Пьер Буль - Воители безмолвия [сборник]
- Название:Воители безмолвия [сборник]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2018
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Пьер Буль - Воители безмолвия [сборник] краткое содержание
1. Пьер Буль: Планета обезьян (Перевод: Ф. Мендельсон)
2. Пьер Бордаж: Воители безмолвия (Перевод: Аркадий Григорьев)
3. Пьер Бордаж: Мать-Земля (Перевод: Аркадий Григорьев)
4. Пьер Буль: Бесконечная ночь (Перевод: В. Козова)
5. Пьер Буль: Дьявольское оружие (Перевод: Ю Денисов)
6. Пьер Буль: Загадочный святой. Просчет финансиста. Сердце и галактика (Перевод: Галина Домбровская)
7. Пьер Буль: Идеальный робот (Перевод: В Фиников)
8. Пьер Буль: Когда не вышло у змея (Перевод: М. Тайманова)
9. Пьер Буль: Любовь и невесомость (Перевод: Ф. Мендельсон)
10. Пьер Буль: Чудо (Перевод: Е Ксенофонтова)
11. Пьер Бордаж: Еврозона (Перевод: Татьяна Набатникова)
Воители безмолвия [сборник] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
В тишине раздались удары. Он вернулся к столу и ногой нажал на педаль открытия кодового замка двери, встроенной в раму серого мрамора.
Послушник в белом облегане и накидке вошел в комнату и поклонился.
– Муффий ждет вас, ваше преосвященство.
– Уже? Мы должны были встретиться через два часа…
– Программа изменилась, ваше преосвященство.
– Чем вы докажете вашу правоту?
Бывший губернатор Ут-Гена уже научился проявлять недоверие, его отравила атмосфера паранойи, царившая в епископском дворце. Он вдруг осознал это, и во рту его появилась горечь.
– Паке крейциана… – произнес послушник.
Фрасист Богх кивнул. Эти два слова были кодом для понтифика и генерального секретаря.
– Иду. Только возьму мемодиск…
Сидящий на глубокой подвесной банкетке Барофиль Двадцать Четвертый ждал его в скромно меблированной комнате. Как всегда, кардинал Богх оставил своих мыслехранителей в прихожей и выдержал унизительную процедуру нескольких личных досмотров, проходов через инфрадатчики и выстаивания перед объективами камер, связанных с экранами морфопсихологов.
Муффий не загримировался, и его истрепанная кожа, морщинистая и сухая, резко контрастировала с белым капюшоном облегана, отделанным розовым опталием. Его белую рясу украшали спиральные подвижные узоры. На безымянном пальце правой руки сверкал перстень понтифика, громадный джулианский кориндон с двумястами гранями, который передавался от муф-фия к муффию вот уже пятьдесят веков. Его крохотные черные, глубоко сидящие глазки, подчеркнутые темно-коричневыми мешками, остановились на генеральном секретаре.
– Добрый вечер, кардинал Богх, – устало прошептал он. – Извольте сесть…
Он похлопал ладонью по банкетке. Фрасист Богх скользнул губами по перстню и занял место рядом с муффием.
– Добрый вечер, ваше святейшество.
Барофиль Двадцать Четвертый откашлялся. Его кадык, торчащий, как лезвие ножа, ходил под кожей шеи, изрытой глубокими вертикальными морщинами. Кардинал расслышал тихий шорох фильтров воздуха, встроенных в лепнину дверных рам. Викариям не удастся подать отравляющий газ в эту комнату с той же легкостью, с какой он когда-то расправился с Северным Террариумом. Бывший губернатор иногда сожалел, что уничтожил карантинцев. Разве они, бетазооморфы, не были творениями Крейца? Разве они не получили душу, как здоровые люди? Разве матери-мутантки не любили своих детей, как любая человеческая мать?
– Вы, вероятно, спрашиваете себя, почему мы перенесли нашу встречу на более раннее время, – продолжил муффий.
– Должен признать, я заинтригован…
Барофиль издал короткий хриплый смешок. Его костлявые руки опустились вдоль тела.
– Дорогой кардинал Богх, вы совсем запутались в своем ментальном контроле! Истинный сиракузянин ответил бы банальностью вроде: «Готов служить вам в любое время…» Или: «Можете рассчитывать на мою преданность в любой час дня и ночи…» Сиракузяне возвели лицемерие в ранг искусства. Они поспешили назвать это автопсихозащитой, введя приемлемое понятие, более благородное, чем двуличие. В каком состоянии процесс дамы Сибрит?
– Все готово, ваше святейшество. Как и предусмотрено, он начнется 6 десембриуса.
– И, как предусмотрено, она будет осуждена…
Фрасист Богх глянул на августейшего собеседника пламенным взглядом, недостойным для человека, контролирующего свои эмоции.
– Осмелюсь ли я предположить, что вы осуждаете этот процесс, ваше святейшество?
– Осмельтесь, кардинал Богх… Дама Сибрит де Ма-Джахи была – и, быть может, еще есть – самой ясновидящей персоной в Венисии. Процесс, устроенный над ней, лишь предлог для того, чтобы ее устранить и очернить память о ней. Однако мы вас поздравляем. Вы успешно выбрались из колючих зарослей, которые представляют собой назначение чрезвычайного трибунала со всеми его почестями. Вы преуспели, никого не оцарапав.
– Почему вы не вмешались публично, если осуждаете этот процесс о колдовстве?
– Потому что наши внутренние убеждения позволяют нам заглядывать за само событие и двигаться вперед с чрезвычайной осторожностью.
Муффий встал и ковыляющей походкой направился к бронированному окну, выходящему во внутренний дворик.
– Мы – всего-навсего усталый старец, труп, получивший отсрочку… Дама Сибрит была символом, а человек, который мог воспротивиться этому процессу, должен быть в расцвете сил… Человек вроде вас…
– Прошу простить мое невежество, ваше святейшество, но я не понимаю, о какой символике вы говорите. Если судить по слухам, которые ходят об императрице, она была скорее символом порока и жестокости!
– Она была – и, может быть, есть – такой, как мы все. Не хуже, не лучше. Порочная и жестокая, согласен, но не более, чем вы или мы. Не более, чем император. У нее было множество любовников, она, вероятно, убила кое-кого из них, но у императора Менати было немало любовниц, а на трон он взошел, убив своего брата Ранти и двоих племянников, Жонати и Беренфи. Мы хорошо это знаем, чтобы утверждать, господин генеральный секретарь, поскольку мы сами закладывали основы этого заговора. В этом дворце, как и во дворце императорском, нет власти без крови на руках. Кажется, мы вам уже это говорили…
Фрасист Богх подошел к понтифику, замершему у окна. Он был на голову выше августейшего старца, который, казалось, оседал, прогибался и скукоживался с каждым прошедшим днем. Злоупотреблял ли он микростазическими растворами? Регулярное поглощение этого химического наркотика, вот уже тридцать лет запрещенного на Сиракузе и ее спутниках, но широко распространенного среди кардиналов, экзархов и придворных, быть может, объясняло его исключительное долголетие и живость духа, несмотря на внешние признаки старческого распада.
– Не думаю, что мои руки обагрены кровью… – осторожно произнес генеральный секретарь.
Муффий с иронией глянул на подчиненного.
– Если не считать еретиков, отправленных на огненный крест… И миллионов карантинцев Ут-Гена, которых вы отравили газом…
– Эти люди были врагами веры! – яростно запротестовал Фрасист Богх. – Мой долг человека Церкви – бороться с ними!
– Кровь еретика или верующего остается кровью человеческого существа, какие бы оправдания ни приводились в пользу его устранения…
– Вы сеете сомнение в моей душе, ваше святейшество… Разве школы священной пропаганды не воспитывают высших чиновников крейцианства в маниакальной идее безжалостно карать неверных, язычников, противников веры? Разве эти школы не подчиняются вам, верховному вождю Церкви?
Глаза Барофиля Двадцать Четвертого буквально загорелись. Он положил ладонь на предплечье кардинала, и у того возникло неприятное ощущение, что его схватили когти посланца смерти.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: