А. Дж. Риддл - Холодный мир

На двух больших экранах, размещенных в «пузыре», идет обратный отсчет.

Время до активации линии связи с «Форнакс».

2:32:10

Время до активации линии связи с артефактом.

7:21:39

Я вымотан и понимаю, что нужно поспать, но я не могу. Нервная дрожь подобна звону будильника, который я никак не могу выключить.

И нужно сделать еще кое-что. По пути в лабораторию я слышу ясный и четкий голос Эммы. Это явно не разговор – слишком уж громко. Может, запись?

– Здравствуйте, мистер Льюис. Меня зовут Эмма Мэтьюс, я была командиром МКС в тот момент, когда случилась катастрофа. Хочу, чтобы вы знали, что очень сочувствую вашей утрате. Ваша дочь была прекрасным ученым и моим хорошим другом. Кроме того, она была самым главным шутником на станции. Помню, однажды…

Она начинает смеяться, но очень быстро веселье сменяется всхлипами. Наконец, она успокаивается, стараясь дышать глубже.

– Остановить запись. Удалить файл. Начать новый.

Я подхожу к слегка приоткрытой двери лаборатории и вижу около нее Гарри. Похоже, он тоже думает, что входить сейчас – не лучшая идея. Я делаю ему знак головой, и мы оба отправляемся в тренажерный зал.

Там я сажусь на велотренажер, а Гарри берет эспандер.

– Как, ты думаешь, все пройдет, Джеймс?

– Честно? Не знаю.

Когда я возвращаюсь в лабораторию, меня встречает тишина. Эмма крутит самодельный велотренажер, сидя за столом и что-то печатая на планшете. Услышав, что я вошел, она поднимает на меня покрасневшие глаза и улыбается.

– Привет.

– Привет. Как ты?

Это самый тупой вопрос, который только можно представить. Почему я так нервничаю?

– Нормально, – отвечает она. – Только что закончила записывать видеосообщения. В следующем «информационном камне» будет же свободное место?

– Конечно, будет. Изображения, которые отсылает Лина, очень маленькие, а больше нам ничего отправлять не нужно.

– Отлично.

– Слушай, я хочу тебе кое-что сказать до того, как мы доберемся до артефакта.

Она перестает печатать и крутить педали. До чего же мне неловко…

– Я, эм… раньше, когда я был… настойчивым относительно твоего графика тренировок – я просто беспокоился о тебе. Я не хочу, чтобы между нами было какое-то недопонимание или тем более конфликты. Не сейчас, не в конце… нет, конец тут ни при чем. Не хочу, чтобы мы ссорились, перед тем как окунемся во все это.

– Джеймс, я понимаю, почему ты это делал, и я это ценю. После этого ты для меня стал даже важнее, чем раньше. Все хорошо.

Она обнимает меня, и какое-то время мы не двигаемся. Я не хочу ее отпускать и думаю, что она чувствует то же самое.

Вернувшись в «пузырь», мы пристегиваемся к столу. Лица у всех хмурые, как на суде по пересмотру доказательств в деле об убийстве, караемом смертной казнью.

Отсчет на экране гласит:

Время до активации линии связи с «Форнакс».

0:15:04

Время до активации линии связи с артефактом.

5:04:33

Гарри в инженерной секции разговаривает с Григорием. Идзуми и Мин, стоя спиной ко мне, слушают у открытого люка.

Повернувшись, навигатор, не ожидая увидеть меня, восклицает:

– Джеймс!

– Привет.

Они смотрят на меня, не двигаясь.

– Чем заняты?

Гарри удивленно поднимает брови.

– Перепроверяем полетный план и запас топлива у ремонтного зонда.

Запуск планируется через десять минут, поэтому я искал Гарри. Мы уже сотни раз провели все вычисления.

Что-то не так.

Наконец мы устанавливаем с «Форнакс» связь. Видеоконференция и даже голосовое общение, вообще-то, не предполагались с такой последовательной связью, в которой недоступна высокая производительность, но мы доработали наш план. И часы тикают.

Знаю, мне нужно поспать, но я не могу. Поэтому сижу в лаборатории, стараясь подумать обо всем, о чем еще не успел.

В дверной проем проскальзывает Эмма.

– Я тоже хочу тебе кое-что сказать перед атакой.

– Да? – напрягаюсь я.

– Спасибо, что спас меня.

Я киваю. Не знаю, хотел ли я услышать это или что-то другое. Я чувствую… Не знаю что. Облегчение, наверное?

– Я тоже рад, что сделал это.

Она подплывает ближе, и я думаю, что она хочет меня обнять. Но вместо этого она кладет руки мне на плечи и, приблизившись, ласково целует меня в лоб.

На случай, если произойдет самое худшее, мы все надеваем скафандры, а шлемы и перчатки для удобства кладем рядом. Это чрезмерная предосторожность – спасать нас тут все равно некому, – но Эмма настаивает сделать именно так. Она все еще винит себя за то, что произошло на МКС, так что, если ей от этого будет легче, – я не против. Мы все не против – семья есть семья.

С планшетами в руках, мы не сводим глаз с экранов. Наконец, появляется артефакт – такой же, как и в прошлый раз: черный шестигранник на фоне Солнца.

На разделенном экране мы видим видеосигнал от «Форнакс», мчащийся в космосе наравне с нами. Из соображений безопасности мы идем на некотором расстоянии друг от друга, но все же не очень далеко, чтобы можно было поддерживать стабильную связь.

Я бросаю взгляд на Григория и Гарри.

– Какие мысли?

Григорий отрицательно мотает головой.

– Идем по плану, – отвечает Гарри.

– Давайте проверим все системы «Форнакс».

– Они готовы, – отвечает Эмма через несколько секунд, подняв глаза от планшета.

– Отдавайте команду нападающему зонду.

Я только что приказал атаковать инопланетных существ – это нечто.

Наши с Эммой глаза встречаются, затем мы оба переводим взгляд на экран. Эти секунды кажутся вечностью.

Залп, произведенный зондом, на экране выглядит яркой вспышкой. От артефакта откалывается кусок и улетает в сторону.

– Отделение образца прошло успешно, – сообщает Лина абсолютно безэмоциональным голосом.

– Идет процесс восстановления, – говорит Гарри. – До полной очистки радиуса поражения ядерным зарядом осталось девяносто три секунды.

– Я сообщила на «Форнакс», они подтверждают запуск обратного отсчета.

Бегут секунды, и, глядя на них, я понимаю, что ненавижу, когда не могу ничего сделать. Остается только довериться плану, ждать и надеяться.

Вдруг я чувствую, как под столом кто-то берет меня за руку. Ладонь теплая и влажная от пота – это Эмма. Я поднимаю на нее взгляд, но она не реагирует, и я просто сжимаю крепко ее руку в ответ.

– «Форнакс» делает залп, – объявляет Лина. – Ориентировочное время подлета до артефакта – тридцать семь секунд.

Я с трудом могу дышать. Чувства такие, что секунды жизни замедляются, и каждая из них тянется целый час. Невесомость и тишина все только усугубляют: нет чувства времени, никаких ощущений, если не считать Эмму, держащую меня за руку.