Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

— Ушка, Ушка! — кричали девочки, подарив имя новому члену племени.

Ушка действительно вскочила и осторожными крадущимися шагами с вытянутым хвостом пошла вверх наискосок, ощетинилась, зарычала, потом резко отрывисто закричала. Чуть в стороне на краю крутого склона появились Землевед с Приемышем.

— Что у вас за чудище такое?! — спросил Землевед.

— Это Ушка, она хорошая, идите, не бойтесь!

Вперед пошел Приемыш. Он уже кое-что знал об этих зверях: чуть подошел, опустился на четвереньки, ласковым голосом подозвал Ушку, дал себя обнюхать, потрепал по щеке. Охрана смилостивилась.

— Ну, рассказывай! — потребовала Мамаша после непродолжительных, но крепких объятий.

— Да чего рассказывать… Вышли мы на край земли. Дальше — вода без конца и края, и в эту воду впадает наша Могучая река. Чудесная чистая прозрачная вода — красотища. И купаться в ней — одно удовольствие. И рыба в ней плавает, да еще какие-то круглые твари с клешнями как у раков бегают, и трава растет, и видно под водой как от меня до той глыбы. Наша река осталась справа от нас — мутная, грязная. На запад идет ровный берег огромной дугой, а на берегу — любимые игольчатые деревья — идешь прямо по сухим иглам и шишкам. Потом — острый выступ земли, за ним — прямой берег, а там — разрушенное жилье людей, много-много разрушенного жилья — оно идет полосой вдоль берега насколько хватает глаз. А самое интересное место — у толстых стен… Мне трудно все объяснять словами, но там есть что-то важное. И там течет ручей, там много деревьев с маслянистыми ягодами и сладких желтых ягод — мы ими питались всю дорогу. Из зверей там бродят козы и небольшие антилопы, много черепах. И воздух ароматный, и красотища!

— Что-то не верю я тебе, — ответила Мамаша. — Что-то уж очень в твоем рассказе все красиво и складно. Дуришь ты нас, чтобы не оставаться здесь, неугомонная ты душа! А здесь ведь хорошо — вода, те же самые ягоды, и Ушка пришла…

— Ну-ка, скажи, когда я тебе врал хоть раз в жизни?!

— Ну, может быть, и не врал, но привирал, приукрашивал. Ты говорил, что путь через саванну — сплошной праздник, а вон как намаялись!

— Но ведь там край земли! Как мы можем сидеть здесь, когда в пяти днях ходьбы — прекрасный край земли! Вот что... Где моя петля? Приемыш, подай! Вот, ты прекрасно пролезаешь в нее. Красотка, иди-ка сюда… Замечательно, еще кулак остается, не дорос живот. Запевала, с тобой и так все ясно. Значит, завтра с утра трогаемся. Думаю, путь по реке будет быстрее, доплывем за три дня. Эту зверюгу тоже берем с собой.

Три дня пути прошли почти без приключений, если не считать незадачу с Ушкой, которая поначалу наотрез отказалась идти на плот. Но в конце концов уговоры в сочетании с применением силы сделали свое дело, и на сей раз плот отчалил с десятью живыми существами. Река несла быстро, но без буйства, на третий день к вечеру притормозила, а впереди пропала земля.

— Гребем к левому берегу! — скомандовал Землевед.

Вскоре левый берег кончился, исчез, и с трех сторон открылся бесконечный простор. Тишайший простор! Камнебой с Остроглазом увели плот с речной струи в неподвижную воду и сложили весла. Никто не произнес ни одного внятного слова — одни междометия. Все смотрели на запад, щурясь от двух солнц — прямого и отраженного в едва колышущейся воде — лавина предвечернего света повергала в трепет, запах воды приводил в благоговение. Мир стал другим, горстка застывших людей на утлом плоту в золотисто-синем пространстве выпала из времени. И только Ушка, внезапно заскулив, вывела всех из транса.

— Гребем к берегу! — скомандовал Землевед.

— К правому или левому? — с усмешкой переспросил Камнебой.

— К единственному и последнему!

Наутро после недолгих споров отправились на запад — туда, к мощным стенам, к большим развалинам, к розовому столбу и человекоголовому льву. Решили, что плот еще пригодится и, главное, добыча с Большого Курзыца, сложенная на нем, но измучались грести в неподвижной воде. Решили зачалить плот на четверти пути, чтобы потом вернуться и перегнать, не задерживая женщин и детей, и пошли пешком почти налегке. Больше всех ворчала Красотка:

— Вот хорошее место, давайте встанем. Как, нет воды? Вон сколько воды! Подумаешь, пить нельзя… Зато какая чистая!.. Вот ручей — пить можно, давайте здесь, тут красиво. Ну что с того, что вы там уже выбрали… Думаете, так приятно тут с животом тащиться… Неправда, большой живот, это ты петлю слишком широкую завязал…

Мамаше было явно тяжелей, но она шла молча, лишь изредка предлагая передохнуть. Длинноногая Запевала шла легко, что-то мурлыча себе под нос, размахивая венцом антилопы — разве можно оставить его на плоту! Малышки частью ехали верхом, частью спешивались и семенили за взрослыми, достаточно окрепнув за долгое путешествие.

На второй день пути по берегу заночевали у очередного ручья, поужинав орехами и круглыми раками, запеченными в углях, — новая пища всем понравилась. Заметно похолодало, поднялся легкий ветерок, вода внизу зашуршала, зашлепала в скалах. Циновки остались на плоту, пришлось ломать тонкие ветки игольчатых деревьев и укрываться ими, прижавшись потеснее друг к другу. Стало тепло, но никто, кроме малышек, не мог заснуть, несмотря на усталость.

— Давайте сказку что ли на сон грядущий, — предложил Камнебой. — Что-то совсем не спится, Мамаша, ну расскажи что-нибудь.

— Что все я? Вон вас сколько. Неужели никто кроме меня не знает хороших сказок? Эй, Запевала! Ты теперь у нас антилопа — вот и расскажи сказку про антилопу.

— Я ее плохо помню, могу напутать что-нибудь.

— Вот и хорошо. Путай — не стесняйся. Так сказки и строятся. Один начал, другой пересказал, напутал, получилось интересней — все запомнили, а если получилось хуже, все забыли. И так далее.

— Попробую. Жила-была антилопа, не простая, а волшебная. И жил-был охотник, не сказать, чтобы волшебный, но одержимый. Или не одержимый, а в него там кто-то вселился, не помню уже… И однажды охотник с луком погнался за антилопой. Антилопа взбежала на скалу и говорит охотнику: «Что ты гонишься за мной? Во мне мало мяса. Я лучше дам тебе двадцать крокодильих зубов — купишь на них двух овец, они куда сытнее меня».

«Нет! — вскричал охотник, — не нужны мне твои крокодильи зубы. Мне нужно подстрелить тебя».

И охотник выстрелил в антилопу, но промахнулся. Антилопа побежала дальше, охотник за ней. И снова антилопа взбежала на высокую скалу: «Эй, охотник, тебе не надоело гнаться за мной?! Хочешь, дам тебе сколько угодно самого лучшего запеченного мяса и самых вкусных орехов?»

«Нет, нет! — заорал охотник что есть силы. — Не нужна мне твоя еда, мне нужно убить тебя!»

И снова охотник выстрелил в антилопу, и снова промахнулся, и снова погнался за антилопой, а она взбежала на огромную высокую-превысокую скалу и кричит оттуда: «Эй, охотник, ты устал, ты запыхался. Хочешь, приведу тебе красивую-раскрасивую девушку, возьмешь ее в невесты».