Владимир Михайлов - Может быть, найдется там десять?

Зачем вы, Фермер и Мастер, в таком серьезном деле доверились людям, со всеми их слабостями и непоследовательностью? Вам надо было поручить выполнение задачи кому-нибудь другому… Почему вы этого не сделали?

Если только для того, чтобы проверить нас, всю команду, то, скорее всего, мы этот тест провалим. Ну, может быть, Никодим как-то справится, он давно уже перестал быть планетаром со всеми присущими нам слабостями. Вот и надо было подобрать группу их таких, как он. А нас оставить в покое.

Хотя о Никодиме не скажешь, что чувства ему чужды. Космиты – все-таки еще люди. Им покой, похоже, тоже неведом. Как и нам, планетарам, покой им только снится, а еще вернее – и во снах нет его, а есть все новые тревоги, новые заботы. Вот и сейчас меня снова дергают. Что, кому-то срочно понадобился сам господин вице-провектор Альмезота? Но его беспокоить может только тот, кто стоит еще выше – провектор. Нет, это не его вызывают. Он даже не дернулся. Это кто-то вновь прорывается на связь со мной. Кто-то не из наших – не применил цифрового пароля, использовал канал Вирги. Противник выходит на переговоры? Ну-ка…

«Кто вы?»

«Не имеет значения. Хочу предупредить: в скором времени на вас, возможно, будут предприняты атаки при помощи ваших собственных тел. Атаки с целью уничтожения. Сообщите всем вашим. Если угроза отпадет, надеюсь, что смогу вам сообщить».

«Вы пользуетесь каналом женщины? Где она, что с ней, что ей грозит?»

«Отбой…»

Интересно: у нас тут завелся какой-то, скажем, доброжелатель? Который приблизительно знает, как выйти на связь, и контролирует Виргу настолько, что свободно пользуется ее каналом для связи со мной. За предупреждение спасибо, незнакомец, однако забот у меня заметно прибавилось. Надо вытащить Виргу оттуда, где она находится, а для этого нужно узнать, где это место и в каком качестве она там пребывает, понимает ли вообще, что не свободна, что ее могут использовать не только за, но и против нас.

– Вирга… Вирга, услышь меня и откликнись. Малыш! Я тот человек, который был у тебя…

– Я слышу тебя, слышу, слышу! Я узнала тебя! Как хорошо, что ты…

И – молчание. Впечатление такое, словно канал исчез. Кто-то вмешался и свернул его. Полная тишина.

Ладно. Попробую иначе. Воспользуюсь, так сказать, близким знакомством с влиятельным лицом. Итак – внушаем своему домохозяину…

Внушил. После чего вице-провектор заговорил более или менее нормальным голосом и приказал соединить его с Державным секретарем порядка, где бы тот ни находился. Поиски заняли пару минут. Затем секретарь откликнулся:

– Слушаю с полным вниманием…

– Ты, это… Что я хотел? Ага, да: по державной надобности – немедленно объяви в розыск женщину, сейчас продиктую установочные данные, включи запись. И лично ты отвечаешь за то, чтобы, как только ее задержат, доставили не куда-нибудь, а непосредственно ко мне. Ясно тебе?

– Более чем. Будет исполнено.

– Смотри у меня!..

Закончив разговор, вице-провектор с минуту посидел, моргая глазами, глядя в никуда. Хоть сказал бы кто-нибудь – зачем ему понадобилась эта никому не известная дамочка? Не было ни намерений таких, ни даже мыслей, да это и не его уровень, даже, строго говоря, и не Державного секретаря, а от силы городского или даже окружного префекта полиции, никак не выше. Однако же и секретарь оказался в курсе дела и даже не удивился такому интересу сверху. Словом, сплошные неясности. И в мозгах – туман.

Мозги надо прочистить. Нюхнуть – и сразу…

Доза была тут, в нагрудном кармашке. Вельможа уже понес руку, чтобы вынуть и раскрыть, и на полпути прервал движение и опустил ее. Или не нюхать?

«Не нюхать! – распорядился Ульдемир. – С тобою нанюханным мне управляться куда труднее. Так что уж потерпи. Ничего, не умрешь от воздержания. Вот уйдем – и гробь себя дальше. Тебе уже тридцать пять скоро? Значит, тебя еще на годик может хватить. Только есть ли у вас этот год?»

И Державный секретарь тоже настроился было чего-нибудь такого принять, но почему-то передумал. Скорее всего, потому, что Уве-Йорген не позволил, думая при этом: «Тебя бы в строй поставить, разгильдяя, фельдфебель тебя излечил бы от порока в два счета. Однако зачем ставить таких в строй? Только армию разваливать. Ох, цивилизация, наказание за глупость нашу…»

Вирге удалось поспать, кажется, совсем немного – во всяком случае, когда она проснулась, еще не рассвело как следует. Мона стояла высоко, голубой свет ее, смешиваясь с желтым недавно взошедшего Лита, беспрепятственно вливался в окно – длинное и узкое, под самым потолком. Этот свет был сейчас единственным, тот другой, непонятный, что царил здесь, когда старик привел ее, исчез – погас, спрятался где-то. Кратким был сон, однако женщине показалось, что она выспалась очень хорошо, и сейчас нужно что-то делать, как-то действовать – и тело, и душа просили, требовали движения. И она была готова уступить этому требованию – знать бы только, что надо делать и зачем.

В комнате она была одна, старик исчез куда-то. Странный человек, но, похоже, дружелюбный. Однако все-таки чужой, вряд ли можно верить ему во всем и до конца. Кстати, он, кажется, тоже приснился ей, пока спала, – что-то говорил, но что – не запомнилось. Не с нею разговаривал, с кем-то другим. Ну, старикам это, наверное, свойственно – вторгаться в чужие сны, им, наверное, жить очень скучно; «наверное» – потому что давно уже ни ей, да и никому другому не удавалось наблюдать стариков в жизни. А вот ей это удалось… Однако он все же бросил ее тут, попросту сбежал – скорее всего, решил, что не стоит она его забот и беспокойства. Ну, и хватит думать о нем. О себе – вот о ком надо сейчас размышлять, все начать сначала, поскольку уже не придется ей помогать старику в его делах, прекратившихся вместе с его уходом.

Старик ушел, но остатки еды, которой он угощал ее перед сном, остались. Вирга опустилась на стул, механически взяла со стола какой-то пирожок, откусила, начала жевать – вкусно, оказывается, и аппетит возник; наверное, все-таки отдохнула во сне, и организм стал требовать свое. Это хорошо. Надо подкрепиться перед тем, как искать выход отсюда, уйти подальше от этого места, здания, из этого района вообще, где что-то явно было не так. А если он еще вернется? «Прости меня, старик, – подумала Вирга, продолжая откусывать, прожевывать, глотать, – ничего другого не могу сделать, только уйти, оставить тебя наедине с покоем, который стал для тебя необходимым, – так, во всяком случае, принято думать…»

Она почувствовала, что уже почти насытилась; могла бы, конечно, съесть и еще сколько-нибудь, но нельзя переедать перед тем, как пускаться в дорогу. Ладно, оставшееся надо прихватить с собой – это поможет хотя бы весь предстоящий день не думать о пропитании, значит – действовать свободнее, решительнее… Странно: никогда в жизни не приходилось бродяжничать, а ощущение, словно она обладала уже достаточно серьезным опытом в таких делах. Откуда что взялось… Она тут же оборвала эти мысли: откуда взялось – неважно, важно, что оно есть. И вообще, нечего сейчас толочь воду в ступе, пора идти, кто знает, с рассветом сюда могут заглянуть какие-то другие люди, хотя бы те, которые слышны были где-то неподалеку, когда старик только привел ее сюда. Уйти по-хорошему, то есть – тихо, незаметно…