Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде

Парень погрузился в работу и не обращал на нее внимания. Молоток яростно стучал по каблуку.

— Почему мы должны прятаться? — сказала Лиз, садясь. После падения состояние оцепенения так и не покинуло ее. — Пусть знают. Да они и так знают. Я пойду вместе с тобой в твой магазин.

— Нет, — сказал он.

Отремонтировав туфлю, сапожник вышел из–за прилавка, вытирая руки о фартук.

— С вас семьдесят пять центов, — сказал он, глядя мимо них.

Парень покраснел и немного нервничал. Сунув туфлю Роджеру, он пошел обратно.

— Спасибо, — сказала ему Лиз. — Я вам благодарна.

Она надела одну туфлю, потом другую.

— Отлично, — сказала она Роджеру.

Обувшись, она взяла сумочку и направилась к выходу. Роджер порылся в карманах, нашел доллар и отдал его парню.

— Спасибо, — сказал тот, взглянув на него и судорожно сглотнув.

Лиз, стоя у двери, спросила:

— Отчего ты так смутился?

Парень опустил глаза и резко включил один из станков.

Но она вернулась к нему.

— Почему нам нельзя спать вместе? — спросила она у парня. — Мы любим друг друга. Разве не это главное? У меня двое детей, и у него маленький сын, прелестный мальчуган. Что нам остается? Пожениться мы не можем — поженились бы, если бы могли. Мы не виноваты.

Роджер взял ее за руку, но она высвободилась.

— Постой, — сказала она. — Хочу у него спросить. Что он видит тут такого дурного? — И обратилась к мальчишке: — Ты когда–нибудь спал с девушкой? Было ведь дело, да? Ты ведь не был на ней женат? Так чего же ты нас винишь за это, а себя нет? Последовательным нужно быть. — Потом обратилась к Роджеру: — Он непоследователен. А это единственное, чего я от него хочу. Думать он может все, что угодно, но не нужно противоречить самому себе: мы ничем не отличаемся от других. Все так поступают. Тогда, значит, все виноваты. Так, да? Может, это и имеется в виду, когда говорят о первородном грехе?

Парень ушел из–за прилавка в глубь мастерской. Лиз последовала за ним.

— Мне просто хочется у тебя спросить, — сказала она. — Понять хочется, вот и все. Ты не можешь мне ответить? Разве ты не переспал бы со мной, если бы у тебя появилась такая возможность? В этом есть что–то дурное?

Парень не отвечал. Роджер вывел ее из мастерской на улицу.

— Это нам в наказание, — сказала Лиз. — Это то, чего мы заслужили. Мы потеряли с ними всякий контакт, да? Мы живем с ними в разных мирах. Они не слышат нас, а мы не слышим их. Этот мальчик ни слова не услышал из того, что я сказала. Я могла бы с таким же успехом говорить все, что угодно. Он полностью закрылся.

— Он тебя услышал, — сказал Роджер, думая о том, что обувная мастерская находится всего в паре кварталов от его магазина.

— Нет, — не соглашалась Лиз. Они шли по тротуару. — Ничего он не услышал. Останови любого — меня не услышат.

— Не надо, — сказал он.

— Ты ведь не передумал? — спросила она. — Ты ведь хочешь продолжения?

Он кивнул.

— Просто хочется точно знать, — объяснила она.

Роджер не понимал, что с ней делать, когда она такая. Ему нужно было возвращаться в магазин, но он боялся оставить ее. И все же они не могли так торчать на тротуаре, нужно было куда–то двигаться, на что–то решаться.

— Я лучше пойду домой, — сказала Лиз. — Мне не следует быть здесь, находиться в этом районе. Но надо зайти в ювелирный магазин, а то Чик будет допытываться, чем я сегодня занималась. Он может позвонить домой, пока меня там нет, и нужно будет что–то сказать. Лучше не ходи со мной в ювелирный. Там нас видели вместе с Чиком. Я заберу часы, пойду домой и буду ждать тебя.

— Слишком рискованно, — заколебался Роджер.

— Что? А, тебе заходить в наш дом? Да, теперь это слишком рискованно.

— Позже, — сказал он.

— Да, — согласилась она. — Правильно. Объясни. Ты хочешь отложить все на неопределенное будущее?

— Нет. Я не это имею в виду.

— Это, — упрямо сказала Лиз. — Ты имеешь в виду, что хочешь все отложить на неопределенное будущее.

Он молчал.

— А если бы я не пришла? Ты бы меня нашел?

— Да, — сказал он.

Выгнув брови, она всматривалась в его лицо.

— Ты что, пытаешься со мной за что–то расквитаться? Я не виновата в том, что Чик явился в твой дом и твоя жена узнала, где ты был.

— Знаю, — ответил Роджер.

— Ты не можешь сказать мне, что происходит у тебя в голове? Я не хочу от тебя уходить и не хочу, чтобы ты ушел от меня. Давай попробуем, может, у нас получится.

Она вся спряталась в пальто, как нахохлившаяся птица.

— Конечно, давай, — сказал он. — Но нужно быть осторожными.

— Ну, я не понимаю. Как знаешь. Я не могу заставить тебя делать то, чего ты — как сам же сказал — хочешь. — Она медленно пошла прочь от него. — Может быть, позвонишь как–нибудь.

— Я считаю, что я прав.

— Да ты, наверное, и не позвонишь, — сказала она. — Но я все равно буду думать о тебе. — У нее задрожал голос. — Удивительно. Вначале ты ничего не сказал.

— Я тебе позвоню, — сказал Роджер, нагнал ее и обнял одной рукой.

Лиз прижалась к нему, потом крепко обняла и поцеловала. Из седана «Меркьюри», в котором ехала компания подростков, громко засвистели, просигналили и замахали руками. Она отпустила его и серьезно посмотрела ему в глаза.

— Дети, — сказал он.

— Ты прав. Я знаю, что ты прав. Я пришла сюда, чтобы в последний раз увидеться с тобой. Я хочу снова увидеть тебя, но не могу. Береги себя, обещаешь?

— Да, — сказал он и, расставшись с ней, пошел к своему магазину.

Вокруг прилавка столпились клиенты, закрывая собой Пита. Роджер почувствовал себя виноватым. Это же его собственный магазин.

— Извините, — сказал он, вставая за прилавок.

Пит, пробивая чек на продажу настольного радиоприемника, сказал:

— Эта женщина хочет забрать свое радио. Вот номер.

Он передал Роджеру квитанцию.

Обслужив клиентов, Роджер стал перебирать у кассы ярлыки — он включился в работу.

— Хорошо за час наторговали, — сказал он Питу. — Олсен внизу?

— Вышел, — ответил Пит, занося в книгу продажу радиоприемника. — Кофе пьет.

В дверях появилась пожилая дама с объемистой матерчатой хозяйственной сумкой.

— Это вы радиомастер? — спросила она у Пита. — Мне тут радио надо починить. — Она принялась расстегивать сумку. — Взяло и заглохло. Тринадцать лет верой и правдой служило, не понимаю, чего это оно вдруг. Может, проводок оборвался.

Или по голове твоей диплодок прогулялся, сказал про себя Роджер. Он помог ей вытащить приемник из сумки и включил его в сеть. Пит принес из шкафа в глубине магазина веник и принялся подметать пол.

— Боюсь, вам придется его оставить, — сказал Роджер. — Сейчас выпишу ярлык.

Он снял с ручки колпачок и вписал в верхнюю часть ярлыка дату.

— Боже мой! Я без него пропала — как же я буду слушать новости?