Артем Углов - Предел прочности. Книга первая

На поездки в другой город тратится слишком много свободного времени, что мешает полноценной подготовке. Реакция положительная, тогда еще один ход.

Я вспомнил о вечно путавшейся под ногами Катьке и ее подружках, что ором пугали престарелых соседей. Сестренка фыркнула, но родители в целом отреагировали правильно. Осталось нанести заключительный удар. И тут я катастрофически ошибся, понадеявшись на фактор бабушки Арсения. Дескать, старушка бдительная, у нее не забалуешь. Ага, как же.

Мать в штыки приняла саму идею о том, чтобы отпустить куда-нибудь родное чадо. Все жалобы на предстоящие мытарства, ангельские истории о чистом душой Арсении, подкрепленные тремя фотографиями, канули в небытие. А вдруг они там к водке пристрастятся, девок водить начнут, и не приведи судьба, дойдут до клея в пакетиках. Никакая старушка не уследит за малолетними оболтусами, только мать.

Я почувствовал близость провала. Даже пассивная отцовская поддержка не спасала. Более того, родитель чуть все не испортил. Когда разговор зашел о всяких девках, отец неосторожно высказался в том русле, что, дескать, пора парню. После чего, почуяв опасность, ретировался на кухню за второй кружкой чая. А следом и Катька влезла со своими глупыми разговорами о пьяных студенческих вечеринках. Ей-то откуда знать, сопле малолетней? Как итог, сцепился с сестрой, поругался с матерью и провалил первое порученное задание.

Разговор зашел в тупик и затих. Я с тоской посмотрел на часы, показывавшие полдевятого вечера. Ровно час до визита друга детства Арсения. Подготовил мать, ничего не скажешь. Как бы Сеню по лестнице взашей не спустили, после такой подготовки. С разъяренной матери станется.

За ужином накал страстей несколько спал. У отца на объекте снова лопнули трубы, о чем он не преминул рассказать с одним ему понятным интересом. Захватывающую историю про Иваныча и задвижки оборвала несносная Катька со своей вечной проблемой.

- Перешла в шестой класс и сразу взрослой стала? – отреагировала мать резко.

- Сейчас в садике уши прокалывают.

- Ты посмотри-ка, что творится, отец. Один норовит в другой город уехать, клей нюхать, другая, от горшка три вершка, а уже уши прокалывать намылилась. Может наколку заодно сделаешь?

Я выразительно глянул на сестренку и покрутил пальцем у виска, в ответ же увидел высунутый язык. Дура, нашла, когда к матери с такими просьбами лезть. Быть Сени спущенным по лестнице, не иначе.

Я поблагодарил за еду и вышел из-за стола, обуреваемый нехорошими предчувствиями.

Двадцать одна… Двадцать две… Двадцать три минуты. Время текло медленно, оттягивая неминуемую развязку. Без двух минут половины десятого на улице послышался шум мотора, а ровно в полчаса раздался дверной звонок.

- Сеня, здорово! Какими судьбами.

Сеня был великолепен. Этот толстенький, немного неуверенный в себе парень, с тихим голосом и манерами интеллигента заставил забыть мать о былых сомнениях. Он то и дело теребил душку очков и тяжело вздыхал. А глаза, эти большие грустные глаза, обладателя которых хочется бесконечно обнимать и тискать. Даже сестра со своими ехидными замечаниями помалкивала, а отец и вовсе пришел в восторг, узнав, что Сеня поступает на его родной факультет.

В конечном итоге все было улажено. Мать записала домашний адрес, телефон Арсения и пообещала держать ситуацию под контролем. Кто бы сомневался. Под колпаком наблюдения окажемся не только мы с лжедругом, но и соседи по лестничной площадки. А уж если в новом дворе окажутся бабушки, облюбовавшие подъездные скамейки, пиши, пропало. Такую службу наблюдения мать активизирует в первую очередь.

Пришла пора прощаться. Скромный Сеня, теребящий пухлыми ладошками многострадальную оправу, начал продвигаться к выходу, задевая по пути косяки и стулья. Мать запоздало спохватилась, вспомнив про отца Арсения, все это время ждущего отпрыска в машине

- Вам по пробкам два часа добираться, пусть хоть чая попьет.

«Хоть чая попьет» могло затянуться на пару часов. Понимал это я, понимал это и Сеня, пространно намекнув на плохое настроение родителя. Сделал это тонко, оборвав дальнейшие нити расспросов по этому поводу. Впрочем, у матери могло найтись с десяток новых.

- Все, все, хватит, - решительно вмешался я, подхватывая Сеню под локоть. Толстячок не заставил себя долго уговаривать, легко подавшись на выход. По пути он умудрился зацепиться за дверную ручку и заодно сбросил кучу заколок с трюмо.

- Извините, простите, - гость краснел, пыхтел, потешно крутясь на месте после каждого неловкого действия. Но разве можно на такого злиться, сплошное умиление - читалось в глазах зрителей.

- А ты куда собрался? – спросила мать, заметив кроссовки на моих ногах.

- Я провожу.

Мы спустились по лестнице вниз и остановились у подъездной двери, окрашенной в некогда яркий зеленый цвет. Незнакомый толстячок уверенным движением поправил душку очков и едва слышно произнес:

- Будь внимательнее, объект может передумать.

После чего распахнул дверь и засеменил к стоящей возле тополя машине. Я смотрел вслед удаляющейся неуклюжей фигуре, и никак не мог взять в толк, отчего вдруг стало так мерзко на душе.

Утро выдалось сложным. Вроде бы и спал без задних ног, но сон был каким-то нервным, тяжелым, оставившим после себя неприятное эмоциональное послевкусие. Хотелось забраться в душ и с мочалкой смывать остатки липкой ночной дремы.

Так я и сделал, а когда вышел из ванны, услышал шум работающего телевизора - это сестра смотрела свои любимые мультики. В последнее время подружки подсадили ее на аниме, где в роли главных героинь выступали девочки-подростки в коротких юбочках. Настолько коротких, что даже сосед Костик заинтересовался японской культурой.

- Охота тебе в такую рань вставать, - я зевнул во весь рот и раздраженно добавил, - всякую дрянь смотришь. Дурят малолеткам головы всякой чушью о великой любви, а потом нормальным пацанам мучиться.

- Это ты нормальный? - возмутилась Катька. - Бутерброд себе не в состоянии помазать.

- Губы будешь себе помазывать, деревня. Бутерброды намазывают.

- Бутерброды намазывают, - передразнила сестра. – Лучше смотри свой глупый футбол.

- Я бы посмотрел, только его сейчас нет.

- Вот и молчи.

- Вот и молчу.

Вот и поговорили. Я громко вздохнул и поплелся на кухню жевать дежурный бутерброд с чаем.

Сумка в дорогу была готова с вечера, поэтому ломать голову при сборах не пришлось. Мать лично упаковывала огромный рюкзак, постоянно жалуясь на его малую вместительность. Оно и видно, ткань только что чудом не ползла под напором вещей первой необходимости, остальное родители угрожали привезти на выходных. Сколько остального будет в килограммах, я боялся представить.