои услуги.

Убеждать германцев было сложнее, но ненамного. Мятежники тоже ослабли и потеряли решимость драться до конца. Готу можно было поручить лично встретиться с имперским командующим, что могло принести пользу, но никак не ухудшило бы теперешнего скверного положения. После того как гонцы передали предложение, легкость, с которой удалось договориться о встрече, удивила германцев. Эверард ожидал этого. Он лучше их знал из хроник Тацита и наблюдений с воздуха, как тяжело приходилось римлянам.

— Мне все это известно! — резко произнес Цериалис. — Они забыли упомянуть лишь о твоем интересе в этом деле. Хорошо, мы поговорим. Но предупреждаю: начнешь вилять, я сам вытолкаю тебя отсюда. Садись. Нет, налей нам сначала вина. С вином в этом лягушачьем болоте хоть не так паршиво.

Эверард наполнил два серебряных кубка вином из красивого стеклянного графина. Стул, на который он сел, был также весьма изящен, а вкус напитка

— превосходен, хотя Эверард отдавал предпочтение менее сладким винам. Здесь, должно быть, все принадлежало Цивилису. Цивилизации.

«Никогда бы не стал восхищаться римлянами, но, кроме работорговли, налогов на крестьянский труд и садистских зрелищ, они принесли с собой еще многое другое. Высокая культура, процветание, широкое мировоззрение — эти ценности не вечны, но, когда прилив отступает, он оставляет разбросанные среди обломков книги, новые технологии, верования, идеи, воспоминания о том, что было раньше, — материал для потомков, который нужно ценить, беречь и использовать, строя новую жизнь. А из воспоминаний о прежней жизни остаются не только те, что связаны с элементарной борьбой за выживание».

— Так, значит, германцы готовы сдаться, а? — переспросил Цериалис.

— Прошу прощения у генерала, если мы неверно изложили свои мысли. Мы не сильны в латинском.

Цериалис стукнул кулаком по столу.

— Говорю тебе, прекрати ходить вокруг да около или убирайся вон! Ты принадлежишь к королевскому роду, происходящему от Меркурия. Во всяком случае, так себя держишь. Я тоже родственник императору, но он и я обыкновенные воины, которым досталось выполнять тяжелую работу. Так что пока нас здесь только двое, мы можем быть друг с другом откровенны.

Эверард рискнул улыбнуться.

— Как пожелаете, господин. Осмелюсь сказать, вы не совсем ошиблись относительно наших намерений. А раз так, почему бы вам не перейти к делу? Вожди, пославшие меня, не собираются идти в рабство. Но они хотели бы положить конец этой войне.

— Какие силы у них остались, чтобы ставить условия? Что у них за душой? Мы больше не видим перед собой настоящего войска. Последней попыткой Цивилиса, достойной упоминания, была морская операция этой осенью. Меня она не встревожила, а удивила: он еще трепыхается! Закончилась она для него неудачно, и он убрался за Рейн. С тех пор нам удалось разгромить его владения.

— Я отметил и ценю тот факт, что вы бережете его собственность.

Цериалис взорвался смехом.

— Конечно. Вбиваю клин между ним и остальными. Заставляю их задуматься, почему они должны проливать кровь и умирать ради его процветания. Я знаю, они уже сыты по горло. Ты пришел от группы родовых вождей, а не от него.

«Это верно, и ты довольно проницателен, парень».

— Связь несовершенна. Кроме того, мы, германцы, привыкли к независимости. Но это не значит, что меня послали, чтобы предать его.

Цериалис отхлебнул из кубка, отставил его в сторону и сказал:

— Хорошо, послушаем. Так что мне предлагают?

— Мир, как я говорил, — провозгласил Эверард. — Разве вы можете отказаться? У вас такие же трудности, как и у них. Вы говорите, что не видите больше вражеских войск. Это потому, что не продвигаетесь дальше. Вы завязли в опустошенной войной стране, где любая дорога похожа на трясину, ваши солдаты мерзнут, мокнут, голодают, валятся от болезней, приходят в отчаяние. Проблемы со снабжением ужасны и не улучшатся до тех пор, пока государство не восстановит силы после гражданской войны, которая продлится дольше, чем вы ожидаете. — «Хотел бы я процитировать знаменитую строку Стейнбека о мухах, одолевших мушиную липучку». — Тем временем Берманд и Цивилис набирают солдат в Германии. Вы можете проиграть, Цериалис, как проиграл Вар в Тевтобургском лесу, с такими же далеко идущими последствиями. Лучше согласиться с условиями, которые дают вам шанс на достойный выход из войны. Надеюсь, я был достаточно откровенен?

Римлянин вспыхнул и сжал кулаки.

— Ты был на грани наглости. Мы не преподнесем такой подарок мятежникам. Мы не можем.

Эверард смягчил голос.

— Тем… от чьего имени я говорю, кажется… что вы в достаточной мере наказали их. Если батавы и их союзники вернутся к вассальной зависимости и успокоятся за рекой, разве это не совпадет с вашими целями? В обмен они просят не больше того, что должны гарантировать своим людям. Никаких казней и угонов в рабство, не забирать пленных для парадов или для арены. Вместо этого — амнистия для всех, в том числе и для Цивилиса. Возвращение родовых земель, тех, что захвачены. Разобраться со злоупотреблениями, которые привели к началу восстания. Это значит, по большей части, что надо пересмотреть налоги, ввести местное самоуправление, обеспечить свободную торговлю и положить конец насильственному призыву в армию. Согласившись с этим, вы получите столько добровольцев, сколько может понадобиться Риму.