Питер Гамильтон - По ту сторону снов

– Применишь принуждение к налоговому инспектору. Легко и просто.

– Да. Но нет. Нужно внести изменения в стратегию.

– Что это значит?

– Я несколько недооценил ваше общество. Чтобы это исправить, мне нужен рычаг воздействия здесь, в Варлане.

– Какой еще рычаг воздействия?

– Я оставлю одного из АНС-дроидов жить здесь. Обзавестись знакомствами.

– Чем он будет заниматься?

– Для начала я хотел бы выяснить, что находится внутри дворца. Если сохранились останки корабельной сети, мы сможем получить доступ к летным журналам. Маловероятно после трех тысяч лет, но вдруг повезет. Еще полезно будет организовать несколько чиновников Налоговой службы – пусть работают на меня. И всегда хорошо иметь контакты в политических кругах…

– Это только для начала?!

– Ага.

– Джу! Что же будет дальше?

– Все, что понадобится. В этом весь смысл стратегии.

Эта версия его личности была странной. Не сказать – неприятной, но определенно отличной от него самого. Найджел понимал, что только его собственные мысли движутся в мозгу АНС-дроида, представляющем собой биоконструкт. Встроенные гея-частицы по-прежнему связывали АНС-дроида с его исходной личностью – с Найджелом, который вместе с Кайсандрой поднимался по лестнице в гостиничный номер. Такая же связь существовала между ним и вторым АНС-дроидом, жившим в комнате для прислуги вместе с Мадлен и Расселом. Проблема заключалась не в личности. Трудности вызывало отсутствие эмоционального отклика. Хотя мозг-биоконструкт превосходно копировал индивидуальную картину нейронных связей Найджела, он был не способен к спонтанным эмоциям. Он мог только проанализировать ситуацию и экстраполировать то, какие чувства ему следует испытывать. Мозг-биоконструкт обладал достаточной скоростью, а вспомогательные процедуры – достаточной активностью, чтобы АНС-дроид проявлял соответствующие случаю эмоции без малейшей задержки. Ирония судьбы! Отсутствие эмоций вообще не вызывало эмоций у самого АНС-дроида; он только знал: настоящая версия его личности обеспокоилась бы.

Существовала также проблема восприятия его экстравзглядом. Без панциря (который искусственный мозг отлично генерировал) любой человек на Бьенвенидо почувствовал бы, что его мысли не такие, неправильные. В лучшем случае его сочли бы психопатом, бесчувственным и холодным, отстраненным от людей. Но, скорее всего, его приняли бы за паданца. Впрочем, поскольку АНС-дроиды не спят, его невозможно было застать без панциря. Одна из вспомогательных процедур непрестанно поддерживала прочный панцирь АНС-дроида.

Он не сомневался в успехе: он легко сойдет за человека здесь, в большом городе. Разумеется, Кайсандра не понимала, что все АНС-дроиды – копии личности Найджела. Только эмоциональные реакции каждого из них слегка изменены – довольно несложная процедура, позволившая им казаться разными, очевидно отличаться друг от друга. Но Кайсандра была молода и наивна. Самостоятельная жизнь в Варлане станет настоящим испытанием.

Когда Найджел и Кайсандра пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам (Кайсандра, конечно же, затребовала себе огромную кровать в главной спальне), он вошел в бар-ресторан «Решиды». Время приближалось к полуночи, бар был полон, и большинство ниш занято. Он сел на табурет у барной стойки, выбрав средний из трех незанятых.

– Мне «дирантио», – сказал он бармену.

Крепкий напиток со вкусом миндаля, он нравился его исходной личности. Для АНС-дроида вкус не имел значения, а его тело не метаболизировало алкоголь, но надо произнести это так, как будто он заказывает напиток, который доставит ему удовольствие.

– Со льдом, сэр? – спросил бармен.

– Да, пожалуйста.

Послышался характерный шорох шелка, когда она села на высокий табурет рядом с ним. Он повернулся взглянуть на нее. Добавилась свежая тушь. Он задался вопросом, плакала ли она, побитая своим сутенером в нише за то, что предыдущий клиент сорвался с крючка.

– Куда запропал этот бармен? – спросила она, вроде бы сама себя, но так, чтобы он услышал.

– Пошел принести мне льда. Скоро вернется.

– Как кстати. Предпочитаю охлажденные напитки.

– Правда? А что тебе нравится?

– Мне? Ну, в основном белое вино. Иногда джин с содовой. Когда у меня есть на то настроение.

– Я хотел бы угостить тебя выпивкой.

Она оценивающе глянула на него.

– А ты можешь себе это позволить? Выглядишь довольно молодо.

– Я только сегодня приехал в Варлан. Своего рода традиция для мужчин в нашей семье. У нас принято провести пару лет в университете, погулять на вечеринках, завести друзей, ну и, может, даже послушать лекцию-другую, прежде чем придется вернуться домой, чтобы управлять имениями, как поступали все скучные предки с самого момента Высадки.

– Ах вот как? И откуда ты родом?

– Из Касселя. Бывала там?

– Нет.

– Ну, может, когда-нибудь побываешь. С удовольствием приглашу тебя в гости.

– Если твое предложение еще в силе, я бы рискнула выпить джина с содовой.

– Повезло, что я застал тебя в правильном настроении, э-э…

– Бетаньева.

– Рад знакомству, Бетаньева. Меня зовут Кулен.

Из Варлана путешественники отправились на экспрессе в Портлинн, который находился в конце Великой центральной линии, на расстоянии в три тысячи миль – это если прямо, как летит манта-ястреб. Но дорога сначала направилась на север до Адиса, затем обогнула горы Гвельп, разрезая континент Ламарн пополам. К тому времени, когда они наконец добрались до Портлинна, поезд проделал уже почти четыре тысячи миль, проведя в пути четыре дня и сделав двадцать остановок.

Портлинн возник как торговый город в конце Нильсон-Саунд, огромного залива, глубоко врезавшегося в земли Ламарна. Здесь находилось устье реки Мозал, чья огромная сеть притоков разветвлялась вокруг по болотистым низинам. Ее водный бассейн простирался до самых гор Буге в тысяче миль к востоку и вплоть до гор Трансо на юге. В такой близости к экватору, с гарантированным выпадением осадков богатая почва идеально подходила для плантаций бананов, хлебных деревьев, косточковых и цитрусовых, а также для обширных рисовых полей. Речная сеть сделала путешествие легким и дешевым, здесь не нужно было вкладывать деньги в дорогие железнодорожные линии, для которых потребовалось бы множество мостов.

Столица региона расположилась на десятках грязевых островов в устье реки. Все дома Портлинна были деревянными, что показалось весьма необычным Кайсандре после каменных и кирпичных городов, через которые проехал экспресс. Древесина накладывала естественные ограничения на высоту зданий, поэтому город рос не ввысь, а растягивался вширь, занимая новые участки болотистой почвы. Между островами имелись узкие мосты, но в их расположении отсутствовала логика, и служили они только пешеходам, а для повозок не подходили. Иногда, если вы хотели попасть на соседствующий с вашим остров, приходилось обойти острова три или четыре. Настоящими дорогами Портлинна служили каналы, их постоянно расчищали, а главным средством передвижения в городе были лодки. Все дома стояли на сваях, толстых стволах деревьев с прочной древесиной, забитых в глубь аллювиального ила и обеспечивавших устойчивость и защиту от паводков в сезон муссонов.