Питер Гамильтон - По ту сторону снов

– А так они держали их в оболочке и хранили здесь. Да, согласен. Черт. Они бы упростили нашу задачу. – Найджел бросил печальный взгляд на большие темные цилиндры. – Похоже, мне все-таки придется отправиться в космос верхом на ракете. Уилсон Кайм будет смеяться, когда узнает. Ладно, давайте заберем то, за чем мы пришли.

Янрис всегда удивлялся тому, сколько извозчиков были членами ячеек. Они обслуживали состоятельных людей, которых революция выгнала из столицы. Конечно, прямо сейчас многие кэбы находились за пределами города, занятые доставкой тех самых богатых людей в сельские усадьбы или принадлежащие семьям дома в других городах, и наверняка получали за это непомерные деньги. Но те, кто остался, с готовностью возили активистов по всему городу, помогая делу революции. Бетаньева всегда могла вызвать кого-то из них.

Более циничная сторона разума Янриса подсказывала, что это обеспечит их благоденствие впоследствии. Все знали: в Варлане практически невозможно получить лицензию на кэб, кроме как унаследовать ее. Гильдия кэбменов Варлана могла бы преподать профсоюзу Слвасты пару уроков на темы ограничений и разграничений.

Кэб свернул с улицы Пойнтас на бульвар Уолтона. Статуя Капитана Гутваи, веками охранявшая перекресток, была обезглавлена. Вместо головы памятнику на шею взгромоздили тыкву. Янриса не волновало беззаконие, охватившее город. Ему нравился порядок в его собственной жизни. Слваста уже назначил его командовать всеми силами полиции, которые они составили из оставшихся шерифов и избранных доверенных активистов. Будет непросто заставить эти две группы работать вместе после всего случившегося.

– Думай о своем задании как о прекрасном примере нашей грядущей жизни, – сказал Слваста. – С чего-то надо начинать примирение.

Во второй половине дня Янрис назначил встречу с выжившими капитанами шерифских участков, желая выяснить, насколько это все осуществимо на практике – если кто-то из них для начала вообще придет на встречу. Но сейчас его больше всего беспокоил внезапный раскол между Хавьером и Слвастой. Взрыв произошел на ровном месте и застал всех врасплох. Янрис был убежден, что все дело в чудовищной усталости и непрекращающемся стрессе последних нескольких дней. Если уж говорить о примирении, согласие среди вождей играло очень важную для дела роль. Даже Слваста, казалось, признавал это. Теперь признавал.

Вот почему Янрис направляйся во дворец – поговорить с Куленом, самым спокойным и разумным из всех. Если кто-то и мог помирить Хавьера и Слвасту, так это он. Увы, Кулен сейчас не отвечал на телепатические вызовы. Уракус знает, что за игру он ведет. Возможно, он решил встать на сторону своего любовника и объединиться против Слвасты? Кулен всегда был непревзойденным мастером сложных интриг.

Паранойя? Возможно… Единственным способом это выяснить было встретиться с ним лично. Чего сам Слваста сделать не мог, ведь подобный шаг сочли бы признаком слабости, к тому же он занимался созданием коалиции с делегатами Временного Народного конгресса, которые его поддерживали.

Так Янрис стал посредником во вражде Хавьера и Слвасты (потому что Бетаньева злилась на них обоих). Это его устраивало, а еще Янрис хотел из первых рук узнать, как продвигаются поиски дочери Капитана. Когда вся семья Капитана окажется под арестом, Слваста действительно сможет оказывать давление – например, заставить капитанов шерифов явиться на встречу сегодня после полудня. Хотя на самом деле никто не хотел казнить других членов семьи Капитана. От Аотори нужно было избавиться, все это понимали, но дети… Убить детей – значит потерять поддержку многих.

Кто бы мог подумать, что внутренняя политика революции окажется столь безумно сложной?

Колонна повозок направлялась ему навстречу по бульвару Уолтона, двигаясь в довольно медленном темпе. Два кэба ехали впереди, набитые вооруженными ополченцами, жесткие мысли которых предупреждали всех убраться с дороги. За ними следовали два больших крытых фургона под сильным пологом. И последним снова ехал кэб с ополченцами.

Янрис с любопытством посмотрел на них и мельком заметил молодую женщину, сидящую рядом с хмурым возницей первого фургона. На ней были сапоги, длинная замшевая юбка и кожаный жилет поверх белой блузы. Из-под широкополой шляпы выглядывали рыжие локоны. Янрис нахмурился. Он откуда-то знал ее лицо. «Раз она едет вместе с ополченцами Кулена, значит, она из активистов. Но откуда я ее знаю? Связь через ячейки подразумевает, что никто не пересекается лично. Теоретически».

Колонна повозок миновала Янриса, а он так и не понял, имеет ли значение его открытие. Ополченцы Кулена методично выносили все из дворца. Первые два дня на бульваре Уолтона происходили постоянные стычки, когда они раздавали имущество Капитана, но к этому времени вся добыча закончилась. «Так почему фургоны охранялись? Что в них могло быть такого важного?»

Когда спустя минуту Янрис прибыл к Капитанскому дворцу, у него накопилось немало вопросов к Кулену. Ополченцы, охранявшие ворота, не хотели его пропускать. Янриса беспокоило, что формируются фракции и отношения между ними накаляются: это может иметь катастрофические последствия для революции. Но, попав наконец внутрь, он выяснил у остатков назначенных во дворец команд: Кулена там нет. Люди не знали, где он и когда вернется, как ничего не знали и о сопровождаемых ополченцами фургонах.

Театр «Делькит» на улице Портной был старым и ветхим, зато его толстые стены прекрасно блокировали экстравзгляд. В театре ставили довольно грубые сатирические комедии, вот откуда Хавьер его знал. Владельцы закрыли театр, как только толпы вышли на улицы, но сторож без проблем открыл его для Хавьера.

Он сидел на сцене рядом с гигантской чайной чашкой на блюдце и благодарил людей за то, что они пришли сюда, за то, что у них хватило смелости выйти из конгресса вместе с ним. В основном это были профсоюзные старосты, а также стойкие приверженцы радикального движения, с которыми он знался еще до встречи со Слвастой. Когда революционеры организовывали ячейки, Хавьер тщательно направлял своих знакомых на руководящие должности, и теперь более двадцати из них числились районными делегатами во Временном Народном конгрессе.

Они понимали реалии жизни на Бьенвенидо, и их не требовалось убеждать в несправедливости происходящего. Они знали, насколько важны рабочие места и процветающая экономика для утверждения законности революции. Хавьеру стоило только поднять вопрос, и они сразу поддержали его в стремлении противостоять дурацким идеям Слвасты по поводу модов и нейтов.

Придя к согласию, присутствующие принялись обсуждать процедуры, голоса и возможных союзников в конгрессе для практической организации противостояния. То, что Слваста возглавлял конгресс, ничуть не улучшало ситуацию, поэтому им требовалось выработать тактику, как урезонить его и заставить принимать во внимание волю большинства.