Роберт Силверберг - Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо [сборник]

Каподимонте сел за руль и включил электромотор.

Машина загудела и быстро помчалась вперед.

Каподимонте на вид было лет сорок. «Немного староват для аколита», подумал Мандштейн.

— Вы здесь в первый раз? — спросил сопровождающий.

— Да, — ответил Мандштейн. — Чудесный пейзаж.

— Вы уже обратили на это внимание? Да, здесь чувствуешь себя совершенно раскованным, свободным от всего мелочного. Так много места, пространства. В каждой долине доисторические руины. Когда вы здесь акклиматизируетесь, можете съездить в Фриольский каньон полюбоваться пещерами. Вас интересуют такие вещи, Мандштейн?

— Я мало разбираюсь в этом, но с удовольствием посмотрю.

— А какая у вас специальность?

— Нуклеоника, — ответил Мандштейн. — Попросту говоря, я истопник.

— А я до вступления в Братство был антропологом. И теперь все свободное время провожу в Пуэбло: иногда приятно возвратиться в прошлое, особенно если, имеешь дело с будущим.

— Вы действительно делаете успехи?

Каподимонте кивнул.

— Говорят, довольно большие. Я, конечно, не принадлежу к Избранным, посвященным в тайны, но, судя по всему, успехи есть и большие…

Взгляните: мы проезжаем Санта-Фе.

Мандштейн обернулся в ту сторону, куда указывал Каподимонте. Город показался ему странно маленьким, как по площади, занимаемой им, так и по размерам домов, в которых было не больше трех-четыре этажей.

— Я считал, что Санта-Фе много больше, — сказал Мандштейн.

— Это памятник культуры, и потому его сохраняют в том виде, в каком он был сто лет тому назад. Здесь нет новостроек.

Мандштейн нахмурил брови.

— А как же лаборатории и другие необходимые помещения?

— Центр находится не в самом Санта-Фе. Просто Санта-Фе — в пятидесяти милях от него. Ближайший к Центру город.

Дорога начала подниматься в гору, и растительность сразу изменилась.

Кустарники сменились высокими деревьями, преимущественно соснами. А Мандштейн все еще никак не мог поверить, что скоро он будет в генетическом Центре. «Это еще раз доказывает, — подумал он, — что если хочешь чего-то достичь, необходимо действовать решительно». Вот он рискнул, и хотя его поставили на место, сурово одернули, но все-таки послали в Санта-Фе.

Жить вечно! Предоставить свое тело экспериментаторам, которые научились заменять клетку клеткой, регенерируя таким образом органы. Есть, конечно, и риск, но где обойдешься без риска? В худшем случае он умрет, но это же ожидает его и при существующем положении вещей. Зато тут у него появляется шанс стать одним из Избранных!

Путь преградили железные ворота, на которых играли солнечные блики.

Каподимонте сбавил скорость и сказал:

— Приехали.

Ворота начали медленно открываться.

Мандштейн спросил:

— Меня, наверное, проверит какой-нибудь эспер, прежде чем мы въедем в Центр?

Каподимонте рассмеялся.

— Не беспокойся, брат Мандштейн! В последние полчаса мы вас уже проверили, и очень тщательно. Так что если бы имелись причины не пускать вас, эти ворота не открылись бы. Можете успокоиться — проверку вы выдержали.

Официально святую святых форстеров именовали Центром биологических наук Ноэля Форста. На пятнадцати квадратных милях, окруженных электронным забором, находились жилые корпуса, лаборатории, административных строения.

Центр был сердцем и мозгом движения форстеров, хотя религиозный дух здесь мало ощущался. Сила Братства заключалась в том, что оно не только оказывало духовную поддержку, но и использовало научный прогресс. Братство не делало тайны из того, что его конечной целью является победа над смертью. И речь велась не просто об искоренении болезней и продлении жизни, а о полном триумфе жизни над смертью. Человечество, правда, сделало определенные шаги в этом направлении и до прихода форстеров: в крупных индустриальных центрах продолжительность жизни человека достигла девяноста лет. И это было одной из причин перенаселения Земли.

Форстеры обещали на первых порах удлинить жизнь до ста двадцати лет, причем в первую очередь тем, кто хотел этого, но не мог заплатить. Но почему до ста двадцати, а не до двухсот или трехсот? Или вообще до тысячи?

«Подарите нам вечную жизнь!» — вопили массы и теснились перед храмами форстеров. И каждый надеялся на то, что именно он попадет в число Избранных.

Конечно, перспектива вечной жизни необычайно усложняла проблемы перенаселенной планеты и и грозила катастрофическим старением человечества. Братство хорошо понимало это и надеялось выйти из положения, открыв для человечества Галактику.

Колонизация Солнечной системы началась еще за два поколения до обнародования доктрины Форста. Уже были заселены Марс и Венера, правда по-разному. Ни одна из этих планет не была пригодна для жизни, поэтому на Марсе изменили условия жизни, сделав их приемлемыми для людей. При колонизации Венеры поступили наоборот: людей преобразили так, что они смогли жить в условиях, царивших на этой планете. Обе колонии сейчас процветали. Но это, к сожалению, не решало проблему перенаселения: в течение ста лет денно и нощно космические корабли должны были бы покидать Землю, чтобы увезти на Венеру и Марс нужное количество людей, а это было невозможно не только с технической, но и с экономической точки зрения.

Но если бы можно было выйти за пределы Солнечной системы, если бы не нужно было изменять и приспосабливать для жизни планеты, если бы были найдены новые транспортные средства…

— Слишком много «если», — сказал Мандштейн.

Каподимонте кивнул.

— Вы правы. Но тем не менее опускать руки мы не должны.

— Вы серьезно надеетесь, что с помощью телекинетической силы эсперов вам удастся послать человека к звездам? — спросил Мандштейн. — Мне кажется, это фантастические мечты…

Каподимонте перебил его с улыбкой на устах:

— Человечество всегда славилось тем, что претворяло фантастические мечты в жизнь. Вспомните хотя бы о сказочных поисках архиепископа Иоганна, о поисках Северного морского пути… Отбросьте скептицизм! Оглянитесь вокруг! Присмотритесь, что происходит!

Прошла неделя с момента прибытия Мандштейна в Центр. Он еще не во всем разобрался, но успел узнать многое. Он уже знал, например, что здесь построен город для шести тысяч эсперов не старше сорока лет, и всех их поощряют к деторождению, выплачивая премии и санкционируя свободный выбор партнера. Матери, имеющие пять-шесть детей, пользовались специальным покровительством. Таким образом пытались вырастить новый тип людей. Однако этот путь не обещал быстрых результатов, поэтому одновременно практиковалось искусственное изменение генов в семенных клетках и яйцеклетках. Какого успеха добились уже на этом направлении исследований, никто не знал. Результаты можно будет увидеть только через пять-шесть поколений.