Фрэнк Герберт - Машина бытия

Позади раздался лязг бронзы, и зеленая стена снова обернулась уныло-серой. По каменному полу разнесся звук шлепающих шагов. Кто-то снял с головы Орна металлическую полусферу. Ремни, приковывавшие его к креслу, отпали. Обогнув кресло, Бакриш встал напротив Орна.

– Я прошел испытание? – спросил Орн.

– Ты жив, и твоя душа по-прежнему при тебе, не так ли?

– Откуда я знаю, что моя душа при мне?

– Ты бы заметил, если бы ее не было, – прошептал Бакриш. Он глянул на раненую руку Орна. – Порез надо забинтовать. Сейчас ночь, и пришло время для следующей ступени твоего испытания.

– Ночь? – Орн бросил взгляд на оконные щели в куполе и увидел освещенную звездами тьму. Он огляделся и понял, что солнечный свет сменился не дающим тени светом круглых светильников. – Время здесь идет быстро.

– Для некоторых… но не для всех.

– Я очень устал.

– Мы дадим тебе энергетическую таблетку, когда подлечим руку. Идем.

– Что дальше?

– Ты должен пройти через тень догматов и церемоний, Орн. Писано, что мотивация – мать этики, а осторожность – сестра страха… – Он запнулся. – А страх – дитя боли.

Ночная прохлада заставила Орна с благодарностью подумать о плотном материале тоги. В густой тени парковых деревьев щебетали птицы. Впереди, очерченный светом звезд, возвышался огромный холм. По его склону змеей тянулись мерцающие огни.

– Это ученики несут фонари, – раздался за спиной голос Бакриша. – Каждый ученик держит в руках шест, на конце которого – прозрачный ящик. Четыре стороны ящика окрашены в разные цвета: красный, синий, желтый и зеленый.

Орн наблюдал за огнями, мерцавшими в темноте, подобно странным фосфоресцирующим насекомым.

– Что это означает?

– Они демонстрируют свое благочестие.

– Нет, я имел в виду четыре цвета.

– А-а… Красный обозначает кровь, которую ты посвящаешь своему богу, синий – правду, желтый – богатство религиозного опыта, а зеленый – развитие этого опыта.

– Значит, они идут в гору.

– Да. Чтобы продемонстрировать благочестие. – Бакриш взял Орна за локоть. – Эта процессия покидает город через вон те ворота. Там и для тебя есть фонарь. Пойдем.

Они прошли через парк и остановились у открытых узких ворот. Бакриш взял шест с полки у стены, повернул ручку, и на конце шеста вспыхнул огонек.

– Держи.

Шест оказался таким гладким, что скользил в руке Орна. Огонек у него над головой был повернут так, что отбрасывал красные отсветы на всех, кто проходил через ворота: ученик, за ним – священнослужитель, ученик, снова священнослужитель… Их лица выглядели одинаково суровыми.

Показался конец процессии.

– Держись за тем жрецом, – сказал Бакриш. Подтолкнув Орна вперед, он пошел за ним.

Предчувствие опасности незамедлительно сдавило сознание Орна. Он оступился, споткнулся и услышал ворчание Бакриша:

– Не отставай! Не отставай!

Орн восстановил равновесие. Его фонарь отбрасывал тусклый зеленый отблеск на идущего впереди священника. Отовсюду слышались бормотание и шорох шагов. В высокой траве по обочинам тропы трещали насекомые. Орн посмотрел вверх. Покачивающиеся огни кривой линией двигались вверх по холму.

Предчувствие опасности усилилось. Орну казалось, что он распадается на части. Одну часть мутило от страха при мысли, что он может потерпеть неудачу. Другая цеплялась за это призрачное испытание. Он ощущал близость какого-то невероятного восторга, но эта близость лишь нагнетала страх. Он как будто пытался пробудиться от кошмара внутри кошмара, зная, что ложное пробуждение лишь ввергнет его в новый ужас.

Процессия остановилась. Орн сбавил шаг, спотыкаясь, и сосредоточился на том, что происходит вокруг. Ученики выстроились полукругом. Их фонари рассыпа́ли разноцветные блики по каменной ступе высотой вдвое больше человеческого роста. Бородатый жрец в красном головном уборе треугольной формы, чьи движения тонули в складках длиннополой черной рясы, встал перед ступой, словно мрачный судья при каком-нибудь таинственном испытании.

Орн устроился во внешнем кольце учеников, чтобы смотреть между двумя из них.

Жрец в красном головном уборе поклонился и заговорил звучным басом:

– Вы стоите пред обителью чистоты и закона, неразлучных спутников истинной веры! Перед вами – ключ к великой тайне, которая может привести вас в рай.

Орн ощутил напряжение и столкновение с сильным пси-полем и вдруг понял, что это иное пси-поле. Оно колебалось, подобно метроному, в ритме слов священника, нарастая вместе со страстностью его речи.

– …бессмертная благодать и чистота всех великих пророков! – говорил тот. – Зачатые в чистоте, рожденные в чистоте, их мысли, омытые благодатью! Незапятнанные низменными страстями во всех своих воплощениях!

Орн в ошеломлении понял, что пси-поле вокруг него исходит не от какого-нибудь прибора, но от слияния эмоций собравшихся здесь учеников. Ощущаемые им чужие эмоции играли в тонкой гармонии с одолевающим их полем, как будто жрец играл на этих людях, как на музыкальном инструменте.

– …вечная истина этой божественной догмы! – вскричал жрец.

Запах фимиама тронул ноздри Орна. Послышались низкие ноты органа, выводившего раскатистую, звучную мелодию. Справа Орн увидел, как кольцо учеников и жрецов обходит человек, размахивающий кадилом. Над толпой курились призрачные клубы синего дыма. Вдалеке в темноте семь раз прозвонил колокол.

Орн чувствовал себя так, будто его загипнотизировали.

«Массовые эмоции действуют как пси-поле, – думал он. – Боже мой! Что такое это пси-поле?»

Жрец поднял руки, стиснув кулаки.

– Вечный рай для всех истинных верующих! Вечное проклятие для всех неверующих! – Он понизил голос. – Вы, ученики, что ищете вечную истину, падите на колени и молите о просвещении. Молитесь, чтобы пелена спала с ваших глаз.

Послышался шелест одежд – ученики вокруг Орна опускались на колени. Но Орн продолжал стоять, потрясенный внезапным открытием: «Массовые эмоции действуют как пси-поле!»

Среди студентов раздался недовольный шепот.

«Что такое пси-поле?» – спросил себя Орн. Он чувствовал, что ответ таится в глубинах его сознания.

Преклонившие колени ученики сердито смотрели на Орна. Ропот становился все громче.

Орн запоздало понял, что ему грозит опасность. Предчувствие опасности завизжало внутри него.

Бакриш наклонился к нему и прошептал:

– Справа от тебя есть тропа, ведущая в лес. Двигайся в том направлении.

Один из учеников вдалеке поднял руку и указал на Орна.

– А как же он? Он ведь ученик!

Кто-то незримый в толпе закричал:

– Неверующий!

Остальные подхватили возглас, как бездумное песнопение.

Крепко обхватив руками фонарный шест, Орн начал двигаться вправо. Напряжение в толпе напоминало дымящийся фитиль, подбиравшийся к куче динамита.