Дэн Абнетт - Магос: Архивы Грегора Эйзенхорна

Раздавшийся крик был столь же впечатляющим, как и поток крови, хлынувший из раны. Все стражники тут же открыли огонь, и через секунду ни в чем не повинного капитана не стало.

Толпа глупцов! Разум врага уже скрылся.

Галереи амфитеатра быстро пустели. Встревоженные зрители спешно бежали в относительную безопасность боковых комнат и прихожих.

Я решил, что и мне пора уходить. Кровавая баня, устроенная на небольшом деревянном помосте, не просто напоминала гротескный спектакль в жанре пантомимы, но по сути и была спектаклем. Почти все самые могущественные и умные участники симпозиума находились на сцене, и атакующие намеревались сбить их с толку, отвлечь, полностью завладеть их вниманием.

Покушение организовали не на кого-либо из этих людей; Иначе зачем было начинать заваруху со стражника?

Я не сомневался, что истинная цель – я.

Каким-то образом некая организация узнала о моем визите. Я редко появляюсь в населенных или людных местах, но кому-то удалось разнюхать о сегодняшнем исключении.

Где же я просчитался? Чем себя выдал? Уже много лет я живу под чужими личинами, тщательно скрывая собственную. Где же ошибка? Какой фрагмент правды я не сумел скрыть?

Может, все дело в моем желании встретиться сегодня с ним ? Может, здесь я просчитался?

И кто же это явился по мою душу?

Увы, тут есть над чем задуматься: я успел обзавестись уймой смертельных врагов.

И, конечно же, главный из них – общий для всего человечества.

Архивраг.

Покинув галерею, я начал подниматься по узкой и тесной деревянной лестнице. Пришлось протолкаться через беспорядочно мечущихся зрителей, пытавшихся добраться до выхода. Кто-то возмущенно закричал, когда я оттолкнул его, – очевидно, от страха, что следующим касанием, которое он почувствует, будет касание смерти.

Собираясь сюда, я спрятал в чехле на левом предплечье силовой нож, а в незаметной кобуре под мантией – автоматический пистолет «Тронсвассе». Но, разумеется, самым грозным оружием в моем арсенале было то, что пряталось внутри черепа.

Я добрался до коридора, проходящего под аудиторией, Пол здесь был сделан из полированного черного дерева и покрыт старыми коврами, а стены – облицованы лакированными панелями. Потускневшие от времени лица смотрели на меня со старинных картин, написанных маслом, в столь же старинных рамах. В коридоре толпились люди; сбежавшие с симпозиума – перепуганные ученые и филологи. При виде моей мрачной физиономии они поспешно ретировались.

Маскировка, в особенности та ее часть, которая обеспечилась непревзойденными древними технологиями создания иллюзорного облика, в нормальных обстоятельствах выручала меня. Я мог сидеть, стоять, ходить – и не привлекать внимания. Но теперь, в непрестанном быстром движении, никакие фальшивые аксессуары и костюмы не смогли бы скрыть мою фигуру и слишком механическую походку. Любому будет понятно, что я – вовсе не академик. Несмотря на прошедшие годы, я по-прежнему оставался все также высок и широкоплеч, как и раньше, а с последствиями травм справлялась аугметика. Сервоэкзоскелет на ногах невозможно было скрыть при беге, к тому же моя манера двигаться выдавала военную подготовку.

Надрывные крики Вешера все еще раздавались из аудитории над головой. Полагаю, в тот момент его коллеги как раз вытаскивали алебарду из его раздробленного таза.

Я почувствовал, как разум врага мелькнул где-то рядом, охотясь на меня и стараясь зацепиться за мою псионическую ауру, и вытащил пистолет из скрытой кобуры.

Очень вовремя.

По мне открыли огонь из дальнего конца коридора. Твердотельные боеприпасы выбили щепки из настенных панелей и остались торчать, будто пневматические заклепки. Ученые вокруг снова бросились врассыпную. На этот раз им не повезло оказаться между мной и стрелком.

Раздались новые выстрелы. Двое ученых, заметавшись в растерянности, попали под пули и рухнули на пол.

Не переставая перемещаться, я вскинул «Тронсвассе».

Один из нападавших прятался за стойкой с позолоченными шлемом и кирасой. Я выстрелил, промахнулся, но вынудил его броситься обратно в укрытие.

Второй противник, вооруженный крупнокалиберным пистолетом, скрывался с другой стороны коридора. Я заметил дульную вспышку, услышал свист пули, пролетевшей мимо, и выстрелил в ответ.

Думаю, я попал в кисть или предплечье. Послышался вскрик.

– Выходите! – рявкнул я, вкладывая в слова толику своего дара.

Хотя оба стрелка подчинялись чужой воле, чистый импульс псионической силы заставил их пошатнуться и на миг высунуться из укрытий.

Оба оказались стражами ордо, облаченными в характерные для свиты Гагуача черные комбинезоны. Вряд ли я сумел бы продержать их под контролем дольше нескольких секунд. Разумеется, они ни в чем не были виноваты, но я не мог позволить себе такую роскошь, как милосердие, и, не останавливаясь, выстрелил. Две пули – одна влево, другая вправо. Оба бойца упали на спину, с дырками во лбу.

Мне удалось добраться до конца коридора. Справа виднелась открытая дверь в комнату отдыха, а впереди – лестница вверх. Все ученые разбежались. До моих ушей по-прежнему доносились панические крики. Вешер все так же выл от боли, которой отныне суждено было терзать его до конца жизни.

– Кто ты? – спросил я, перезаряжая оружие; – Кто ты? Где ты?

А кто ты ?ответил холодный резкий голос в моей голове. Так мог бы говорить острый как бритва клинок.

Я медленно развернулся, всматриваясь в двери и проходы.

– Кто ты? – повторил я, вкладывая немного силы в слова.

Кто ты ? Я не ждал тебя. Не предвидел. Кто ты? Назовись.

Пси-усилие, вложенное в этот приказ, едва не заставило меня назвать вслух свое имя, но я сдержался. Значит, я все же был не целью, а непредвиденным элементом – фигурой, неожиданно появившейся на доске.

Я тебя знаю. Чую твой разум. Отступник. Знаменитый изгой. Твоя розетта потеряла силу много лет назад.

Мой противник обладал мощным разумом. Я давил на него все сильнее и сильнее. Мне было понятно, что он сильнее как псайкер, но сила – не всегда решающий фактор. Я надеялся обыграть его с помощью опыта и отточенной техники. Заставить его ошибиться. Разум незнакомца, похоже, был слишком молодым, чтобы знать всё трюки, которым я успел научиться со временем.

Но пробиться к нему оказалось непросто из-за постоянного движения. Гибкость его псионической структуры раздражала. Он как будто перетекал от одной марионетки к другой – или перелетал, как птичка, порхающая с ветки на ветку, – но при этом делал все очень точно и четко. Это были не просто хаотичные скачки между сознаниями.

Быстрый. Сильный и быстрый .