Ким Робинсон - Годы риса и соли [litres]

– В Хальдуне так много всего, – сказала она своим слушателям. – Всё, чему я учусь в институте, я нахожу уже здесь, у Хальдуна. Одна моя преподавательница увлечена теорией, согласно которой мир состоит из трёх или четырёх основных цивилизаций, каждая из которых является центровым государством, окружённым периферийными государствами. А теперь послушайте, что пишет Хальдун в разделе, озаглавленном «Каждой династии принадлежит определённое число провинций и земель, и не более».

Она прочла:

– «Когда династические группы распространяются за пограничные регионы, их численность неизбежно сокращается. Таким образом наступает момент, когда династическая территория достигает своего максимального размаха, где пограничные области формируют пояс вокруг центра царства. И если после этого династия предпримет попытки расшириться ещё дальше за пределы своих владений, её расширяющаяся территория останется без военной обороны, беззащитная перед нападением любого потенциального врага или соседа. И это влечёт пагубные последствия для династии».

Будур подняла голову.

– Это сжатое изложение теории ядра-периферии. Хальдун также обращает внимание на отсутствие такого ядра в исламском мире, вокруг которого могут сплотиться другие государства.

Её слушатели закивали; об этом они знали – отсутствие координации действий альянса на различных фронтах войны было всем известной проблемой, иногда приводившей к ужасным последствиям.

– Хальдун также рассматривает системную проблему исламской экономики, берущую корни ещё в бедуинских практиках. Он говорит об этом: «Места, которые сдаются на милость бедуинам, быстро погибают. Причина в том, что бедуины – варварский народ, приспособленный к варварству и условиям, которые его вызывают. Варварство у них в характере и в крови. И им это нравится, потому что даёт свободу от властей и возможность не поклоняться вождям. Подобное естественное предрасположение есть отрицание и антитеза цивилизации». Он продолжает: «Их природа – отнимать всё, чем владеют другие люди. Они ищут пропитание там, где падает тень от их копий». После этого он описывает трудовую теорию стоимости, говоря: «Труд – вот реальная основа прибыли. Когда труд не ценится и выполняется даром, надежда на прибыль исчезает, и продуктивность работы сходит на нет. Осёдлое население рассеивается, и цивилизация приходит в упадок». Просто невероятно, сколько всего подмечал Хальдун, и это в те времена, когда люди, живущие здесь, в Нсаре, умирали от чумы, а остальной мир даже близко не задумывался об истории.

Время чтений закончилось. Её слушатели снова устроились в своих колясках и койках, коротать долгие пустые дневные часы.

Будур покинула их с привычным чувством вины, облегчения и радости, и в этот день сразу отправилась на лекцию к Киране.

– Как же нам оторваться от наших корней и прийти к прогрессу, – жалобно спросила она учительницу, – когда наша вера велит нам держаться их?

– В нашей вере не сказано ничего подобного, – ответила Кирана. – Так говорят только фундаменталисты, чтобы сохранить свою власть.

Будур была сбита с толку.

– Но как же главы Корана, в которых говорится, что Мухаммед – последний пророк и законы Корана останутся такими навеки?

Кирана нетерпеливо покачала головой.

– Это ещё один случай исключения, принятого за общее правило, самая распространённая тактика фундаменталистов. В Коране действительно изложены некоторые постулаты, которые Мухаммед провозгласил вечными, такие экзистенциальные истины, как фундаментальное равенство всех людей – как же это может измениться? Но мирские аспекты Корана, связанные с организацией арабского общества, менялись вместе с обстановкой, что заметно даже в рамках самого текста, например, в противоречивых высказываниях относительно возлияний. Так возник принцип насха, согласно которому поздние коранические назидания вытесняют более ранние. И Мухаммед в своём последнем напутствии ясно выражает желание, чтобы мы откликались на переменчивую обстановку и совершенствовали ислам, находя моральные решения, которые соответствуют его базовым принципам, но отвечают новым реалиям.

– Не мог ли один из семи писцов Мухаммеда вложить в Коран свои собственные представления? – поинтересовался Насер.

Кирана снова покачала головой.

– Вспомните, как был собран Коран. Мусхаф, окончательный бумажный документ, появился тогда, когда османы собрали всех оставшихся в живых свидетелей диктовки Мухаммеда – его писцов, жён и друзей – и вместе с ними пришли к единой корректной версии священной книги. Никакие индивидуальные интерполяции не пережили бы этот процесс. Нет, Коран – это единый голос, голос Мухаммеда, голос Аллаха. И этот голос вещает о великой свободе и справедливости на Земле! Только хадисы несут ложные наставления, умножая иерархии и патриархат, возводя исключения в общие правила. Хадисы отказываются от великого джихада, от борьбы с собственными искушениями, во имя малого джихада, защиты от покушений на ислам. Нет. Слишком многое в Коране правители и священнослужители переиначили в собственных целях. Это, конечно, справедливо для всех религий. Это неизбежно. Всё божественное является к нам в мирской одежде, а следовательно искажённым. Божественное подобно дождю, проливающемуся на землю, и все наши усилия достичь божественности выпачканы в грязи – все, кроме тех нескольких секунд предельного потопа, считаных мгновений, которые описывают мистики, когда мы сами сливаемся с дождём. Но эти мгновения скоротечны, что признают даже сами суфии. Поэтому мы, если так нужно, должны позволить чаше разбиться, чтобы добраться до истины наполнившей её воды.

Осмелев, Будур спросила:

– Так как же нам быть современными мусульманами?

– Никак, – проскрежетала самая старая женщина, не отрываясь от вязания. – Это древняя секта пустыни, которая принесла гибель бесчисленным поколениям, включая моё и, увы, ваше. Пора признать это и двигаться дальше.

– Однако по направлению к чему?

– К тому, что грядёт! – вскричала старуха. – К вашим наукам, к самой реальности! Зачем трястись над этими древними верованиями? Все они – о превозмогании сильного над слабым, мужчины над женщиной. Но ведь это женщины рожают детей, растят их, сажают культуры, собирают урожай, готовят еду, обустраивают дома и заботятся о стариках! Это женщины создают мир! А мужчины – воюют и господствуют над остальными, творя законы, религии и оружие. Головорезы и бандиты – вот она, история! Не вижу, с какой стати мы должны под это подстраиваться!

В аудитории воцарилась тишина, и старуха снова принялась за вязание, словно собиралась заколоть спицами всех царей и священнослужителей, когда-либо живших на свете. Вдруг стало слышно хлещущий за окном дождь, голоса студентов во дворе, убийственное клацанье старушечьих вязальных спиц.