Игорь Маранин - Передай привет Дылде [СИ]

Обычно в письме было три слова: «Передай привет Дылде». Жертвы получали его за несколько дней до исчезновения — в конверте без почтового штемпеля и обратного адреса. Но нередко в конверте оказывалось объяснение Дылде в любви или воспоминание о давней прогулке. Репортёры назвали преступника «Маньяком с приветом». Всего известно пятьдесят два бумажных и четыре электронных послания. На электронную почту их получили люди-перекати-поле — из тех непосед, что просыпаются в Варшаве, а засыпают в Киото. Некоторые журналисты считали: были устные «приветы». Другие (в том числе я) в этом сомневались. Много лет репортёры, блогеры и просто досужие сплетники записывали в его жертвы всех пропавших без вести.

Маньяка с приветом считали русским: послания на английском, французском, испанском были коротки и заурядны. В пяти письмах на китайском — один и тот же иероглиф «тоскую». В единственном на арабском — «я разлюблю тебя, когда слепой художник нарисует звук лепестка розы, падающего на хрустальный пол несуществующего замка». Он вывел это арабской вязью с двумя явными ошибками. И лишь на русском его мысли текли на бумагу свободно и образно.

Криминалисты скрупулёзно изучали каждую букву, каждую запятую, каждый пробел его посланий, но преступник оставался непойманным в течение двадцати с лишним лет: самое старое письмо, известное полиции, датировано январём 2018 года, последнее — декабрём 2039-го. Но страшная загадка, заставлявшая сердца обывателей быстрее стучать о рёбра, а души уходить в пятки, таилась не в письмах и неуловимости преступника. Полицейские семнадцати разных стран не нашли ни одного тела жертвы! Люди бесследно исчезали из домов, офисов, ресторанов и просто оживлённых улиц. Маньяку было всё равно, откуда и кого похищать — ничего общего между исчезнувшими так и не удалось установить.

Восемь раз полиция сообщала о его аресте. И всегда попадала впросак, теряла лицо и садилась в лужу.

«In the soup», как говорят англичане.

«Faire un pas de clerc», как выражаются французы.

Но на этот раз я был уверен: преступника, наконец, поймали. И стал собираться в дорогу: я хотел услышать историю из первых уст.

Аня водрузила на голову «мигалку» — собрала волосы в пучок, закрепив сооружение заколкой. В школе её дразнили «дылдой», но она не обижалась. Ей нравилось быть высокой, стоять впереди мальчишек первой в шеренге. Потом мальчишки догнали Аню, вытянувшись в старших классах, но у неё осталось секретное оружие — каблуки и пучок волос на голове. На четвёртом десятке лет она начала полнеть, приобретая вид не только рослый, но и внушительный.

Денис поморщился, ожидая скандала.

— Ёлку купил? — спросила жена.

— Не по пути было, — Денис снял ботинки и аккуратно завязал на них шнурки, прежде чем поставить на место. Он знал, что раздражает своим педантизмом жену, но и она знала: муж терпеть не может «мигалки» на голове.

— Конечно, не по пути! — съязвила Аня. — Это же такой труд! Настоящий подвиг — Геракл от зависти удавится.

— Не стой надо мной, свет заслоняешь.

Перепалка вышла унылой: снулые слова не высекали искры, чиркая друг о друга — и супруги, замолчав, разошлись по разным углам.

Сообщение пришло в четыре утра — пустое СМС с неопределенного номера, второе за последний месяц. Денис отыскал на ощупь очки и, закинув дужки за уши, сел на кровати. Бросил взгляд на жену — Аня спала, завернувшись в отдельное одеяло, — и пошлёпал босыми ногами на кухню. На ходу включил чайник и неуклюже сложился на стул. В былые времена Дылда дразнила его «Железным дровосеком» за сходство с рисунком из книжки. Длинный и худой, он действительно напоминал Дровосека, но на ехидный вопрос «выходят ли девочки замуж за рисунки из детских книжек», жена лишь игриво показывала язык. Всё это осталось в прошлом. Слишком многое он теперь не мог объяснить: ни шальные деньги, ни внезапные «командировки».

Белая Луна не умещалась за окном и заливала двор бледным болезненным светом. Допив чай, Денис оделся и, подхватив заранее собранный чемоданчик, отправился прогревать машину. В салоне, свисая на тонкой верёвочке, раскачивался фонарик в виде женской фигурки, примеряющей стеклянную шляпку. Шляпку украшали мелкие иероглифы, отчего свет фонарика приобретал неожиданный и таинственный вид. Открепив «подставку» под туфельками фигурки, Денис вставил её в телефон вместо симки — и экран тотчас ожил новым заказом. Лететь предлагалось недалеко — в Краснодар, электронные билеты туда и обратно прилагались отдельным файлом. Ещё одним файлом пришло фото мужчины лет пятидесяти с нездоровым лицом и бородавкой на шее.

В Краснодаре зима почти не чувствовалась. По деревьям Чистяковки бегали разжиревшие за лето белки да ленивые голуби, сидя на проводах, караулили доброхотов с халявным хлебом. Несмотря на выходной, парк казался полупустым. Лишь в глубине его — там, где расположился в несколько рядов книжный рынок — шумел и толкался локтями досужий воскресный люд. Раскладные столики, пластмассовые ящики, цветастые покрывала и клеёнки, расстеленные на земле, — классический книжный развал, самый популярный в столице казачьего края. Человека с фотоснимка Денис выхватил глазами сразу: в зелёном берете и оранжевом свитере он стоял за складным столиком с томиками фантастики. Книжки были старыми, потускневшими от времени и читательских рук, собранные по объявлениям вроде «отдам бесплатно» или прихваченные в буккроссингах. Всё складывалось как нельзя лучше: люди шли мимо, скользя взглядами по обложкам, не останавливаясь и не глядя на продавца. А сам он расположился просто идеально: спиной к густому подлеску, за ветками которого легко укрыться от посторонних глаз.

Если настроить канал на полную мощность — человек исчезает почти мгновенно. Свет фонаря при этом похож на только что выпавший снег — белый и холодный, Можно даже уловить момент, как после исчезновения объекта тают «снежинки-иероглифы». В людном месте иначе нельзя: стоит уменьшить мощность канала, сместить свет фонарика в тёплые лимонные тона, и процесс станет видимым. На минимуме человек может исчезать целый час, постепенно становясь всё более и более прозрачным. Он даже может разговаривать с тобой, рассказывая о своих ощущениях. Всё шло хорошо ровно до того момента, как произошёл захват объекта. Едва на оранжевом свитере закружились иероглифы, почти невидимые на ярком солнце, как мощность канала резко упала.

— И этот мусор кому-то интересен?

Как назло, именно в этот момент возле исчезающего продавца остановился прохожий — из тех зевак, что любят подолгу рассматривать книги, но никогда их не покупают. В круглых очках и кургузой курточке, не закрывавшей даже ремня на брюках, он был похож на школьника-переростка с картинок о счастливом советском детстве — не хватало только кожаного портфеля под мышкой.