Николай Грошев - Павший мир. Выжившие [СИ]

— Это радует. — Сказал он, но с таким лицом, будто его вот-вот на виселицу отправят.

— Не куксись, Паша. Всё хорошо будет. Скоро отправимся дальше, узнаем, наконец, куда ты должен был прийти и зачем.

Имплантат самовольно вывел перед ним карту. Пунктирная линия, стала заметно короче. Да, она права — осталось недолго. Несколько дней пути, если пешком.

— Одевайся, прогуляемся. — Она поднялась на ноги, взяла со шкафа, стоявшего в углу, джинсы и рубашку. — Ты извини, но этот…, - судя по лицу, ей хотелось сказать крепкое слово. Алиса сжала губы сердито, нахмурилась и то слово, какое сказать хотела, не сказала. — Этот фермер, решил, что рюкзака с патронами за этот древний протез ему мало. Видите ли, он ему как память дорог! Пришлось твой костюмчик приобщить к бартеру. Редкий человек, этот фермер.

Судя по лицу девушки, «редкий человек», означало что-то иное, понимать следовало не буквально, а как приличную замену, какому-то очень неприличному слову.

Павел оделся, с некоторым удивлением отмечая, что новая рука слушается без проблем, словно своя собственная, не вызывает дискомфорта и чувствует прикосновения так же, как прежде. Протез, по ощущениям, ничем не отличался от настоящей руки. Кроме своей внешности, конечно, внешности откровенно жутковатой — стоило глянуть на неё чуть внимательнее и становилось сильно не по себе. Даже цвет кожи другой, это как-то…, в общем, в лёгкую дрожь его бросало при одном взгляде на свою новую руку.

Застёгивая ремень штанов, он вновь обратил внимание, на разницу, во внешнем виде рук, резко бросавшуюся в глаза. Это было настолько странно, что на минуту он застыл подобно изваянию.

— Ты чего? — Поинтересовалась Алиса, ожидавшая на пороге.

— Руки. — Он поднял их повыше. — И жутко и смешно…

Девушка посмотрела, портом рассмеялась и, сказав, что будет ждать на улице, выскочила прочь.

— На самом деле, это совсем не смешно. — Уныло проговорил он, накидывая рубашку.

Павел вышел из комнаты, миновал узкий коридор, в конце коего имелась дверь, сейчас открытая настежь. Видимо, это место, что-то вроде пристройки к одному из зданий побольше.

Когда находились в воздухе, ферму он не особо хорошо рассмотрел, да и видел её всего несколько секунд перед тем, как лазерный луч пробил обшивку автомобиля. Группа строений, часть коих разбросана по территории. Загоны с какой-то живностью, большой огород, с невысокими синим забором. В общем, ферма, как он её себе представлял — много нелепых строений, полно живности, плохо пахнет, повсюду чумазые дети, хмурый старый пёс на цепи, огород обязательно есть и старый негр по имени Том, сидит в будке на цепи рядом с псом…

Перешагнув порог, он тряхнул головой, прогоняя прочь странные мысли, а может и обрывки каких-то воспоминаний. Ему на мгновение подумалось, что, возможно, ферму он никогда не видел живьём. Только в кино или на страницах книг. Причём не факт, что там изображалась современная ферма. Да и зачем в хозяйстве негр, да ещё и на цепи, да обязательно Том? Не очень понятно. Видать, какое-то старое воспоминание пробилось на поверхность, в виде слов, сейчас ничего не значивших, пустых — как вся его память…, стало совсем грустно. Имя и то не своё — по ходу дела дали имя ему, даже не сам выбрал, просто взял первое, что ему предложили.

Настроение немного изменилось в лучшую сторону, когда он вышел на улицу.

Его взору открылся вполне симпатичный вид. Зелёное море луговой травы раскинулось сразу от порога и до самого горизонта. Справа то же самое море, слева большой двухэтажный дом, за спиной пристройка — именно там он и очнулся, там, видимо, и новой рукой обзавёлся.

Возможно, когда-то, большое здание соединялось с пристройкой сквозным проходом, поэтому и есть тут коридор, примыкающий к зданию, тогда как проще было бы сделать дверь прямо в этом одноэтажном крошечном домике. Видимо, после, дверь в основное здание заделали, коридорчик сносить посчитали делом долгим и нудным — пропилили сбоку дверь на улицу, да так и оставили.

— Тут красиво, правда, Паша?

Он кивнул в ответ. Алиса стояла рядом, чуть впереди. Прямая как стрела, её костюм лишь подчёркивает достоинства её фигуры, на симпатичном лице играет улыбка, глаза словно светятся изнутри, ветер нежно треплет её короткие волосы — сейчас, в этот момент, она казалась ему почти прекрасной. Вокруг лишь мир и покой и столь чудесная женщина рядом с ним…

— А!!! — Взвыл кто-то справа. — Отдай урод!!!

Не успели они оглянуться, как из-за домика, в коем он проспал несколько дней, пулей выскочил паренёк в джинсах и майке, да мимо них галопом пробежал. Спустя мгновение, за ним ринулась девочка лет десяти, одетая схожим образом, только волосы подвязаны красной ленточкой, которая тянется за девочкой этаким длинным развевающимся на ветру хвостом.

Дети проскочили мимо и исчезли за углом основного здания.

Обычные такие дети. Не чумазые совсем.

Разве что слишком уж крикливые. Впрочем, наверное, все дети такие — излишне шумные…

Странно это всё выглядело. Слишком яркий контраст с городом, оставленным позади. Обычная мирная жизнь, детишки бегают, всё такое. А всего в десятке километров отсюда, живые мертвецы, белые призраки, город, потерявший мёртвыми, почти всех своих жителей…

— Мне тоже не по себе. — Услышал он голос Алисы. Повернул голову — она стояла сейчас рядом, он и не заметил, как она подошла ближе, как взяла его под локоть. — Они словно не знают, каким мир стал теперь…

— Чё это не знаем? — Ворчливый голос раздался за их спинами. Оба обернулись, Алиса отпустила его руку. Перед ними стояла полная хмурая женщина, в платье и белом переднике. Волосы собраны в хвост, нос картошкой, в общем, обычная, на вид вполне приятная женщина.

— Отдай!!! — Кричит девичий голосок, мимо бежит тот же парнишка, с ехидной улыбкой до ушей. Не глядя, женщина отвесила сорванцу подзатыльник. Паренёк запнулся, кое-как удержался на ногах и побежал в другую сторону. Девочка, круто развернувшись, ринулась за ним.

— Всё мы знаем. — Женщина ближе к ним подошла, оба ощутили исходящий от неё аромат какой-то еды, возможно, какой-то стряпни. — Накрылся мир этот. А оно и не удивительно. Я вот всегда говорила — эти ваши ГМО, до добра не доведут.

— Кто? — Спросил Павел.

— Гомосеки эти ваши. — Пояснила женщина и с отвращение плюнула в пол. — Я как в школу пошла, тогда ещё всё и поняла — не устоит это всё. Рухнет оно. А что ещё ожидать, если вокруг одни евреи? И коммунисты. — Помолчала, кивнула и добавила. — С гомосеками всякими.

— Я не очень понимаю, о чём… — Алиса довольно ощутимо толкнула его локтем в бок, гримасу боли сдержать не удалось.

— Чё кривишься? — Беспокойно хмурится женщина. — С рукой что-то? — Потом руками всплеснула сердито. — Вот как знала! Всё Артёма брат этот — вот то ещё наказание был. В кровать ляжет, так обязательно поломается кровать. В туалет сходит и всё! Петелька на двери в труху. Бедовый был. За что ни возьмётся, всё у него боком. Сына родил, да и тот, тьфу. — Махнула она рукой. — Гомосеком оказался. — Помолчала, похмурилась. — Депутатом то есть…, или как они там? А! Всё одно они там, эти либералы извращенцы еврейские из ЕЗК. Вот и руку значит, окаянный, поломал. Вот что за наказание? Нет бы, помер и ладно. Так помер и руку поломал. Бездельник… — Пожевав губами, женщина добавила. — Но ежели обратно руку отдадите, мы руку-то возьмём, а вот вещи нет, вещи останутся. Не отдам. Вот как есть — не отдам. Сами видели, чего берёте, так что не надо мне тут.