Генри Олди - Один плюс один

— Я понимаю, это должно быть страшно — жить так… Но ведь ты убиваешь всяких… нехороших — вроде тех, вчера?

— Стараюсь, — буркнул я. Ну вот, та же сказка, что я придумал для себя когда-то. Только она, в отличие от меня, в эту сказку верит ! — Но иногда попадаются и нормальные люди. Ты знаешь, как я потом себя чувствую?!

— Бедный… — она потянулась ко мне, провела ладонью по моей щеке.

— Ты лучше бы их пожалела! — отстранился я. — Тех, которых мне приходится убивать! Представь, что на их месте окажется… твоя мать, отец, брат! Представила?

— Представила, — серьезно кивнула она, и некоторое время мы шли молча. Неужели наконец дошло?!

— Но ты ведь не можешь по-другому?

Рано обрадовался!

— Не могу. Знаешь, когда мне совсем хреново, я стараюсь убедить себя, что правы буддисты. Что смерть — и не смерть вовсе, а лишь переход в новое тело. Человек получает другую инкарнацию и живет дальше — как одежду сменил. Тогда получается, что я никого не убиваю, а просто дарю им новое рождение.

— А это… правда?

— Не знаю. Очень хотелось бы верить. Так было бы легче мне . Да и им — тоже. Только это все теория, а на практике… сама видела.

— Я понимаю… (Ни черта ты еще не понимаешь!) Только это все равно здорово!

Я потрясенно остановился.

— Что — здорово? Быть мертвым, спать в гробу, бояться солнечного света и по ночам охотиться на людей?

— Нет… хотя и это… но ведь у тебя совсем другая жизнь!

— Ага, вернее — смерть.

— Нет, жизнь! Ты ведь ходишь, разговариваешь, шутишь, куришь вон даже! И руки у тебя теплые! Не веришь?

— Верю… — я с изумлением понял, что она говорит правду. Что же со мной происходит?!

— А еще ты влюбился. В меня! Скажешь, неправда?

— Правда, — невесело усмехнулся я. — Только лучше бы тебе держаться от меня подальше! А мне — от тебя. Смерть — штука заразная.

— Глупенький! Ты живой! Хотя и вампир. Но ведь это просто здорово! Школа, потом институт, работа, семья, магазины, телевизор — разве это жизнь? А вот у тебя…

— Ну да, чужие глотки рвать — отличная жизнь! — огрызнулся я.

— Ну почему ты опять… — на глазах у Эльвиры выступили слезы. — Да пусть даже глотки рвать! — вдруг выкрикнула она. — Все лучше, чем так… прозябать. Это по крайней мере — настоящее! Это — жизнь. Или смерть. Но — настоящая, а не та, что все себе придумывают, как в дурацких сериалах…

Она замолчала, всхлипнула.

— Ну что ты, милая, успокойся, — я обнял ее за плечи, и она вдруг вскинула голову, рванулась ко мне и припала к моим губам своими — такими нежными, такими сладостными…

Она чуть было не добилась своего. Ее шея была совсем рядом, она словно нарочно подставляла ее: белая бархатистая кожа и так соблазнительно, приглашающе трепещущая в ожидании жилка…

В последний момент я с невероятным усилием отшатнулся от нее, поняв: Эльвира действительно провоцировала меня! Она хотела , чтобы я ее укусил! А потом… потом у меня уже не будет другого выхода, кроме как сделать ее такой, как я. Просто убить ее я бы не смог, и она это знала.

— Нет, девочка, не выйдет! — прохрипел я, с трудом подавляя туманящее разум нестерпимое желание. — Ты сама не понимаешь, что делаешь! Ведь обратной дороги уже не будет — даже если кто-нибудь всадит мне в сердце осиновый кол до рассвета! Забудь про красивые сказки. Как оно на самом деле — ты уже видела. Неужели ты хочешь…

— Хочу, — очень серьезно ответила она, глядя мне прямо в глаза. — Это мой единственный шанс стать не такой, как все ! Стать такой, как ты! Ведь я тоже люблю тебя, — тихо добавила она.

— И я люблю тебя, девочка, — я провел рукой по ее волосам. — Это ново и необычно для меня, вампира, ночного убийцы — но я люблю тебя! Мои руки и вправду теплеют, когда мы вместе! Я никогда никого не любил раньше… Но именно поэтому я не позволю тебе стать такой, как я! Я проклят, Эльвира! Я — мертвый, что бы ты ни говорила! А ты… тебе еще жить и жить! Лучше всего нам было бы расстаться, но… я уже не могу без тебя!

— А я — без тебя, — прошептала она. — Ну ладно, раз ты не хочешь — давай просто целоваться!

Мы целовались долго и самозабвенно. И в эти мгновения я на самом деле ощущал себя живым.

Потом, уже под утро, я спешил к себе и не успевал: небо на востоке занималось ослепительным жгучим сиянием, еще невидимым для людей, но причинявшим мне боль. В голове колокольным звоном гудела бешено пульсирующая кровь, мысли путались, и я бежал из последних сил, я мчался, летел… я на самом деле летел! Впервые в своей посмертной «жизни» я смог взлететь — и это спасло мне «жизнь».

Я успел.

Успел в последние мгновения перед испепеляющим рассветом.

Да, что-то со мной действительно происходило.

…Два наполовину погруженных в прозрачный студень тела на высоких, похожих на надгробия, постаментах. Под потолком — пригашенные бестеневые лампы, как в операционной. Разноцветные водоросли проводов, болотные огоньки индикаторов, бельма экранов… Голоса. Обрывки фраз.

— …по сценарию. Следующим… активация… экстремальные условия… градиент психической напряженности… — голос обволакивает серой ватой, в которой прячется отточенная хирургическая сталь.

— …очень любопытных эффектов. Клиническая смерть… замедление метаболизма; сердце почти не бьется, дыхание… изменение химического… — уверенный индиго, карминовые прожилки нездорового интереса.

Кто они — двое, залитые в студень, распятые на одинаковых надгробиях? Кто?!

Почему-то узнать это кажется очень важным. Но сфокусировать взгляд никак не удается, картинка плывет; последнее, что я вижу — чье-то лицо, склоняющееся…

Я уже видел этот сон, видел! Но он всякий раз ускользал, не давался, оставляя после себя только некие смутные, неясные ощущения — и лишь сегодня мне удалось удержать его в памяти, сохранить хоть что-то после пробуждения.

Я чувствовал: мне приоткрылось нечто большее, чем просто сон, игра причудливых образов. Иная, внутренняя реальность?

Или…

Что-то менялось во мне — впервые за двадцать с лишним лет посмертного существования.

…Разумеется, мы с Эльвирой (Эльвица, Элис [1] Элис — английское прочтение имени Алиса (намек на «Алису в Стране Чудес» Л. Кэрролла). , Девочка Эли [2] Девочка Эли — главная героиня книг А. Волкова «Волшебник Изумрудного города» и др. (Да знаю я. знаю, что у Волкова это имя пишется через два «л»! А мне так больше нравится!) — я называл ее по-разному, и она каждый раз так искренне смеялась над очередным подобным прозвищем, что я не уставал выдумывать все новые) — разумеется, мы с Эли встречались с тех пор каждый вечер. Мы были уже не в силах расстаться, и я больше не предпринимал попыток оттолкнуть ее; я понял — это судьба!