Ксавье Мюллер - Эректус [litres]

Когда Гордон вошел в огромный холл здания ООН, он заметил Андрея Акулова, окруженного лесом микрофонов. Посол был счастлив, что ему представилась возможность «забить гвоздь». Журналисты вились вокруг него, как пчелы над горшочком меда. Несмотря на свою усталость, Стивен не мог не послушать его речь.

– Хотите знать, что я думаю о подобного рода бунтах? Все очень просто. Мои родители были фермерами, и, когда одно животное заражалось вирусом, истреблялось все поголовье, чтобы остановить эпидемию.

– Вы собираетесь убить всех регрессивных? – спросила молодая журналистка с такой наивностью, которая наводила на мысль, что она только дебютировала в этой профессии.

– В первую очередь я говорю об эректусах, так как именно они представляют проблему. Других доисторических это тоже касается, поскольку они являются носителями губительного вируса. Будем разумны, у этих существ от человека осталась лишь их прошлая жизнь, но теперь они представляют для всего мира опасность. И что мы должны делать? Философствовать, пока они нас атакуют?

– Господин посол, вы воплощаете радикальное течение ООН, не так ли?

– Тот факт, что Ассамблея решила загнать эректусов в загон, означает, что они являются животными. Мы не можем позволить уничтожать человеческий род из-за какой-то туманной этики, которая является очень сомнительной. Поверьте, я первый, кто этим опечален. Но не время для сентиментальностей, только не после двадцати трех смертей! Это больные животные, которых нужно сжечь.

Журналистка поднесла к себе микрофон и, повернувшись к камере, произнесла:

– Как только что заявил господин Акулов, мир держит Париж под прицелом. Там бушует мощное и жестокое восстание. Многие опасаются, что происшествие в Венсенском зоопарке превратится в снежный ком. В этот самый момент на улицах французской столицы решается судьба эректусов.

Измотанный. Еле стоящий на ногах.

Только что в Нью-Йорке закончилось собрание Генеральной Ассамблеи ООН по чрезвычайным ситуациям, на которое были созваны в срочном порядке все представители здравоохранения, и было принято… Что именно? Нед Лэш этого не знал. По правде говоря, вместо того чтобы подводить итоги и готовить для президента отчет, необходимый для проведения международного саммита, государственному секретарю очень хотелось укрыться в своей комнате в компании литровой бутылки старого виски. Лэш хотел потягивать алкоголь в одиночку и больше не думать о судьбе эректусов, которые держали его в напряжении последние два дня. Возможно, он сможет забыть слова министра здравоохранения Греции, который преподал урок гуманизма. И слова министра Дании, который дополнил его своей тирадой…

Бóльшая часть его прославленных коллег бились друг с другом, решая вопросы о приемлемом уровне жестокости по отношению к людям-обезьянам, о размере лагерей для их удержания или о мерах защиты. Летальное оружие? Удушливый ошейник? Тазер и наручники? Но эти два министра очень резко и откровенно напомнили об основных правах, на которые мог претендовать каждый человек. Они назвали споры других членов ассамблеи скучной полемикой. У Неда в голове до сих пор гремела последняя фраза одного из министров: «Нельзя приравнивать к животным мужчин, женщин и детей, зараженных регрессивным вирусом, какую бы опасность они не представляли. Мы имеем дело с человеческими существами, такими же, как вы и я до эволюции, которые сегодня обладают азами сознания, эмоций и ума! И даже если эти люди никогда не обретут ни память, ни способности, они не являются ответственными и виновными за произошедшее. Они – жертвы самого большого горя, которое когда-либо угрожало человечеству! Так будем же осторожны, мы – мужчины и женщины, которые никогда не будут инфицированы. Давайте же проследим за этим человеческим родом, ведь только мы несем груз ответственности за решения, принятые нами! Это задача для нас, для разумных людей, поскольку таково точное определение Homo sapiens, обязанность которых гарантировать безопасность, свободу и достоинство популяции эректусов! И если в конечном итоге сожительство окажется невозможным, нужно будет подумать о других реальных и гуманных решениях!»

Нед Лэш был в ловушке противоречивых чувств. Впервые после вспышки пандемии он испытывал стыд, потому что, помимо всех проблем, – а одном Богу было известно, что у него их хоть отбавляй! – надо же было, чтобы два малоизвестных политика напомнили им об очевидных вещах. Они оперировали чертовыми словами, такими, которые охлаждали пыл и порывы. Нед размышлял, а не могла ли власть, которая была у него, привести к тому, что он забыл причину, по которой занял эту должность. Какой урок для представителей самых великих держав! Даже русские не осмелились бросаться своими обычными саркастичными фразами. Что касается китайцев, то они подчеркнули, что расовая дискриминация была хронической проблемой западных стран и что действительно необходимо было подумать о взвешенном решении, которое защитило бы суверенитет государств. Его собственное выступление было лишь формальным несодержательным заявлением.

На следующий день президент ждал от Лэша полный детальный доклад, который должен подвигнуть его на размышления. Не время распускать нюни, надо действовать. Нед должен был этим заняться.

Париж

Анне пришлось отказаться от такси, чтобы добраться до острова. Все подъезды к Венсенскому лесу были перекрыты, повсюду, на каждой улице и на каждой станции, соорудили военные посты. На крышах были рассредоточены снайперы, обеспечивающие по максимуму безопасность парижан. Но отказываться от своего решения она не собиралась…

Молодая женщина дождалась наступления семи часов вечера, оделась как можно более неброско. Защитного цвета штаны, коричневый свитер, рюкзак, куда она сложила самое необходимое – хлебцы, воду, термос, шаль, водонепроницаемый плащ и аптечку. Спустя два часа ходьбы и игры в кошки-мышки она обнаружила свободный проход через пустынные аллеи ярмарки Трона. Это была единственная лазейка, куда она могла просочиться сквозь плотную сетку баррикад. Наконец Анна смогла выпрямиться и ускорить шаг, не боясь ежесекундно, что ее заметят. У нее в голове была лишь одна мысль: палеонтолог была уверена, что Ян может найти укрытие только в их месте. В секретном гроте под греческим храмом, который он ей когда-то показал… Его туда приведет инстинкт.

Но по мере того как она продвигалась, ею овладевала глухая тревога. Пейзаж очень изменился. Казалось, что она попала в джунгли, кишащие зверями. Деревья восточного Парижа были похожи на ели без иголок. Их тонкие и узловатые ветки были как у каламитов, которые росли на Земле триста миллионов лет назад. Колония археоптериксов сидела на ветке и подозрительно следила за продвижением молодой женщины. Всего несколько месяцев жизни рядом с людьми оказалось достаточно, чтобы они стали дикими.