Франсис Карсак - Чужие миры. В двух книгах. Книга 2

Со всех сторон раздались крики радости, повсюду возникали десантники. Морьер отдал по радио команду собраться группам и организовать вокруг только что занятой нами позиции надежную сеть защиты. Затем мы занялись работой по очистке пещер от сслвипов.

Уже больше не переживая за судьбу «наших русских», я внезапно почувствовал себя совершенно разбитым болью и истощенным. Рука и голова так болели, что я решил немного передохнуть в сторонке. Я был такой не один: к нам снова присоединились санитары, доставив наших раненых. Дипломатическая делегация, направленная на Большой Совет Черных Племен в полном составе легла на песке в тени огромного утеса.

Когда капитан появился снова, в руках у него была большая кожаную фляга, которую он вручил Сабатье:

— Вот, держите. Полагаю, это поможет вам восстановиться. Это скин, алкогольный напиток — часть нашей добычи. Не знал, что сслвипы к нему пристрастились.

— Вероятно, это следствие их грабительских набегов в Новой Америке — предположил Луис, беря флягу.

Пока мы поочередно делали по глотку скина, Морьер описал ситуацию:

— Что ж, господа, вот что мы имеем… Ни одному сслвипу не удалось ускользнуть, так что у нас тридцать два пленных. Они все еще находятся под влиянием газа, но вскоре придут в сознание, что создаст для нас серьезную проблему охраны и перемещения. Пока что мы ограничились тем, что просто их разоружили, надежно связали и собрали в одном месте, чтобы легче было за ними присматривать. Учитывая, что у каждого из пленных две пары ног, пара рук и в среднем сто двадцать килограммов веса, сами понимаете: нам пришлось потрудиться. Небольшую передышку мои люди вполне заслужили.

— А русские?

— А вы вообще уверены, что они — русские? Впрочем, будет видно. Мы вытащили их из пещеры, но заняться ими еще не успели. Они мало-помалу приходят в себя. Я как раз и хотел пригласить вас присутствовать при их пробуждении и первом допросе.

Сабатье встал.

— Пойдемте. Надеюсь, они знают и еще какой-нибудь язык, кроме русского, иначе диалог может оказаться сложным…

Мы направились за ним и Морьером. Сантос и Ромсдаль настояли на том, чтобы сопровождать нас прямо на своих носилках. Лейтенант сказал:

— Только вот что, капитан: долго нам здесь оставаться нельзя — на нас в любой может налететь армия сслвипов или же свиссы. С другой стороны, не хотелось бы и пытаться вернуться в Новую Америку пешком…

— Ну разумеется! До ближайшей границы минимум сто километров. Нет, мы сможем выбраться отсюда только вертолетом. Я уже предупредил генерала О’Хару. Он казался вполне удовлетворенным, если не сказать больше, и распорядился срочно проработать вопрос нашего возвращения на родину.

Беседуя так, мы вышли на открытое пространство, покрытое песком и усыпанное обломками горной породы. Окружал его настоящий пояс крупных валунов. Десантники несли там бдительную охрану, нацелив автоматы на сслвипов, собранных в центре и все еще по большей части находившихся без сознания.

Гелиос уже опустился к горизонту: в том единственном уголке, куда еще проникали его лучи, двое парней Морьера оказывали первую помощь «русским». До сих пор я видел этих трех чужаков только издали, во время их попытки побега, теперь же смог рассмотреть как следует. Их вид был как минимум удивительным.

Они были высокие и светловолосые, но их длинные волосы и косматые бороды свидетельствовали о том, что они на протяжении многих недель не видели ни ножниц, ни бритв. Их одежда, ужасно изношенная, была грубо зашита и залатана кусками кожи. Тем не менее на ней еще можно было различить признаки униформы: жесткие погоны и металлические пуговицы. Брюк они не носили, но были в достаточно длинных шортах серого цвета и легких хлопчатобумажных куртках, тоже серых. Двое из них были босые, у третьего на ногах были низкие кожаные ботинки, у которых от подошв осталось одно лишь воспоминание. Он носил также портупею и пояс, на котором висела пустая кобура.

— Вы нашли при них какие-нибудь бумаги или документы? — спросил Сабатье.

— Нет, сэр, абсолютно ничего такого — сказал один из десантников — В их карманах были только обычные личные безделушки.

Он показал нам с дюжину различных предметов, разложенных на плоском камне: трубку, две небольшие связки ключей, карандаш без грифеля, совершенно «пустую» зажигалку, два грязных, изорванных носовых платка, две смятые, почти пустые пачки сигарет и все еще полный коробок спичек. Я указал Луису на русские надписи. Он кивнул: сигареты были той же марки, что и найденная накануне пачка.

— Вот и доказательство того — сказал — что они — русские.

Кроме того, там были еще карманный калькулятор, который показался мне гораздо более совершенным, чем те, что остались нам со времен Катаклизма — он был с дисплеем и множеством кнопок — а также наручные часы, которые с любопытством осмотрел Сабатье. Они все еще шли, и циферблат был разделен на двенадцать часов, как это некогда было принято на Земле, а не на десять, как заведено у нас на Теллусе.

— Прекрасные механические часы — сказал я — Семьдесят пять лет прошло, а они все еще работают…

— Да еще и с автоподзаводом — заметил Луис — Нигде не вижу заводной головки…

— Возможно, они работают на батарейках… как тогдашние калькуляторы — предположил Сабатье.

— А где они брали запасные все это время? Мы их не производим, насколько мне известно.

— Что ж, это доказывает, что они располагают не менее, а может, даже и более развитой, чем наша, промышленностью… Честно говоря, мне эта мысль не слишком нравится…

Один из незнакомцев слегка пошевелился. Мы обошли вокруг него. Он захлопал ресницами, протер глаза, затем сел из положения лежа. Он смотрел на нас с озадаченным видом.

— Раз уж никто не знает русский, можно попробовать английский.

Сабатье наклонился к мужчине и медленно, по слогам, спросил:

— Do you speak English??

Вместо ответа незнакомец, продолжавший смотреть на нас с ошеломленным видом, помотал головой в знак отрицания. Лежавший на носилках Сантос предложил свои услуги на испанском языке, но тут зашевелился другой русский — тот, что был в ботинках. Похоже, он быстрее пришел в себя. Он сел и посмотрел на нас, вскинув брови, затем повернулся к своему спутнику. Тот вопросительным тоном произнес какую-то короткую фразу. Внезапно мужчина в ботинках вскочил на ноги, радостно вскрикнул и бросился обнимать Сабатье, тыкаясь бородой и всклокоченными волосами в его лицо. Когда русский наконец от него отстранился, то бросился к своему товарищу и вынудил его встать, излив на него целый поток слов. Между тем и третий пришел в сознание: остолбеневший, он слушал речь человека в ботинках. В конечном счете русские снова бросились нас обнимать, переходя от одного к другому с одним и тем же энтузиазмом. То была минута полнейшего замешательства. Всем девятерым из нас, включая Морьера, двух фельдшеров и даже Сантоса и Ромсдаля на их носилках, пришлось испытать на себе трогательные излияния чувств трех этих парней.