Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

– Шеф, сонную гранату?

– Нет там никого, я же говорила, – молвила Вирга из-за спин.

– А вот увидим. Где там свет включается?

– От двери – слева, на уровне груди…

Через две секунды свет в гараже вспыхнул. И трое сразу впрыгнули в осветившееся помещение – все трое за полсекунды, хотя дверь была рассчитана на одного, и то не толстого. Четвертый удержал Виргу на месте, ухватив за плечо. И тут же из гаража послышалось:

– Ага! Они! Все шестеро! Эй, вы! Встать!

– Не пойму: спят они, что ли?

– Да что вы там нашли такое? – крикнула Вирга. – Я хочу видеть!

– Спят, говоришь? Сейчас выясним…

Пауза длилась не менее минуты.

– Нет, это не сон. Это… Ах, сволочи!

– В чем дело, шеф?

– Они сбросили тела. А мы не подумали вовремя… Где там эта баба? Сюда ее!

Виргу втолкнули в гараж, от деликатности в обращении не осталось ничего. И она увидела все то же: шесть тел – одетых, лежащих на бетонном полу на расстеленном, сохранившемся с машинных времен чехле. Мертвых тел?

Она на увиденное постаралась отреагировать по-женски: криком. Истошным, истерическим, невыносимым для нормального мужского слуха:

– А-а-а-а-а!.. Это вы их?..

И опять: «А-а-а-а-а!!»

Мужики до этого не унизились. Недолго постояли молча, все приличествующее случаю было, надо полагать, произнесено мысленно. Наконец главный сказал голосом, почти нормальным:

– Ну что же, так – значит, так. Даже интересно: достойные ребята.

– Шеф, а что со жмуриками – закопать, что ли?

– Ты в уме? Это не жмурики, просто физтела, они так могут лежать долго, и ничего им не станется самим по себе. Крыс тут нет, ими и не пахнет, так что… Они на этих телах как на якоре и никуда далеко от них не уйдут. Ладно, будем искать. Без своих тел они с планеты не удерут – можно, конечно, но очень хлопотно. А здесь мы их возьмем, раньше или позже. – Он окинул своих спутников взглядом. – Чем раньше, тем лучше. Хотя, конечно, сложности у нас будут. Да перестань хлюпать, хозяйка! Слушать тошно!

– Как же я теперь комнаты сдавать буду – с покойниками в гараже? Пожалуйста, уберите их куда-нибудь!

– Ладно, ладно, не надо. «Ни души!» Гладко ответила. Сдавать будешь нормально, об этих – молчи, они себя никак не проявят, запаха не пустят. Да и… Знаешь, что: считай, что уже сдала. Все места сразу.

– Ко… кому же это?

– Нам. Поселимся у тебя. Не волнуйся: заплатим. Замок тут поставим свой. И будем за ними приглядывать. Да и за тобой тоже.

И как бы подвел итог словами:

– Хитрый вы народ – женщины. Не зря говорят: иная раса.

Жизнь в современных мирах характерна, кроме прочего, тем, что, вопреки старым временам, чем выше поднимается человек по лестнице успеха – политического ли, социального или экономического, – тем неуютнее становится для него мир, замешанный на высоких и высочайших технологиях, позволяющих и отследить кого угодно, ненавязчиво наблюдая за ним везде, вплоть до его собственного туалета, и разработать и реализовать комплекс действий, приводящих в конечном итоге к давно известной печальной ситуации: был человек – и нет человека.

И все же людей, пробивающихся наверх, это не останавливает, и о возможном печальном исходе этого продвижения они думают достаточно стандартно: с другими такое, конечно, случалось, но уж со мною – да никогда! Чтобы это не оставалось лишь приятными мыслями, они, конечно, принимают меры. И оказавшийся в опасной близости вертолет будет сбит без предупреждения, и самолет встретится с чужими ракетами, еще не успев выпустить свои, и будут эти ракеты выпущены с того же спутника, просто цель им будет задана другая. И киллеру, даже стань он невидимкой, все сложнее оказаться на дистанции убойного огня. Все было бы, конечно, куда надежнее, если бы системы защиты работали без участия так называемого человеческого фактора, но не получается, и поэтому сбой весьма вероятен. И, однако, это все – не самое страшное. Если опасность известна, то вероятность предотвратить ее получается не такой уж слабой. А вот если неведомо, от чего следует защитить себя, – тогда как? Таки плохо. И, пожалуй, именно с такими обстоятельствами нам и доведется встретиться в самом недалеком будущем.

Предположим, ты достаточно надежно подстраховался от огнестрельного, холодного, химического, бактериологического оружия, контроль – полный, тебя ничем не окормят, не опоят, не уколют, не подсыплют, вокруг тебя не один, а три, а то и больше, живых барьера из телохранителей, маршруты каждый раз меняются – ну вот, например:

– Каким вариантом сегодня и куда, шеф?

– Босс выбрал восьмой.

– Значит: отвлекающий – один пускаем по Липовому шоссе, с обычным сопровождением, двойку – по третьему маршруту через Круглую площадь и по проспекту Голубых Орлов, сопровождение усилить на одну машину, а объект тронется десятью минутами позже, спецтакси, без кортежа, его будут передавать через обычные промежутки, а цель – четвертая нора, так?

(Нет, официально, конечно, это норой не называется, но у профессионалов свой жаргон.)

– Все точно. Иди, распорядись, проинструктируй.

А может быть и по-другому:

– Сегодня так: отсюда поднимаем четыре агрона в четырех направлениях, при каждом – четыре боевые капсулы. Все агроны с бортовым номером «один» и эмблемой. В девятом высотном эшелоне все сходятся, полчаса крутят карусель и разлетаются; объект будет в том, что примет курс… смотри сюда. Усек? Все, пилоты могут занимать места.

Для тех, кто не знает: агрон – это вам не агрик, который кто хочет, тот и купит, если, конечно, денег хватит. Это здоровенный и тяжелый вагон на агратяге, стоит он – ну, у вас все равно столько не найдется, да и продается такое средство передвижения далеко не каждому, а только трем высшим уровням, четвертому – по большой дружбе, в обход правил и инструкций. Но дружба ведь дороже, верно? Вот и мы так считаем.

Вот так или примерно так. Только не думайте, что это какой-то высокий государственный муж собирается после трудов праведных отъехать на свою виллу к жене и деткам. Это – люди, безусловно, весьма достойные во всех отношениях – ну, скажем, председатель правления очень значительного банка, он по земле может, куда захочет, а вот в воздухе верхние эшелоны ему заказаны, а в нижних тесно, значит – опасно. Или это известный судья и одновременно глава такого холдинга, в чьих руках чуть ли не сорок процентов всего мирового производства наркоты: для него и воздух открыт до самого синего неба и немножко за ним. Нет, высокий муж не петлял бы по площадям и проспектам, он и в воздух бы не поднимался: и там, и там коэффициенты опасности не сказать, что низкие, некоторые прямо считают, что они высоки чрезмерно. Высокий муж из своего непроницаемо-непробиваемого кабинета на персонально своем лифте (ну, со свитой, понятно, не в одиночку же) спустился бы метров на сотню под землю, а там пересел бы в свой вагончик, а сопровождающие заняли бы все остальные, и вперед – без разъездов и перекрестков, по туннелю, лишь изредка двоящемуся, и по какой ветке каждый раз поезд свернет – и охрана не знает, управление – компьютерное, и какая сегодня задана программа, знает только сам хозяин да еще его личный программист, решение же о выборе сегодняшней программы они принимают вдвоем, когда поезд уже набрал скорость, так что и захоти программист разболтать по глупости или злому умыслу – не будет у него такой возможности, потому что никакой личной связи у него на время поездки нет, она изъята охраной, и больше он не получит ее, пока завтра поезд не вернется в город. Честно говоря, жизнь такого программиста хуже собачьей, у него, конечно, многое есть, кроме свободы да еще семьи (только одинокий человек может занимать этот пост, ни жены, ни любовницы даже ему не положено, а потребности его удовлетворяются силами соответствующего персонала – как и большинства телохранителей, кстати). Вообще, знающие люди на такую работу не идут, потому что стало откуда-то известно: профессиональная болезнь таких должностных лиц – раннее слабоумие, поскольку после каждой такой поездки ему не только возвращают его коммик и прочее, но и стирают из его памяти все последние сутки. А поскольку происходит это через день, то нервная система начинает быстро давать сбои; говорят, недалеко от Кишарета существует специальная закрытая больница для отставных личных программистов, иные уверяют даже, что не больница, а хоспис, однако нам эти слухи кажутся сильно преувеличенными. Люди ведь любят возводить напраслину на тех, кто больше преуспел в жизни. К тому же программисты эти работают все-таки по щадящему графику: день службы – день отдыха. Мы сказали «службы» – но вы и сами уже, конечно, поняли, что люди они не вольнонаемные, этого только не хватало!