В Бирюк - Волчата [СИ]

Снова — мордой в снег. Нукер снова поднял меня рывком за петлю на шее, освободив одну ногу из стремени, прижал, зажав мою шею в сгибе колена, к седлу, и поднёс к глазу мой ножичек.

Это ж мой Перемогов нож! Меня же им уже планировали… и я им много чего… и вот опять! Да сколько ж можно?! Голос малыша остановил клинок прямо перед моим зрачком.

— Как твоё имя?

— Эта… моё? Так эта… Ванька я. С Пердуновки. Деревня такая.

Мальчик сочувственно-презрительно оглядел источник столь бессвязных звуков в моём лице. Вздохнул и дал первый урок:

— Когда говоришь со мной или с любым половцем, добавляй — «хозяин», евсахиби.

Во как! Что-то я такое сам недавно проповедовал… Трифене? А теперь и меня этому учат. Воспитывают, дисциплинируют и доминируют. Вот этот… второклассник. А как у них со всем остальным?

Твоюмать! Больно! Задержка с ответом была немедленно воспринята и оценена. Ударом ногайки.

— Да, евсахиби. Конечно, евсахиби. Я буду добавлять, евсахиби!

— Хорошо. Будь внимателен. Хорошо исполняй мои слова. Я буду тебя кормить. Я не буду давать тебе тяжёлой работы. Но ты должен служить хорошо. Ленивым быть нельзя. Иначе я прикажу бить тебя плетями, и тебе будет очень больно. Очень плохо. Очень-очень. Ты понял?

— Да. Евсахиби.

Блин! Чуть не прокололся. Этот уже начал нагайку поднимать. Несколько странно видеть десятилетнего мальчишку — начальником какого-то отряда. Вроде бы, должны брать на войну позднее. Хотя… «восток — дело тонкое, Ванюха». Ребёнок-рабовладелец… Как-то я раньше об этом не читал. Эксплуататор из ясельной группы. Интересно: спартаковцы таких тоже резали?

Когда такой малыш на полном серьёзе учит жизни мужика с полувековым личным опытом да ещё и попаданца… Ну, пусть подростка, но старше же его самого! Причём делает это спокойно, уверенно, накатано. Этот ребёнок мигнёт — и меня задавят шейной верёвкой. Или вырежут глаза. Я буду тут на льду дёргаться, а он смотреть и соболезновать:

— Как жаль, что ты оказался двоечником! Не надо было лениться. Такое простое слово не смог запомнить! Ай-яй-яй!

В Степи из каждого здорового мальчика растят убийцу. Сначала он слышит песни, былины и сказки. О чести и славе. Которые в том, чтобы убить врага. И дальше по Чингисхану: «Нет большего счастья, чем ехать на коне врага…».

Потом он режет баранов и овец — семью надо кормить. Потом — тех, на которых укажет хан. Надо защищать свой народ. Надо его приумножать и процветать. Без полона и хабара это невозможно.

Поэтому нужно резать всех слишком слабых, или слишком резвых, или слишком смелых полонян: чтобы они не подавали дурного примера остальным, не ухудшали показатели степного экспорта, не мешали делать нужное, полезное, народное дело. Не нарушали закон божий: «Нет власти аще от бога».

Что есть большая власть над стадом, чем воля его пастуха? «Даже волос с головы человеческой не может упасть без соизволения божьего».

Если на твою шею упал аркан, то это — только «с соизволения». Следуй воле господа своего, беги быстренько в общем ряду, дыши по разрешению и вообще — веди себя прилично. Как положено приличному рабу степного господина.

Короче: «аллах акбар» и «иншалла» — форева! На всех известных языках.

Мальчик улыбнулся мне, у него было хорошее настроение — белый снег вокруг, светло, ровная дорога по речному льду, свежий воздух, хороший конь. Он кивнул нукеру и подогнал лошадь. Ему хотелось скакать, лететь в этом чистом зимнем дне.

Нукер тоже погнал лошадь рысью. Верёвку на моей шее он немного отпустил, потом… она натянулась… потом я побежал за ними. Старательно. Падать очень не хотелось: волочиться по замёрзшим колдобинам, пересчитывая их рёбрами, лицом, хватая воздух из-за затянувшейся петли… ошейник дёрнется и можно сломать шею.

Вот так просто, без всякого героизма и эпохальных подвигов — сдохнуть. Просто из-за неудачи в деле быстрого шевеления штанинами.

Надолго меня бы не хватило, но мальчик чуть придержал свою кобылку, они с нукером ехали рядом и о чём-то разговаривали. А я бежал в трёх метрах сзади, с задранной петлёй вверх головой, судорожно хватая ртом воздух, и любуюсь лошадиными задницами своих новых властителей. Виноват, лошадиные задницы были у лошадей, а не у этих хозяев жизни.

Все когда-нибудь кончается. Так или иначе. Их верховая прогулка и моя пробежка закончились в небольшой, на три двора, деревеньке на левом берегу этой речки. Мою верёвку обмотали вокруг какого-то столба, возле которого я немедленно рухнул на колени в снег, ловя момент, чтобы отдышаться и проморгаться.

Деревушка была захвачена, но не сожжена. Внешние ворота в невысоком частоколе просто распахнуты. Ворота в доме напротив, похоже, вынесли арканами. Вывернуты наружу. Людей не видно. Три десятка половцев. Много больше лошадей. Собак и петухов — не слышно. Пару разрубленных собачьих трупов — вижу. И чувствую запах петуха. Его варят с укропом. А когда же я последний раз кушал? Ел, питался, жрал…

Я успел отдышаться, обсохнуть и замёрзнуть, когда появился нукер, отмотал верёвку от столба и дёрнул внутрь двора. В избе, куда я прибежал за ним в полусогнутом состоянии: хозяин ведёт раба, держа сверху за ошейник, как собаку, в опущенной руке — со света было темно, но своё место я нашёл сразу — с одного удара кулаком по маковке рухнул на колени.

Откуда-то мгновенно, автоматически, инстинктивно, как троеперстное крестное знамение у православных, вернулась Савушкина наука: я, не дожидаясь следующих побоев, принял «правильное положение верного раба в присутствии господина» и, не поднимая глаз, весь, всей душой и вниманием своим, устремился к этому пацану-рабовладельцу.

— О аптал дегил гиби горюнюёор. (Кажется, он не глуп.)

Вы даже не представляете — насколько неглуп! Просто очень кушать хочется.

Мне поставили на пол миску с какой-то толстой костью и кусочками мяса и сала на ней. Нукер сапогом подпихнул её ближе к моему лицу. Или уже правильнее — к морде? Ну и как это грызть со связанными за спиной руками? Я начал, было, примериваться, но меня резко, за верёвочный ошейник, отдёрнули от миски. Да ещё приложили затылком об стену. Хмурый нукер перекручивал петлю у меня на горле. Я задыхался, лицо мгновенно налилось жаром.

Но мой «евсахиби» из местной начальной школы велел прекратить и соизволил объяснить:

— Когда хозяин даёт тебе еду или ещё что-нибудь, прежде всего — поблагодари. Когда ты поел — поблагодари ещё раз. Это просто. Это — вежливость. Вы, русские, невежливые люди. Тебе придётся научиться.

Ребята, блин, козопасы дикопольские! Меня вежливости такие мастера учили! Я сам кого хочешь научить могу! Но сильно «самкать»… как-то неуместно. Интерьер, знаете ли, декорации, рабочие сцены…