Питер Гамильтон - По ту сторону снов

– Шаг за шагом, любовь моя.

Бетаньева поцеловала его.

– Спасибо тебе. Я переживал.

– Я тоже, когда вы затеяли ссору. Я не знала, что делать.

– Ты всегда знаешь, что делать, – сказал Слваста. – Вот почему я люблю тебя.

– В этот раз не знала. И еще у меня странные новости.

– Какие?

– Мост Голфорд взорван. Примерно полчаса назад. Сразу после того, как по нему прошел экспресс. Поезду повезло.

– Голфорд? Где это?

– Уракус, как же ты устал. Это мост на Южной городской линии.

– Что? Где, во имя Джу, диверсанты были до сих пор?

– Я не знаю. Я пытаюсь заставить наших агентов выяснить, что происходит, но сейчас трудно пересылать сообщения через Кольбал. Все суда забиты беженцами.

– Мы же не тираны, – раздраженно рявкнул Слваста. – Совсем наоборот. Никому не нужно убегать от нас.

– Я знаю.

– Свяжись как-нибудь с диверсионной командой. Нам больше не надо взрывать мосты. Хавьер верно сказал: мы должны начинать восстановление экономики.

– Наконец-то разумное замечание. Я запишу это событие в свой дневник.

– Эй, я пытаюсь вести себя правильно!

– Да, дорогой.

Она не сдвинулась с его колен.

Экстравзгляд Слвасты обнаружил, что Янрис входит в приемную.

«Заходи», – телепнул Слваста.

– Капитан, – приветствовал его Янрис. Тревога просачивалась сквозь его панцирь.

– В чем дело? – устало спросил Слваста. Он не был уверен, что выдержит сейчас еще одну порцию плохих новостей.

– Я нигде не могу найти Кулена.

– Он, скорее всего, вместе с Хавьером, – сказал Слваста.

– Нет.

Бетаньева встала.

– Я найду его. Дам задание своим людям.

– Я только вернулся из Капитанского дворца, – сказал Янрис. – Там происходит что-то непонятное. Ополченцы Кулена, которые охраняют дворец, ведут себя странно.

– В каком смысле странно?

Янрис пожал плечами.

– Будто они пьяны или что-то в этом роде. От них трудно добиться ответа.

– Они верны Кулену.

– Нет, не в этом дело. И еще из дворца вывезли какую-то вещь. Мне пришлось долго расспрашивать, но в конце концов я выяснил.

– О чем ты?

– О дворцовых подвалах. Уракус, Слваста, там внизу действительно странные вещи. Древние вещи, которых я никогда раньше не видел, вещи с корабля Капитана Корнелия.

Слваста уставился на Янриса, пытаясь понять, что тот говорит.

– Кулен что-то взял с корабля Корнелия?

– Я не уверен. Слушай, капитан, ты помнишь последнюю зачистку, которую ты проводил, когда служил в полку?

– Еще бы! А что?

– Мне встретились те странные люди, кого мы тогда посчитали торговцами нарником. Девушка, рыжая, я забыл ее имя, так называемая жена Найджела. Она здесь. Я видел, она ехала в одном из фургонов по бульвару Уолтона. Они спускались с холма.

– Каких фургонов? – выпалила Бетаньева.

– Фургонов, на которых что-то вывезли из дворца.

Головная боль Слвасты, кажется, стала вдвое сильнее. Он потрясенно посмотрел на Янриса.

– Погоди! Найджел и Кайсандра здесь? В Варлане?

– Ты их знаешь? – спросил столь же встревоженный Янрис.

– Найджел – тот человек, который поставил все наше оружие, – сказала Бетаньева. – Но я не понимаю. Что он здесь делает?

Сквозь головную боль Слвасты внезапно пробилось неуловимое воспоминание, которое ускользало от него несколько дней, и обрело отчетливую форму.

– Молодцы! – воскликнул он.

Янрис и Бетаньева непонимающе посмотрели на него.

– Это сказала ты, – обвинил девушку Слваста. – В ту ночь, когда мы вооружали ячейки, ты сказала, что мы не можем дать оружие всем до единого молодцам на улицах.

– И?..

– Я только один раз прежде слышал это слово в таком значении. От Найджела! Обычно говорят иначе. Солдаты, бойцы, рядовые, сержанты, капралы, офицеры… товарищи из наших ячеек называются активистами. Но никогда не «молодцы».

– Слваста…

– Что происходит? – яростно потребовал ответа он. – Ты знаешь Найджела?

– Я никогда в жизни его не встречала. Это ты отправился в Адеон на встречу с ним. Ты заключил сделку насчет оружия. Все, что я знаю о нем, – только с твоих слов.

– Тогда почему ты назвала наших членов ячейки молодцами?

– Ты с ума сошел? – крикнула она. – Проклятье, это просто слово!

– Его слово.

– Ох, ради всего…

– Что он делал тогда, когда мы встретили его на зачистке? Что там он вез на своих лодках? Он торговец нарником? Подожди! Найджел был твоим поставщиком?

Бетаньева вздрогнула, как будто он ударил ее. С ее лица стерлись все эмоции.

– Слваста, – сказала она ледяным тоном, – прекрати. Тебе нужно немного поспать.

– Почему он здесь? Что он забрал из дворца?

– Успокойся, прошу тебя. Приляг на диван и…

– Нет. Что-то происходит. Хавьер повернулся против меня. Он тоже сотрудничает с Найджелом?

– Слваста. – Слеза скатилась по щеке Бетаньевы. – Пожалуйста. Не надо.

– Я узнаю! – взревел он. – Клянусь Джу, я узнаю, в какую игру вы все играете за моей спиной! Думаете, сможете избавиться от меня? Думаете, вот так запросто войдете в Капитанский дворец и станете править этим миром? Да? Ничего подобного! Я остановлю вас. Я остановлю вас всех.

Слваста выбежал из кабинета в приемную. Товакар и пять охранников, которыми он командовал, посмотрели на него с тревогой.

– Мы идем во дворец, – объявил Слваста. – Сержант, ты со мной?

Янрис беспомощно пожал плечами, обращая жест к Бетаньеве, и поспешил за Слвастой. Оставшись одна, девушка опустилась на колени и заплакала.

В квартире на Тарлтон-Гарденс по-прежнему не было настоящей мебели. После того как Слваста и Бетаньева съехали отсюда, пустые комнаты стали казаться еще больше. Ни в одной из них не удалось бы укрыться.

Экстравзгляд Хавьера прощупал квартиру сразу же, как только он выбрался из кэба. Кулена внутри не было. Кулена не было нигде. Ни во дворце, ни в отеле, где содержалась семья Капитана, ни вместе с кем-либо из товарищей. Нигде. Хавьер все равно поднялся наверх в квартиру. Что еще ему оставалось делать? Дневной солнечный свет лился через большие эркеры. Хавьеру всегда нравилось ощущение пространства, которое у него возникало в этих комнатах. Дома и квартиры других людей казались такими загроможденными. Они ценили вещи; он ценил потенциал.

– Так в тебе говорит оптимист, – сказал ему однажды ночью Кулен, прижимаясь к нему в объятиях. – Мне это нравится.

Теперь Хавьер смотрел на матрац с измятыми простынями, где они провели столько ночей вместе, вполголоса делясь своими планами и надеждами или сплетаясь телами в сексуальном блаженстве, и чувствовал, что оптимизма в нем больше не осталось. Как и комнаты, он был пуст.

Хавьер опустился на матрас и, несмотря на всю свою массу и силу, больше не смог сдерживать опустошение.

– Где ты? – спросил он у голых стен.