Майкл Муркок - Кочевники времени [Роман в трех частях]

— Бедняга Демпси, похоже, на грани помешательства, — согласилась она со мной. — Его рассудок поврежден, и он не дает себе оправиться, смешивая адский коктейль из чувства вины и цинизма. Довольно взрывоопасная комбинация. Мне кажется, он считает, что должен заплатить за то, что сделал. Что думаете?

— Думаю? — Я очень устал. — Боюсь, я вообще не могу больше думать. Постепенно у меня складывается впечатление, что вы все это заранее отрепетировали — особенно встречу с Демпси. Как же так? Он несет тот же груз, что и я. При каких обстоятельствах он сбросил атомную бомбу на Хиросиму?

— При тех же, что и вы. Он социалист. Свои убеждения он насаждал среди китайцев, которые пытались изгнать из своей страны всех иноземцев. В то время профессор Марек также работал на китайских социалистов. Они были единственными отчаянными головами, способными верить в благотворные последствия взрыва подобной бомбы. Другие страны тоже работали над идеей, включающей обогащение урана. И как раз этим занимались в Екатеринославе. Как и вы, китайцы не имели никакого представления о мощи изготовленной ими бомбы. Они хотели сбросить ее только лишь на доки для ремонта воздушных кораблей…

— Это уж слишком! — Я ударил ладонью по голове. — Это безумие! Это невозможно!

— Они уничтожили весь город. Корабль принадлежал Демпси и был приписан к лондонскому порту. Большего японцам знать не требовалось. Если бы бомба не взорвалась с опозданием, от корабля ничего бы не осталось. А так они нашли обломки. Демпси уже выбрался оттуда. Почти весь экипаж погиб. Но японцы взяли двоих в плен. Вот вам и повод. Так и так — все готовились к войне. Японцы пришли к выводу, что британское правительство совершило военный акт…

— И поэтому они первыми нанесли удар. Это объясняет все, в том числе их жестокость.

— Именно.

— Миллионы людей мертвы! — простонал я. — И это на совести у Демпси и у меня. Ничего удивительного, что бедный парень в таком состоянии.

— Вы оба были лишь катализаторами и ничего больше. Неужели вы все еще не понимаете существа исторической драмы, которая разыгрывается перед вами? Ни один отдельно взятый индивидуум не может возлагать на себя груз такой ответственности. Все человечество несет ответственность за то, что допустило подобные обстоятельства; за то, что позволило себе заниматься самообманом и ошибочно судить о поступках и людях. Все это привело к войне. Любая ложь, которую мы втираем сами себе, возможно, приводит к тому же разрушению Хиросимы. Хиросима была уничтожена отнюдь не в одном мире; бомбу сбросил отнюдь не один человек; Хиросима уничтожается снова и снова. Обстоятельства ее гибели порой сильно различаются, но люди умирают всегда одинаково, и некоторые мужчины (или женщины) верят, что именно они несут на себе всю тяжесть преступления. Все мы — жертвы, мистер Бастэйбл, точно так же, как с другой точки зрения все мы — агрессоры. В общем и целом, мы жертвы успокаивающей лжи, жертвы нашей готовности предоставить себя в распоряжение фюреров или религий. Жертвы нашего желания переложить ответственность на кого-нибудь другого — политика, Бога, создание с другой планеты.

— Вы говорите прямо как Махно.

— У меня много общего с Нестором Махно.

— Вы анархистка?

— Я не верю в правительства или религии, если вы имеете в виду это.

Слова миссис Перссон каким-то образом принесли мне облегчение. Возникла ясность там, где прежде я блуждал в потемках. Я чувствовал себя обыкновенной жертвой судьбы, в известном смысле не меньше, если не больше, чем капитан Демпси.

— Нам нужно немного поспать, — сказала миссис Перссон. — Завтра придется присутствовать при испытаниях.

— Почему вы участвуете во всем этом? — спросил я ее.

Она приложила палец к губам.

— Доверьтесь мне, — сказала она.

— Доверяюсь. — Я улыбнулся. — Но я не хотел бы больше иметь на руках невинной крови.

Она допила свой кофе.

— Капитан Бастэйбл, если все пойдет хорошо, то завтра утром мы выполним свое задание и уедем.

— Уедем? Куда?

— В опорный пункт. Вы приглашены присоединиться к Лиге путешествующих по времени.

— Миссис Перссон, я пытаюсь вернуться домой. Назад, в мое собственное время и мой собственный мир.

— Капитан Бастэйбл, вы должны иметь в виду одно обстоятельство. После всего, что вы пережили, вы не сможете больше долго выносить ваше собственное время. Но будьте уверены, Лига даст вам замену. И потом, ваша судьба будет зависеть лично от вас немного больше, чем до сих пор.

— Это было бы для меня очень драгоценно, — заявил я.

— И еще раз прошу, доверяйте мне. У нас с вами здесь действительно очень сложное задание, капитан Бастэйбл. Круг должен замкнуться.

Наутро мы собрались на большом заднем дворе школы. Отовсюду приходили казаки. По всему лагерю раздавались ржание лошадей, голоса солдат, гром оружия. Вдали проезжал нагруженный людьми и оружием бронепоезд. Все уже знали, что Екатеринослав отбит правительственными войсками, что японцы запросили мира и что армия Керенского уже на пути к главной квартире повстанцев.

Джугашвили убаюкивал своих атаманов:

— Эту атаку мы легко отобьем. Скоро уже Москва запросит нас о пощаде и милости.

Роскошно разодетый в черное и серебряное атаман подергал свою пышную седую бороду и пробормотал:

— Воздушные корабли уничтожат нас. Они трусы. Нам не уйти от них. Против них бессильно казачье мужество.

— Против их воздушных кораблей мы применим науку — нашу науку, которая намного лучше их науки, — успокаивал его Джугашвили. Стальная маска сверкнула, когда тиран поднял взгляд к солнцу. — Вы еще увидите. Через неделю наши лошади будут гадить на улицах Петербурга. Если он еще будет существовать.

Атаман забеспокоился:

— Ради Бога, гетман, я надеюсь, ты не станешь применять дьявольское колдовство. Я добрый христианин…

— Мы сражаемся за Господа и социализм, — ответил Джугашвили. — И за свободу казачьих орд. Бог вложил в наши руки орудие, которое на все времена обеспечит нашу свободу и позволит нам усовершенствовать Божьи творения.

И снова я с трудом вынудил себя скрыть свое недоверие. Мне пришлось отвести глаза от саркастического взгляда миссис Перссон.

— Ради Господа и социализма, — заметила она, — мы уничтожим всех, кто нам противоречит.

Успокоенный казак возвратился к своей лошади, после чего ускакал, чтобы присоединиться к своим людям.

Миссис Перссон прошептала мне по-английски:

— В существе каждого хорошего деспота лежит умение сказать каждому нужному человеку именно то, что тот желает услышать. И только когда ты ему больше не нужен, он скажет тебе правду. Секрет великого тирана кроется в умении всем потакать.