Александр Козлов - Миссия флота

Игорь быстро отогнал эти мысли.

В конце концов, вся жизнь – сплошной риск.

«Чему быть, того не миновать!»

Любой выход в море, погружение подводной лодки на глубину связаны со смертельными испытаниями. Но разве для шахтера очередной спуск его в забой не является таковым? Какой смысл бояться того, что делаешь в своей жизни практически регулярно. А вот мысли о том, что там на этой, возможно терпящей бедствие в море подводной лодке, находится муж Аллы Олег, не давали покоя: «Получается, что он мой соперник. Хотя какой я ему соперник? Он – муж, самый близкий человек, отец ее ребенка. А я кто? Да, никто. Тайный воздыхатель. Но сейчас этому парню угрожает смертельная опасность. И у меня есть шанс первым протянуть руку взаимопомощи.

Доклад командира первого отсека, последовавший через семь минут после объявления аварийной тревоги, был хоть и тревожным, но обнадеживающим:

– Очаг возгорания найден. Обнаружен огонь в аккумуляторной яме левого борта. Личный состав приступил к ликвидации.

– Что скажешь, механик? – обращаясь к командиру БЧ-5, спросил старший помощник командира.

– Очевидно, короткое замыкание на одном из баков аккумуляторной батареи. Раздельно ЛОХ подать в эту аккумуляторную яму мы не сможем. Остается только герметизация.

– Хорошо, – согласился старпом и тут же дал команду в первый отсек: – Проверить полную герметизацию отсека. О распространении очага возгорания немедленно докладывать. Людьми не рисковать.

– Есть не рисковать. Есть докладывать! – ответили из первого отсека, а затем бодро доложили:

– Огонь уже удалось сбить. Правда, отсек сильно задымлен. Весь личный состав подключен к шланговым дыхательным аппаратам…

И тут прогремел взрыв.

На командном пункте СФ собралось не менее 20 человек различных расчетов, развернутых по боевой тревоге.

Временно-исполняющий обязанности начальника управления боевой подготовки, совместно с временно-исполняющим обязанности начальника оперативного управления (сами начальники этих управлений, как обычно в таких случаях бывает, находились в Санкт-Петербурге на очередных учебно-методических сборах руководящего состава), склонившись над картой, слушали доклад помощника оперативного дежурного флота по боевой подготовке о запланированных атомным подводным лодкам мероприятиях комплексной боевой подготовки.

Тут же рядом стоял начальник командного пункта контр-адмирал Батов, который внимательно вчитывался в копию боевого распоряжения АПЛ и в тексты радиограмм.

Дежурный, а кто давал вот эту радиограмму? – прервал он доклад помощника оперативного дежурного флота по боевой подготовке капитана 2 ранга Щеголева.

– Предыдущий дежурный, – отрапортовал Щеголев.

– А что там? – всполошился врио начальника управления боевой подготовки капитан 1 ранга Васин.

– Да бред какой-то.

– Не понял?! – возмутился Васин.

– Вот и я не понял – эмоционально ответил ему Батов, – здесь написано так, что абсолютно непонятно, что ему «бедному» командиру делать.

– То есть? – включился в диспут временно-исполняющий обязанности начальника оперативного управления капитан 1 ранга Черкасов.

– А вот смотрите, – показывая радиограмму, сказал им Батов, – здесь написано, что подводной лодке следует из района № 8 следовать через район № 9 в район № 10. В районе десять следует в 20 часов 00 минут всплыть в надводное положение и затем следовать в точку пять для встречи с АПЛ К-304.

– Ну и что здесь такого? И потом, есть же и последняя радиограмма, в ней-то все конкретно написано, – не унимался, отчаянно защищая «честь мундира», Васин.

Спор прервала команда: «Товарищи офицеры!» Это скомандовал оперативный дежурный пришедшему на командный пункт временно-исполняющему обязанности командующего, который прибыл вместе с заместителем начальника штаба. Действующий начальник штаба, так же, как и многие другие начальники управлений и служб флота, находился на плановых сборах в Санкт-Петербурге. Сложилась удивительная картина: на флоте, кажется, не было ни одного крупного начальника без приставки ВРИО! Кроме, разве что, первого заместителя командующего флотом Доброскокова. Но и он вообще-то пребывал в роли ВРИО командующего флотом.

Вице-адмирал Доброскоков, кивком головы поздоровавшись с застывшим по стойке смирно офицерами, молча прошел в кабину командующего. Где сразу присоединился к сгрудившимся над картой района.

Товарищ замкомандующего, – обратился к нему контр-адмирал Батов, – разрешите доложить обстановку.

– Докладывайте, – громко и уверенно скомандовал Доброскоков.

– Подводная лодка К-469 не произвела планового донесения…

– Короче, – оборвал его врио командующего, – я это все уже знаю. Какие будут соображения?

– Товарищ врио командующего, – обратился к вышестоящему начальнику оперативный дежурный флота, – разрешите доложить указания командующего, я только что был с ним на связи.

– Да. И что сказал командующий?

– Командующий дал указание разобраться: однозначно ли лодка должна была доносить о занятии района № 9 на 14 часов 00 минут, для чего внимательно изучить радиограммы, отправленные на лодку за последние два дня.

– Вот я об этом как раз и говорил, – удовлетворенно воскликнул начальник командного пункта. Дело в том, что этот доклад Кузнецов должен был делать в соответствии с планом, который ему довели последней радиограммой. А согласно радиограммы, отправленной двумя днями раньше, он этого делать был не должен…

Алла почему-то снова вспомнила, как они с Игорем шли по Мурманску вверх от железнодорожного вокзала, беседуя на разные, казалось бы, абсолютно не связанные друг с другом темы.

Игорь рассказывал ей об увлечении классической литературой и, в тоже время, современной абстрактной живописью.

Алла все больше слушала, но периодически высказывала свое особое мнение, демонстрируя при этом эрудицию и начитанность. Даже когда речь зашла о шотландской поэзии, Алла сказала, что с удовольствием прочла несколько сборников поэзии Роберта Бернса, а об Арлене Рэмзи наслышана. А вот из современных художников ей ближе всего творчество художников барбизонской школы, которые первыми стремились объединить в одно целое два понятия – искусства и природы.

Особенно острым получился спор об абстрактной живописи. Алла искренне заявила, что отказывается ее понимать. А Игорь настаивал, что без Василия Кандинского и Казимира Малевича вообще трудно представить себе современное искусство, да и искусство в целом.