Борис Штерн - Феникс сапиенс [калибрятина]

3 апреля. Прорубились через завалы стволов. Старые деревья попадали вниз по склону, перегородив узкое ущелье. А у нас — бензопила! Получилось отлично: вокруг чудовищный бурелом, а сквозь него идет удобная тропа — где сквозь пропилы, где под высокими бревнами, где мимо огромных вывороченных корней. Выше начался туманный бородатый лес — полный восторг. За ним при выходе на высокогорный луг — заросли мелкого бамбука, который пришлось рубить и корчевать. Наконец, проложили тропу до гребня, где можно гулять без всяких троп по каменисто-лишайниковой пустоши, поросшей кустами горного вереска. Отсюда уже недалеко до вершины. Пока что возвращаемся домой. Жаль, что не взял хороший фотоаппарат, все же снял маршрут на телефон, взятый ради карты, покажу детям.

5 апреля. Дети требуют идти немедленно. Почему бы и нет, но кто останется на хозяйстве? Катя готова остаться — все эти сказочные тропы ее не возбуждают. Крис необходим для строительства избушки. Уговорили остаться Игоря, они вдвоем справятся.

12 апреля. Вернулись. Я сломал лодыжку на спуске. Тащил на плечах увесистого Мишу, поскользнулся на мокрой глине, нога попала в промоину, меня развернуло… Доковылял до пологого спуска и сел. Дальше меня тащил Крис на закорках. Сейчас лежу ногой вверх, Маша наложила шину. Но лодыжка — мелочь, а в остальном: счастье — полное, тропа — сказочная, избушка — волшебная, Крис — мастер, водопад — потрясающий, дедушка с бабушкой — любимые.

20 января 2236 года. Племя живет в ста с небольшим километрах от Нила, и никто, кроме нас со Стивом, его не видел. Молодежь ноет и требует. Сходить пешком? А не использовать ли наш драгоценный ресурс — джип? Можно не трогать неприкосновенный запас солярки и не теребить драгоценные солнечные панели — одного заряда хватит на путь в оба конца. Ведь и джипу надо как следует размять члены. А то гоняем его всего по 15 минут раз в квартал. Хотят все, и даже Катя. Что ж, овец — в загон, коров — на лужайку на привязь, птиц — на свободу, никуда не денутся от заготовленного корма. Обернемся за день.

23 января 2236 года. Вчера съездили на Нил, глядели, как завороженные. Тим с Гошей требуют построить плот и покататься по порогам .

15 января 2237 года. Десятилетняя годовщина. Роб Прист сделал грустное заявление: он вещает в последний раз. Проблемы с сердцем — он еле поднялся на эти четыреста метров. Раз уж вполз, будет вести передачи еще дней десять, а потом удалится на покой в свой Вермонт и будет любоваться зеленью и облаками из кресла-качалки. Вместо него обзоры будет делать Чак Дармер. А в целом — обычная картина: осталось 155 радистов, в Вермонте численность общины держится на константе, в Израиле происходит медленная депопуляция, в большинстве поселений — тоже, наше племя остается исключением. В Нью-Йорке моросящий дождь и зеленая трава — на тротуарах, по краям проезжей части улиц, на карнизах, на капотах машин перед ветровыми стеклами — везде, куда ветер заметает пыль и семена. Газоны Центрального парка превратились в молодые пролески; пруды зарастают; собаки Нью-Йорка, мощные и хорошо организованные, успешно держат оборону от пришлых волков, впрочем, они приняли двух одиноких волчиц, что заметил и снял Митч Багельман.

8 декабря 2237 г ода. У Алены четвертый ребенок, мальчик. Нас шестнадцать.

7 июня 2238 года. В племени стремительно развивается извечная драма — любовный треугольник. Умо и Ола соперничают из-за Стива. От сестринской благостности не осталось и следа. Судя по заплаканному лицу Олы, кажется, Умо побеждает. Маша укоряет меня, что я посмеиваюсь над детской трагедией, говорит: вспомни себя. Ну да, вспомнил — тоже пережил нечто вроде трагедии, когда, слава богу, проиграл соперничество. Тоже посмеиваюсь над собой тогдашним и с ужасом представляю, что было бы, если…

15 августа 2238 года. Стив женился на Умо. В качестве свадебной процедуры сходили с ними по Сказочной тропе и велели минуту стоять вдвоем под водопадом. Ола, мрачнее тучи, осталась пасти кур. Брачную церемонию под водопадом изобрел я, чем горжусь. Здесь сразу несколько смыслов: холодный душ, испытание (струя мощная и пульсирующая), взаимоподдержка: выстоять в одиночку очень трудно.

1 февраля 2239 года. Умо беременна. Наконец родится первый ребенок племени, не являющийся нашим с Машей прямым потомком.

25 марта 2239 года. Ола тоже беременна. Никто не спрашивает от кого, потому что и так ясно. У Стива на лице следы претензий. Однако, наверное, оно и к лучшему. Полигамию в племени учреждать не будем — пустим дело на самотек.

20 октября 2239 года. Аксель подсадил меня на Баха (запомнил-таки имя, благо короткое). Оказывается, у Алены в ее захламленном электронном архиве есть Бах. Надеваю наушники и слушаю звездными ночами рокот Вселенной.

20 сентября 2240 года. Опять забросил дневник. За истекшее время Умо родила девочку, Ола — мальчика. Ола души не чает в ребенке, страдания улетели, словно пушинки на ветру, и забылись. Маюсь зубами. Тут уж ничего не сделаешь — Маша может помочь только обезболивающим. Зубы — проклятие нового неолита. А как обстояло дело с зубами в старом неолите?

16 марта 2241 года . Умер Роб Прист. Об этом сообщил Чак. Роб уже четыре года не появлялся в эфире, но регулярно передавал свои приветы и напутствия из своего кресла-качалки среди зелени под вермонтскими кучевыми облаками. Эти приветы грели душу, а его былые выступления вправляли мозги всему радиофицированному миру. На «Радио Нью-Йорка» остались отличные парни, но так, как Роб, они не умеют. А может быть, мне попытаться сказать людям что-то теплое и полезное? Мне ведь есть, что сказать. Записать обращение и перекинуть его Чаку — пускай дадут в эфир, если сочтут нужным. А сейчас надо сказать пару слов про Роба, пусть Игорь запишет и перекинет.

15 января 2242 года. Чак пустил в эфир мою речь, приуроченную к пятнадцатой годовщине. Я сказал, что наше сидение по углам обязательно кончится — может быть, через три, а может быть, и через тридцать поколений. Скорее через тридцать, но для нас это не имеет значения, поскольку мы все равно не доживем. Имеет значение то, что потомки когда-нибудь вылезут из углов и объединятся — когда и как, полностью зависит от нас, ныне живущих. Сейчас, пока наш иммунитет ни к черту из-за двух веков комфортной бездарной жизни, мы должны сидеть, не высовываясь, иначе перезаражаем друг друга — обменяться инфекциями легко, антителами — нет. Но за несколько поколений жизни в естественных условиях иммунитет восстановится, поверьте! Поэтому давайте работать на будущие поколения, давайте развиваться, насколько позволяют условия, давайте изо всех сил беречь наши радиостанции и источники энергии — нам ведь важно ощущать, что мы не одни в этом мире. Ну и так далее — я попытался воодушевить людей, а если где-то приукрасил перспективы, меня простят.