Сергей Григоров - Очарование Ремиты [СИ]

После длительной паузы Лоркас продолжил:

— Я не могу как следует сосредоточиться, и говорю довольно сумбурно. Поэтому предлагаю вернуться к этому разговору позже. Ты согласен?

Ну, «на позже» можно откладывать все, что угодно. Олег согласно кивнул.

— Существует и много косвенных отличий науки от философии. Скажем, научное знание безлико. Если какой-нибудь закон называют именем впервые сформулировавшего или открывшего его ученого, то это просто дань уважения, не больше. В философии же каждый выдающийся деятель создает что-то сугубо свое, личностное. Никто, например, не напишет второй раз «Науку логики» Гегеля или «Диалоги» Платона…

За разговорами Олег с Лоркасом сильно отстали и догнали остальных, когда Кокроша объявил новый привал. Место им было выбрано довольно удачно — рядом протекал ручей с чистой и прозрачной водой. Девочки сразу убежали купаться.

— Так что запомни, что философия — это не наука, а мировоззрение. Добавь к ней систему ритуалов и армию пропагандистов — вот тебе и религия. Убедил я тебя?

— Да, вполне.

— Знаешь, что больше всего меня гложет? Не эта дикая местность и испытываемые нами лишения, не происки неведомых врагов, а то, что прервали наш учебный процесс. Вы просто обязаны учиться и учиться. Через пару месяцев я рассчитывал отказаться от использования гипноизлучателей — по моим расчетам, к тому времени вам была бы не нужна искусственная стимуляция внимания и памяти.

— Я уже и сейчас редко пользуюсь им на уроках, — признался Олег.

— Кстати, я как раз хотел спросить, почему вы их выключаете. Испытываете какой-нибудь дискомфорт при выходе из гипнотического состояния?

— Да нет, ничего не испытываем.

— Тогда почему?

Олег испытующе посмотрел на учителя: неужели ему не понятно? Поскольку Лоркас ждал ответа, сказал:

— Так ведь интересно же попробовать, можно ли обойтись без этих штуковин.

— И кто чаще всего обходился без ваших гипноизлучателей? — спросил Кокроша.

— Вот этот молодой человек, — показал учитель на Олега, — а также Алик. Изредка — Юра. Из девочек — Злата и иногда Барбара.

— Интересно, — сказал Кокроша, — особенно то, что Варвара оказалась в одной компании с ними.

— Странно, что Юра выключал излучатель. Он был таким дисциплинированным.

— Да, был… — сразу погрустнел Кокроша.

— Олег, иди к нам, — донесся крик Джулии, — ты будешь нас охранять, пока мы купаемся, чтобы никто чужой не подошел. Только не смотри в нашу сторону — мы голые. Иди сюда!

— Я не знаю, что с ней произошло, — произнес Олег в ответ на вопросительную и чуть-чуть ехидную улыбку Кокроши. — Раньше она меня почти не замечала.

— Да, быстро вы взрослеете. Ладно, оставим эту тему. В течение второго перехода мы преодолели заметно большее расстояние — почти девять километров. Надо позаботиться о восстановлении ваших молодых сил. Пойдем поищем что-нибудь съедобное.

Они натаскали огромные пучки малицеллии и каких-то желтоватых шишечек, имеющих ярко выраженный вкус сырого картофеля. Накупавшись, девочки в блаженстве улеглись прямо на срезанную траву и начали грызть все подряд. Пока купались Олег с Лоркасом, Джулия, нисколько не стесняясь наставника, с увлечением рассказывала Лене об особенностях мужской психологии. С ее слов выходило, что представители сильной половины человечества подвержены неизлечимой болезни по названию «импринтинг»: хотя бы раз увидев женщину в некрасивом виде, они запечатлевают ее негативный образ на всю оставшуюся жизнь и не могут ее полюбить. А если до этого испытывали к женщине нежные чувства, то моментально охладевают. Лена охала и ощупывала свою посиневшую, но заметно спавшую опухоль.

Кокроша, дождавшись, когда подойдут Лоркас с Олегом, в свою очередь отправился плескаться в ручье. Пока он отсутствовал, Джулия вовсю эксплуатировала Олега, просто издевательски заставляя его держать ее зеркальце и отвечать на бесконечные, абсолютно глупые, с его точки зрения, вопросы, как лучше: сюда завернуть волосы или в обратную сторону, нравится ли ему, когда девушка подводит глаза или красит губы, и так далее.

С великим облегчением Олег подчинился команде наставника двигаться дальше.

То ли Лоркас научился наконец-то ходить в сельве, то ли местность стала более сухой, но падал он значительно реже. Олег выслушал длинное продолжение лекции о существе научного метода и нелегком труде ученых. Улучив момент, спросил:

— Учитель, вы вчера обмолвились, что продолжительность жизни у нас, ремитцев, мала. Как это понимать? Почему мала? Насколько мала?

— Ваши дворяне редко пересекают пятидесятилетний рубеж. А почему? — это надо спросить у них, так как сейчас полагают, что человек фактически стал бессмертным.

— Как так?

— Да вот так! Освобождать человеческий организм от шлаков, прочищать все сосуды, выращивать новые внутренние органы и восстанавливать нервные ткани научились давно. Но, как ты знаешь, постоянно идет обновление клеток, замена старых на молодые. В нормальных условиях клетки жизненно важных органов человека могут делиться до пятидесяти раз. И как только истощается их способность к делению, никакими способами нельзя предотвратить старость и последующую смерть. Использование особых свойств ривского рененя позволяет значительно повысить возможное количество этих делений и тем самым говорить о продолжительности жизни не в две-три сотни, а где-то в две тысячи лет. Одного этого, на мой взгляд, вполне достаточно. А сейчас еще открыли омолаживающий эффект чудесной планеты по названию Фея, и стало вообще непонятно, каковы пределы человеческого существования.

— Почему?

— Прошло пока слишком мало времени, и не было возможности набрать соответствующую статистику. Вот взять в качестве примера меня. Я побывал на Фее всего один раз. Вернулся, по собственным ощущениям, тридцатилетним. Где-то через сто лет надеюсь посетить ее вновь. Потом — еще раз, когда возникнет необходимость, и так далее. Но вдруг, скажем, в сотый раз омоложения не произойдет?

— Сколько же вам сейчас лет?

— Я не такой уж и старый. Мне всего триста девяносто три.

— А сколько лет Кокроше?

— Точно не знаю. Он моложе меня примерно лет на пятьдесят.

Вот это да! Ему, Олегу, в лучшем случае уготовано прожить еще от силы сорок лет, а учитель легко оперирует величинами в десять раз большими. Это же несправедливо! Сколько всего необычайно интересного только-только начало приоткрываться людям! Сколько еще тайн природы предстоит разгадать! В скольких местах необъятного мира он не был и, вероятно, никогда не сможет попасть! Сколько всего необыкновенного и невероятного должно произойти! Неужели он ничего этого не увидит, не узнает, не почувствует, а Лоркас останется в этом мире? Будет учить все новых и новых детей… Олег даже застонал от обиды и возмущения. Ну почему он не король?! Была бы его воля, он сразу запретил бы все дуэли, все рискованные виды спорта и начал бы отправлять своих подданных на Фею. А здесь, на Ремите, завел бы огромные плантации рененя… Но его удел, видимо, как сына Верховного Служителя, не изменять, а поддерживать установленный порядок… Нет, он не согласен со своей долей!