Филип Дик - Ник и Глиммунг [litres]

– Надеюсь, он не видит, что мы делаем.

«Я иду на «просчитанный риск», как говорит мой папа, – сказал себе Ник. – Папа очень рассердится, когда увидит, что меня нет, – рассердится и испугается. Но это единственный способ избежать гнева Глиммунга, не расставаясь с книгой», – размышлял Ник.

А расставаться с ней я не намерен, думал он.

– А до принтера очень далеко? – спросил Ник через какое-то время пути. – Долго еще идти?

– Недалеко, – сказал спиддл с одышкой.

К верджу над ними присоединилась вторая черная точка. Теперь там кружили два верджа – держались прямо над головой, но все же ничего не предпринимали. «Оттуда они не могут видеть книгу – они не должны знать, что она у меня», – думал Ник.

Книгу Ник снова спрятал за пазухой. Прижатая к коже, она казалась сухой и шершавой, словно шкура дикой противоестественной змеи. Как и раньше, ощущение было так себе.

– Откуда у тробов черные очки? – спросил у спиддлов Ник.

– Изначально, много лет назад, они украли очки у колониста, – ответили спиддлы. – А потом поймали принтера и заставили наделать им много-много копий.

– А у вас есть троб-луч? Чтобы посветить на них, если они нападут?

– Ага, – ответили спиддлы. – Безопасность во все края, – добавил один из них с удовольствием. Спиддлы как будто не испытывали перед тробами такого же страха, как перед Глиммунгом и верджами.

– А тот принтер сбежал? – спросил Ник.

– К сожалению, нет, – ответил спиддл. – В конце концов Глиммунг поразил его своим копьем. Но тот принтер в любом случае уже был очень стар и слаб. Потому тробы и захватили его в плен. Диспропорция сил во все края.

– Что такое «диспропорция»? – спросил Ник.

– Ну… – начал спиддл. А потом все спиддлы заспорили, что это значит; пищали, как разъяренные мыши.

– Да неважно, – сказал Ник.

– Невразумительность во все края, – подвел итог один из спиддлов.

Оранжевые кусты и трава по обеим сторонам дороги начали сменяться бледной пустыней – сухим отрезком, где ничего не росло. И негде прятаться, если на нас нападут, понял Ник. Но в то же время тробам негде устроить засаду. Теперь он видел на мили вокруг, как и спиддлы.

Через дорогу впереди перекатилось что-то маленькое и круглое. Что-то живое.

– Нанк, – объяснили спиддлы. – Это их страна, где ничего не растет. Вой– на вынудила некогда зажиточных нанков поселиться в опустошенных областях.

– Эй, привет! – окликнул их нанк тонким писклявым голоском.

– Здорово, нанк, – ответили спиддлы; они не замедлились, как и Ник.

– Куда так торопитесь? – поинтересовался нанк. Он закатился обратно на дорогу; Ник старался не наступить на него ненароком.

– К принтеру, – объявили спиддлы. – Мы ищем старого Лорда Блю. Или он уж скончался?

– Лорд Блю, как обычно, вовсю клепает для колонистов тостеры, вафельницы и радио, – весело ответил нанк. – А это что за юный колонист? Мы его раньше не видели.

– Мы с семьей только что прибыли с Земли, – сказал Ник. А потом подумал: «Неужели мы прилетели только вчера? Произошло столько всего… И меньше чем за полные сутки».

– Вы там поосторожней, – сказал нанк, катясь рядом с ними. – Видите вон тех верджей наверху? Я подслушивал их разговоры. Они думают, этот юный колонист знает, где книга Глиммунга. Что на это скажешь, юный колонист? Последуют возражения?

– Я отдал ее водовозу, – аккуратно ответил Ник.

– А верджи говорят, они ее не нашли, – сказал нанк, юркая у них между ног, словно в какой-то игре. – Поискали-поискали, да и бросили; решили, что у водовоза книги никогда и не было.

– Это неправда, – сказал Ник.

– И еще, – сказал нанк. – За вами идет отец-двойник.

– Который как я? – похолодел Ник.

– В точности как ты, – ответил нанк, а потом, довольный, укатился, оставив Ника и спиддлов позади.

– Так себе новости, – сказал наконец спиддл.

– Лучше не мешкать, – сказал другой. – Спешка во все края; давайте ускоримся.

И Ник со спиддлами ускорились.

А над ними продолжали кружить верджи.

Пустыня становилась пологим склоном, где росли странные растения, похожие на шипы, – столбы пегого цвета, на которых не было видно листьев. Растения казались Нику старыми и зачахшими. Они не шевелились на слабом полуденном ветерке. Все это напоминало какой-то заброшенный сад. На редких растениях висели мелкие засохшие фрукты, пожухлые и твердые. А впереди у потрескавшейся безлюдной дороги виднелось что-то вроде развалин фермы. Здесь кто-то и когда-то жил, решил Ник. Возможно, человек. Но этот человек бросил такую жизнь, уехал. Чтобы никогда не возвращаться.

– Когда-то это было плодородное поле, край многих урожаев, – сказал хмуро спиддл. – Потом пришел Глиммунг. Он выжег этот регион своим присутствием, прогнал поселенцев. Это случилось давным-давно.

– Понятно, – сказал Ник и содрогнулся.

– Глиммунг забрал всю жизнь, – продолжал спиддл. – Выпил из земли, украл из растений. Мужчина и женщина, которые возделывали здесь землю, стали жесткими и хрупкими, как высохшая кость. Поэтому не могли больше оставаться. С тех пор сюда пытались прийти другие, но все кончается одинаково; они всегда уходят. Над этой землей висит и всегда будет висеть проклятье Глиммунга. По крайней мере, пока его самого не уничтожат.

– Чего, может, никогда и не случится, – сказал другой спиддл.

– Может, и случится, – возразил Ник.

– Если и да, – сказал один из спиддлов, – то не благодаря нам. Спиддлы на самом деле мало что могут. Бессилие во все края, скажем прямо.

Впереди их встретили низкие холмы, мрачные и явно необитаемые. Ник увидел какие-то огромные валуны белого цвета; оттенок ему не понравился, да и спиддлов как будто не очень обрадовал. В молчании они со спиддлам поднялись по нехоженой вьющейся тропке между кучами оплавленного шлака. Как будто здесь поблизости есть мертвый вулкан, подумал Ник. И его огонь потух уже много веков назад – может, и тысячу лет.

Впереди, на зазубренном пике, Ник увидел широкую неровную расщелину, словно в этот тусклый и холодный взгорок ударила молния, выжигая величественный след до самой земли.

– Отметина Глиммунга, – сказал спиддл. Все спиддлы замерли – и Ник с ними. – На этом самом месте Глиммунг впервые появился на нашей планете. Он сверкнул из дневного неба, проливая серое пламя и выжигая все, к чему приближался. С тех пор здесь никто не живет. Отсюда Глиммунг распространился по всей планете, как озеро злобной ночи. Огонь и ночь – вот стихии Глиммунга. Вот его натура.

Отдохнув, спиддлы снова сдвинулись с места.

– А теперь далеко? – спросил Ник, запыхавшись от долгого подъема.

– До равнины за этими холмами, – выдохнули спиддлы; они тоже почти выбились из сил. На всех давила тяжесть – бремя здешней атмосферы. Даже просто идти шаг за шагом требовало огромных сил; Нику казалось, будто на него опустился весь мир и гнул к земле. Он чувствовал себя усталым и постаревшим, словно прожил тысячу лет.