Пол Андерсон - Патруль времени

Тамберли охватил ужас. Он приподнялся и сел в траве.

— Как? Разве мы улетим не вместе?

— Нет, нет. Я не слишком тебе доверяю, приятель. Сначала мне нужно позаботиться о себе. Все дальнейшее — в руках Господа. Подожди здесь, пока я за тобой не вернусь.

В свете звезд тускло поблескивали шлем и металлический нагрудник.

Испанский рыцарь направился к машине времени. Сел за пульт. Пальцы его легли на светящиеся рукоятки.

— Сант-Яго с нами, вперед! — раздался клич.

Машина поднялась на несколько ярдов в воздух. Затем послышался хлопок, и роллер исчез.

Тамберли проснулся на рассвете. Берега реки были темны от росы. Рядом шелестел камыш, журчала и плескалась вода. В ноздри ему ударили запахи трав.

Все тело американца болело. Живот свело от голода, но голова была ясная. Исчезли последствия применения кирадекса — неспособность сосредоточиться и головная боль. Он снова мог соображать, снова почувствовал себя человеком. С трудом поднявшись на ноги, он некоторое время стоял на месте, вдыхая прохладный воздух.

Небо приобрело светло-голубой оттенок. Вдалеке с карканьем пролетела стая ворон. Кастелар так и не вернулся. Возможно, ему потребовалось дополнительное время. Когда накануне он увидел самого себя сверху, это, вероятно, вывело его из равновесия. Не исключено, что он вообще не вернется. В будущем, куда он направился, его могли убить… Либо он решил, что мнимый монах просто не стоит беспокойства.

«Довольно рассуждений. В моих силах сделать так, чтобы он никогда меня не нашел. И я буду свободен».

Тамберли двинулся в путь. Он слаб, но если будет экономить силы, то сможет добраться до побережья. Главное — держаться реки. А в устье вполне может быть какое-нибудь поселение. Люди уже давно научились переправляться морем из Азии в Америку. Туземцы, конечно, примитивны, но наверняка гостеприимны. С его знаниями он сможет стать у них важной персоной.

А потом… У него появилась идея.

Он меня отпускает. До земли — несколько дюймов. Я теряю равновесие и падаю. Снова вскрикиваю. Пячусь от него. Останавливаюсь. Смотрю.

Он по-прежнему в седле машины — улыбается. Сквозь гулкие удары сердца, отдающиеся в голове, слышу, как он говорит:

— Не пугайтесь, сеньорита. Я прошу прощения за столь неделикатное обращение, но иного выхода у меня просто не было. Теперь мы одни и можем побеседовать.

Одни! Оглядываюсь по сторонам. Океан совсем рядом. Это залив — на фоне неба просматриваются очертания противоположного берега. Похоже на Академи-Бей, близ станции «Дарвин»… Но где сама станция? Может, это дорога в Пуэрто-Айора? Кусты, как в Матазарно, деревья, как в Паоло-Санто… Редкие кактусы, кустики травы. Пусто, кругом пусто. Пепел от костра.

Господи Иисусе! Панцирь огромной черепахи и обглоданные кости! Невероятно: кто-то убил черепаху на Галапагосских островах!

— Пожалуйста, не пытайтесь убежать, — предупреждает он. — Мне просто придется вас догнать. Поверьте, ваша честь в безопасности. В большей безопасности, чем где-либо. Ведь на этих островах нет никого, кроме нас. Мы — словно Адам и Ева перед грехопадением.

В горле у меня пересохло. Язык едва ворочается во рту.

— Кто вы? Что здесь происходит?

Он слезает с машины. Галантно кланяется.

— Дон Луис Ильдефонсо Кастелар-и-Морено, из Барракоты в Кастилии. До недавнего времени — участник экспедиции капитана Франциско Писарро в Перу. К вашим услугам, миледи.

Кто сошел с ума, он или я? А может быть, весь мир? Я хочу удостовериться, что не сплю, не повредилась головой, что это не галлюцинации и не бред. Нет-нет, я вполне вменяема. Меня окружают растения, которые я знаю. Они крепко сидят в земле. По небосклону движется Солнце. Воздух еще не успел нагреться, но запахи, поднимающиеся от земли, такие же, как всегда. Стрекочут кузнечики. Мимо с шумом пролетает голубая цапля. Разве все это не реально?

— Садитесь, — предлагает он. — Вы никак не можете прийти в себя. Хотите воды? — Затем, как бы желая меня успокоить: — Я захватил ее с собой. Здесь безлюдное место. Но у вас будет все, что пожелаете.

Я киваю головой и принимаю его предложение. Он поднимает с земли сосуд, протягивает мне и сразу же делает шаг назад. Чтобы не испугать маленькую девочку. Я принимаю ведерко — розовое, с трещиной у верхнего края. Им еще можно пользоваться, но держать у себя такую вещь никто не станет. Его явно кто-то выбросил, а Кастелар подобрал. Пластик ничего не стоит даже в хижинах туземцев.

Пластик.

Последний штрих. Решил подшутить. Боже, это не смешно. И все же я смеюсь. Кричу. Вою.

— Успокойтесь, сеньорита. Повторяю, если будете благоразумны, вам нечего опасаться. Я буду вас защищать.

Свинья! Я не сбрендившая феминистка, но, когда похититель берет меня под свое покровительство, это уж слишком. Мой смех замирает в тишине. Встаю.

Разминаюсь. Мускулы немного дрожат.

И все же, несмотря ни на что, я больше не испытываю страха.

Внутри — холодная ярость. Стараюсь точно оценить ситуацию. Испанца вижу так отчетливо, словно его осветила молния. Он невысок и худощав, но силен — я еще помню его хватку. Черты лица, конечно, чисто европейские. Кожа почти черная от загара. Одет он, правда, так себе. Неоднократно чиненная одежда полиняла и выцвела, а кое-где заляпана грязью. Сам он тоже давно не мылся. От него исходит сильный запах, не вызывающий, однако, отвращения. Его можно назвать естественным. На шлеме — гребень, который сзади защищает шею. Латы потускнели, на поверхности металла видны царапины. Следы сражений? На левом бедре висит шпага. Справа — ножны для кинжала. Но они пусты. Испанец, по-видимому, разделал черепаху и сделал из дерева вертел, на котором жарил мясо, с помощью шпаги. Для костра он наломал сухих веток. В стороне лежит приспособление для добывания огня. Вместо шнура — сухожилие. Значит, он здесь уже давно.

Шепотом спрашиваю:

— Где мы?

— Это один из островов того же архипелага; вам он известен под названием Санта-Крус. Мы перенеслись на пятьсот лет назад. Сегодня — ровно сто лет до его открытия.

Дыши медленно и глубоко. Сердце, успокойся. В свое время я отдавала должное научной фантастике. Путешествия во времени. Но… испанский конкистадор!

— Из какого вы времени?

— Я уже говорил. Из будущего, примерно через сто лет. Я принимал участие в походе братьев Писарро, и мы свергли языческого правителя Перу.

— Нет. Я бы вас просто не поняла.

Ошибка. Теперь я вспоминаю. Дядя Стив говорил мне как-то, что если я встречу англичанина из шестнадцатого столетия, то не пойму ни единого слова. Написание слов почти не изменилось, а произношение — радикально. Испанский же в этом отношении гораздо стабильнее.