Филип Дик - Шалтай–Болтай в Окленде

Эл тотчас поднялся на ноги.

— Благодарю вас, мистер Харман, — сказал он. — Я сделаю, как вы говорите. И больше не стану занимать ваше время. — Он протянул руку Харману.

После недолгой паузы мистер Харман подался вперед, они обменялись рукопожатием, а затем Эл вышел из кабинета.

Снаружи он остановился у стола секретарши.

— Мистер Харман попросил меня оставить вам кое–какие данные, — сказал он приподнятым тоном.

Девушка протянула ему бювар и карандаш; он, однако, выхватил свою шариковую ручку и написал свое имя и адрес, а также домашний телефон, зарегистрированный на девичью фамилию жены. Затем улыбнулся секретарше и вышел из здания.

Когда он оказался на улице, в глаза ему шибанул яркий солнечный свет, и у него сразу заболела голова. Анацин, осознал он, переставал действовать. Так же, как спарин с дексимилом. Чувствуя себя усталым и ослабевшим, он кое–как доковылял до машины, с трудом открыл дверцу и забрался за руль.

Интересно, даст ли Харман о себе знать, подумал он.

Так или иначе, я свой ход сделал. Сделал все, что было в моих силах.

Спустя какое–то время он завел мотор и поехал к «Распродаже машин Эла».

В пятницу, когда он уже почти перестал надеяться, к обочине у «Распродажи машин Эла» подкатил автомобиль, из которого выбрался молодой человек в галстуке, но без пиджака.

— Мистер Миллер? — сказал он.

Выйдя из своего маленького домика, Эл откликнулся:

— Слушаю вас.

— Я из «Пластинок Тича», — объяснил молодой человек. — С вами пытался связаться мистер Гэм. Он хотел бы, чтобы вы позвонили ему, как только сможете.

— Хорошо, — сказал Эл. — Благодарю вас.

Молодой человек снова сел в свою машину и укатил.

Вот оно, подумал Эл. Он направился в кафе на другой стороне улицы, где вошел в будку таксофона. Мгновением позже соединился с телефонисткой «Пластинок Тича».

— Это мистер Миллер, — сказал он. — Мистер Гэм просил меня позвонить.

— Ах да, мистер Миллер, — сказала девушка. — Мы только что послали человека в ваш офис. Ему удалось вас найти?

— Да, — подтвердил Эл.

— Секундочку, соединяю вас с мистером Гэмом.

Вскоре в трубке раздался глубокий голос мужчины средних лет.

— Мистер Миллер, — сказал он, — меня зовут Фрэд Гэм. Вы обсуждали с мистером Харманом возможность получить у нас место. Если вы по–прежнему заинтересованы, то мы обдумали эту идею и кое к чему пришли. Вероятно, вам стоило бы заглянуть к нам где–нибудь в начале следующей недели.

— Я могу и сегодня, — сказал Эл. — Отменю все остальное.

— Чудесно, — сказал мистер Гэм. — Буду с нетерпением ждать встречи с вами, скажем, часа в четыре.

В четыре часа Эл закрыл свою стоянку и поехал к «Пластинкам Тича». Мистер Гэм оказался добродушным седым мужчиной плотного телосложения, занимавшим кабинет примерно тех же размеров, что и кабинет мистера Хармана.

— Рад познакомиться, — сказал Гэм, пожимая ему руку. На его столе лежало множество документов, которые он просматривал перед приходом Эла. — Что ж, мистер Миллер, — сказал он, — кажется, вы хотите присоединиться к нашей организации.

— Верно, — сказал Эл.

— Тогда пойдемте.

Гэм поднялся, сделал приглашающий жест, и Эл последовал за ним по коридору, минуя дверь за дверью.

Они вышли в обширное помещение, в котором работали люди. Воздух был насыщен ароматами работающих агрегатов. Шум ударил Эла по ушам — постоянный механический гул.

— Это производство, — сказал мистер Гэм. — Именно здесь мы штампуем пластинки.

Для Эла это выглядело как цех по восстановлению протекторов: те же круглые машины, за каждой стоит рабочий, крышки то открываются, то закрываются.

— С этой стороной дела вы соприкасаться не будете, — сказал мистер Гэм. Он увел Эла из цеха, и они оказались в другом коридоре.

Эл сказал:

— Я считаю Криса Хармана самой вдохновляющей личностью из тех, с кем я имел счастье повстречаться. А в моем бизнесе я повидал немало представителей рода человеческого.

— Да, Крис говорил, что познакомился с вами на вашей автостоянке. Вы с Крисом были полностью откровенны, так что и мы будем столь же открыты с вами. Вы пришли к нам совершенно ко времени. Вы не могли бы подгадать момент лучше, даже если бы у вас был какой–нибудь осведомитель, внедренный в нашу организацию. — Он остановился и пристально посмотрел на Эла. — Три дня назад этого рабочего места не существовало, и его необходимо укомплектовать прямо сейчас. Это хорошая работа, мистер Миллер. Просто отличная.

— Чудесно, — сказал Эл.

— Хотите узнать, в чем было дело, Миллер?

— Да, — сказал Эл.

— В вашей прямоте, — сказал Гэм. — Никогда ее не теряйте. В нашем обществе это чертовски редкая штука.

— Я никогда ее не потеряю, — сказал Эл. — Потому что обрел ее в момент высочайшего мужества и опасности. Я обрел ее в Корее. Когда комми поставили меня к стенке. Когда я смотрел в лицо смерти, бешеное косоглазое лицо азиата со штыком в лапах. Я разобрался в себе, мистер Гэм. Я хорошенько разглядел себя, все, что я собой представляю, все, что предумыслил во мне Создатель. А такого знания человек никогда не теряет.

Чуть помолчав, Гэм проговорил:

— Жаль, что им нельзя поделиться. Нельзя передать его каждому из живущих. У меня никогда не будет того, чем обладаете вы.

— Боюсь, что так, — сказал Эл.

— Вы говорили Крису, что деньги для вас не главное. Это его тронуло. Для Криса дело тоже заключается не в деньгах. Почему он занялся бизнесом в этой области, в звукозаписи? Потому что хотел улучшить условия жизни среднего человека с помощью единственного, что может их улучшить, — не через более крупные авто или более качественные телевизоры, но посредством искусства, музыки. — Мистер Гэм толчком открыл тяжелую дверь, выводившую на парковочную площадку, и они медленно пошли через парковку. — Естественно, здесь приходится идти на компромиссы. Бизнес требует платы. Мы это понимаем. Такова жестокая реальность. Вот почему возникли «Веселые пластинки», да и — давайте смотреть правде в лицо — сами «Пластинки Тича». Вы, конечно, знаете каталог. Это, по большей части, мусор. Так и предполагалось, потому расчет здесь делается на коммерческий сбыт. Рок–н–ролл, негритянский джаз — так называемая расовая музыка. Кантри, то есть деревенщина со слайд–гитарами. И попса. У нас было несколько хитов. «Тич» попадал в «горячую десятку», причем часто. С «Пластинками Тича» уже много лет сотрудничает Фрэнк Фритч.

— Я в курсе, — сказал Эл.

— Фортепианные выкрутасы Фрэнка Фритча были в числе наших бестселлеров. И Джорджия О’Хара с ее «Весельчаками песни». В данный момент наш бестселлер в каталоге — «Гордость». Ее можно услышать в тысячах закусочных по всей Америке.