Дмитрий Володихин - Львёнок из Эшнунны

Три тысячи девятьсот девяносто шесть мужчин и женщин всходили на корабль, выстроенный из ливанского кедра и умащенный ароматическими притираниями, словно царское тело. Срок, назначенный их терпению, вышел, настало время торжества и радости. Все, кому назначено было веселое странствие, облеклись в одеяния из белого виссона, столь же чистого, как снежные венцы на головах гор, украсили руки браслетами из сверкающего золота, грудь — ожерельями из драгоценной меди, а лица — масками из ослепительного орихалка. О, как много увидело небо улыбающихся лиц!

Правитель могучий, возложив на чресла шкуру барса, а на левое плечо — цепь из чистого серебра с изображением быка, встал перед своим народом. От него исходило сияние меламму, слепившее глаза.

— Вы знаете, какой дар предстоит вам принять во исполнение древнего договора. Но никто из вас не устремится навстречу веселому миру Анхестов, пока не выразит согласие. Итак, я, царь Уггал-Салэн, обращаюсь к вам, избранные: желаете ли вы воспользоваться договором?

— Да! — таков был ему ответ. Тысячи глоток исторгли это слово с восторгом.

— Люди Царства! Я иду с вами. Но прежде хочу знать, есть ли среди вас хоть один человек, желающий другой судьбы.

В молчании прошел миг, другой. Лишь слабый ветер пел вечную песню, да ручьи шептали в ответ.

Вдруг один из вельмож государя, светловолосый великан, сделал шаг в сторону сходней. Обернувшись к онемевшей толпе, он сбросил маску и молвил:

— Я, эбих Алаг Карн, не верю им.

Из толпы вслед за ним устремилась девушка с глазами цвета созревших фиников:

— Я, Негат, дочь тамкара Анагарта, говорю вам: еще не поздно остановиться.

Вторая маска полетела за борт. В толпе послышался ропот.

Уггал-Салэн воздел руки:

— Отвергшие да уйдут с миром. Тот, кто пожелал растоптать сокровище, достоин своей судьбы. А теперь я еще раз взываю ко всем, кого одолевают сомнения: пойдете ли вы дорогой Алага и Негат?

И тысячи ртов разверзлись ради слова «нет». Правитель подошел к левому борту и крикнул:

— Слышала ли ты нас, о мать чисел, великая Гештинанна?

Существо с туловищем и головой женщины, ногами коровы и носом хищной птицы, темнокожее, ростом выше самых высоких людей, откликнулось снизу:

— Вот мой прибор для письма, великий царь. Вот таблица с именами всех избранных. А вот два имени, заглаженные на ней в знак того, что двое твоих подданных отвергли договор. Ритуал исполнен до конца, Уггал. Нет причин, по которым вам следовало бы задержаться на земле Ринх.

— Что ж, — ответил ей правитель, — дай нам силу уйти отсюда.

В это время двое отвергших покинули сходни. Гештинанна сделала им знак остановиться.

— Я не стану препятствовать вам, если захотите вернуться на корабль.

Те молчали.

— Какой смысл в вашем упрямстве? Вы слишком долго ждали награду, чтобы теперь отказаться от нее… Почему?

Она не услышала ни слова в ответ.

— Вам предстоит развеяться без следа.

Тогда мужчина сделал шаг вперед и произнес:

— Только в том случае, если ты говоришь нам правду. Если же нет, то нас ждет иной исход.

— Кажется мне, ничто не свидетельствует о лживости наших слов, — ответила Гештинанна.

— Маворс говорил иначе.

С этими словами Алаг Карн взял женщину за руку и повел ее прочь от сходней.

Гештинанна отложила инструменты для письма, отложила таблицу с именами избранных и взялась за молот из ясеня. Ибо корабль стоял на вершине высокой горы, днище его было обшито медными пластинами и намазано коровьим маслом, а покоился он на двух полозьях из нетающего льда, идущих наклонно к подножию — нижнюю часть их скрывал туман; ковчег удерживался от спуска в гущу тумана двумя устройствами из глины, ремней, сухожилий и растительных волокон: чтобы глинянно-ременные «ладони» отпустили его, требовалось выбить распорку из дерева танг, в незапамятные времена доставленного сюда с берегов Мелуххи. Гештинанна, существо могучее, существо высокой власти, хотя и не высшей, нанесла первый удар.

С корабля донеслись крики радости.

Гештинанна ударила во второй раз.

На корабле кто-то крикнул: «Нет, я не должен быть здесь!». Прочие же ликовали.

Гештинанна в третий раз обрушила молот на распорку, и та, поддавшись, наконец-то вылетела, освободив сжимающую силу сухожилий.

Наверху бесновались избранные в масках. Там смеялись и плакали, выкрикивали имена богов и пели древние гимны… Но вот над общим шумом возвысился рык правителя:

— Прощай, о Гештинанна! Прощай, великая!

— До свидания, — вполголоса ответила птиценосая.

Отвернувшись от деревянного короба на полозьях, она негромко начала отсчет:

— Ту.

Треск сухожилий, душащих тонкие глиняные конструкции.

— Дал.

Сухие щелчки переламывающихся стержней.

— Ки.

Глухой стук кусков глины, падающих на каменистую почву.

— Хут.

Стон удерживающих ремней.

— Мах.

Ремни лопаются разом.

— Ша!

Корабль, содрогнувшись, сдвинулся с места. Громада с тысячами душ начала неотвратимое движение вниз, по бесконечной ледяной линейке.

— Скажу вам честно, Ольга, такое декольте я последний раз видел года четыре назад, такие волосы — лет двадцать назад, а таких бровей вообще никогда не видел. Вы фантастически, невыносимо красивы. Если бы не наблюдал все это перед собой, то не поверил бы, что такое возможно. И все-таки я говорю вам: нет.

Вы не ослышались.

Вам давно ни в чем не отказывали? Не мудрено.

Доцент Гольц не отказал вам, когда вы попросили у него мой домашний номер. Не пытайтесь изобразить святую невинность, номер вы могли узнать только у него.

И ведущий научный сотрудник Отдела ксеноархеографии Витенька Мальцев тоже не смог вам отказать, когда вы пришли к нему подобным образом декольтированной и ангельским голоском попросили ту часть моего доклада об инциденте на Ледяной линейке, которая не засекречена, а всего лишь «для служебного пользования»… Что-то вы не слишком смущены. И я начинаю подозревать, что… и та, вторая часть доклада вам… но как? Там ведь офицер императорской службы охраны, к тому же, помнится, женщина преклонных лет. Ах, она была в отпуске, и ее заменял полковник Борщев… Отдаю должное вашей предприимчивости, но… И протокол ведомственного бюро внутренних дел тоже?! Вы? Вы! Но там же… но это же… Пришли с добрыми намерениями и надеетесь на мой здравый смысл и мое снисхождение? Вы! Это уголовное преступление. Туда ведь только члены Госсовета и сам монарх… Вы! Да… вы. Уж. Да… Н-да… Нам надо выпить чаю. Подождите. Сейчас я…

Да, плохого чая я не держу. Пуэр, пятнадцать лет. Очень, знаете ли, проясняет сознание, особенно с утра… Стоп.