Йен Уотсон - Блудницы Вавилона

Заметив Алекса, Гупта кивнул ему и вежливо осведомился:

— Доброе утро! Что-то потеряли?

Выдать себя поспешным заявлением Алексу помешал Набу.

— Вот она, гигиена по-индийски! Проглотить, подождать, пока оно выйдет из вас, а потом подергать туда-сюда! И притом оставить дверь открытой, чтобы все видели. Меня от этого тошнит.

Дебора хихикнула.

Кадык у Гупты судорожно задвигался вверх-вниз, после чего индиец изрыгнул на ладонь нечто напоминающее ленточного червя. Другая рука выдернула из-под задницы вторую ленту.

— Оба совершенно чистые. Ха-ха! Маленькая шутка! Эти два отрезка вовсе и не были соединены. Ты, Набу, принял их за одну ленту. Почему? Потому что на днях я рассказывал тебе о том, как некоторые мудрецы у меня на родине, умеющие контролировать внутренние мышцы, прочищают кишечник, проглатывая и проводя через него, как змею Кундалини, очень длинное полотенце.

Гупта поджался, приняв позу лотоса и тем самым скрыв свои гениталии.

— Ну, разве не замечательно? Вы видите то, что хотите увидеть, когда на самом деле ничего нет. И наоборот!

Индиец ловко намотал пленку на средний палец и засунул ее в коробочку, которая была сделана вовсе не из пластика, а из рога или чего-то похожего. Пленка оказалась совсем и не пленкой. Она была шире и мягче. Резина, объяснил Гупта. Алекс смог наконец выдохнуть.

Гупта пристально, словно через магический кристалл, посмотрел на Алекса. Последний видел перед собой хищную птицу с колючими глазками.

— Увидели что-то интересное для вас лично?

— Нет. Просто кошмар приснился.

— Господи, и это в первую ночь в Вавилоне!

— Не очень хорошее предзнаменование, — беззаботно заметила Дебора.

— Дорогая госпожа, сон здесь не считается предзнаменованием. В Вавилоне снам не придают большого значения, хотя иногда профессионалы берутся за их толкование. Не забывайте, вавилоняне и сами сон, не так ли? Я знаю, как интерпретировать сны, так что, Алекс, вы пришли со своей проблемой туда, куда надо.

— Если вы интерпретируете сны, то как насчет интерпретации Вавилона? — резко спросил Алекс.

Может быть, Гупта профессиональный наблюдатель, маскирующийся под мерзкого факира?

— А! Вот мы и подошли к сути. То, что вы, как вам показалось, увидели здесь, как-то связано с восприятием города? — Гупта свернул вторую ленту и положил в ту же коробку, хотя ее определенно не мешало бы помыть и просушить. — С восприятием и пониманием Вавилона как изнутри, так и извне? Ну, тепло?

А если Гупта агент не института, а некоей другой заинтересованной стороны? Какого-то иностранного правительства?

— Чушь! — фыркнул Алекс, отвечая и себе, и индийцу. Гупта усмехнулся.

— Вам стоит посетить храм Мардука. Помолиться за победу.

— Помолиться? — изумленно повторил Алекс.

— Да. Ведь молитва есть всего лишь средство поправления рассудка и приведения в порядок мыслей. Помолитесь за победу. Победу над страхом, который уничтожает.

Точно. Именно это ему и снилось — уничтожение целого мира. Теперь Алекс вспомнил.

Достав картридж из тайника в стене — разумеется, Гупта его не украл! — и спрятав сверток в набедренную повязку под туникой, Алекс вместе с остальными позавтракал овсянкой. На пересекающей голубое небо стене с чириканьем прыгали воробьи, надеясь слететь потом на стол и подчистить миски раньше, чем до них доберется безумная прислужница.

— Так ты идешь в храм Мардука? — осведомилась Дебора.

— Нет. — Впрочем, храм может оказаться подходящим местом, чтобы спрятать кассету. Он ведь и сам об этом думал. — Да. Может быть.

— Позвольте мне быть вашим проводником, — предложил Гупта. — И вашим тоже, прекрасная госпожа.

— Мы пойдем одни, — быстро ответил Алекс. Дебора вскинула бровь.

— Мы?

Если Дебора пойдет с ним, то не помешает ли она спрятать кассету? Черт бы ее побрал! Кассету, конечно. Так и свихнуться недолго на почве навязчивой идеи. Но пока он не избавится от нее, не спрячет в надежном месте, покоя не будет.

С другой стороны — и Алекс прекрасно это понимал, — если он пойдет один, Гупта наверняка ухитрится умыкнуть Дебору у него из-под носа. А что, если она ненароком откроет ему их секрет? Проболтается о своих планах? О возникшей между ними пока еще хрупкой связи?

Смелость. Победа.

— Извини, Деб. Думаю, молиться следует в одиночестве. Мы можем встретиться потом, а? Перекусим, посмотрим достопримечательности? Как насчет… — Он замолчал, не зная, какое место предложить.

— У главного выхода из храма, на прибрежной дороге, — подсказал Гупта.

— Да. Там. — Алекс поднялся из-за стола.

— Когда? — спросила Дебора, что было хорошим знаком.

— Не забывайте, — вставил индиец, — что после полудня у большинства горожан наступает сиеста.

Глядя многозначительно на Дебору и старательно не замечая Гупту, Алекс назвал час.

Набу смахнул с нижней губы прилипший комочек каши и тоже встал.

— Я пойду с тобой, Алекс.

— Нет, не утруждай себя. Я сам найду храм.

— Ну, поступай как знаешь, друг. Тебе виднее. — Оскорбленный в лучших чувствах нубиец протопал к выходу.

Маршрут, как и обрисовал его привратник постоялого двора, оказался не из сложных. Взяв курс на юг, Алекс прошел по улочкам кожевников и плетельщиков, кузнецов и кондитеров до главного перекрестка, улицы Мардука — широкого мощеного бульвара, вдоль которого вытянулись высокие, без окон здания. Солнце жалило спину, а сияющая впереди Вавилонская башня снова притягивала к себе, как будто это грандиозное спиральное строение и в самом деле искажало геометрию города, концентрируя пространство в себе наподобие того, как это происходит в водовороте.

Неспешно прогуливающиеся вавилоняне, в тюрбанах и с тросточками — по большей части верхушка местной аристократии, — едва удостаивали башню взглядом, Алекса же как будто влекла к ней неудержимая сила. Подчиняясь ей, он шагал и шагал на юг по аллее Процессий, пока не достиг длинной подъездной дороги, ведущей на запад, к храму бога победы.

По обе стороны улицы раскинулись шатры торговых рядов, под которыми в многоголосой, гудящей суете переходили из рук в руки мешки с пшеницей и кунжутом, ящики с сушеной рыбой, вязанки тростника, узлы кож и шерсти, короба с сыром. Снующие во все стороны носильщики вызывали на свою голову проклятия торговцев и покупателей. В дополнение к заключаемым там и тут частным сделкам в нескольких местах полным ходом шли шумные аукционы. Обескураженный столь энергичным и многоликим проявлением деловой активности, Алекс отказался от мысли пошататься по базару и вскоре добрался до внешнего двора храма с тайной надеждой, что прихожан в городе меньше, чем продавцов и покупателей.

Надежды его оправдались лишь отчасти и только благодаря значительным размерам двора, на территории которого разместились многочисленные торговцы, предлагающие проходящим через ворота гражданам ладан, масло и блеющих ягнят, бутыли с вином, пирожки с разнообразной начинкой и всевозможные амулеты. Ограждающие двор высокие и гладкие стены были выкрашены желтой и белой эмалью. Никаких выбоин, никаких трещин. Да и не прятать же сверток на глазах у десятков свидетелей.