Светлана Тулина - Крик ангела [СИ]

Не думать!

Есть другое, о чем надо думать. Более важное.

Резиновый жгут бесполезен — кровотока в руках почти нет, вены плоские, схлопнутые, попробуй попади в такую. Не страшно. Все-таки быть ангелом довольно удобно: не обязательно ограничиваться слабым человеческим зрением, можно видеть сквозь кожу. И колоть строго в нужную точку и на нужные миллиметры.

Промедол внутривенно, двухпроцентный, один миллилитр… Именно промедол. Как бы Азирафаэлю ни хотелось прибегнуть к помощи старого доброго и всегда ему нравившегося морфина, но сейчас не тот случай: морфин сильно снижает артериальное давление и тормозит дыхательный центр, а Кроули и так дышит с трудом и давление у него ниже его же собственной задницы в истинной форме, вон руки какие ледяные.

Иглу из вены Азирафаэль вынимать не стал, пристроил туда катетер капельницы, выкрутил колесико дозатора в самый верх, полностью открывая просвет трубки и устанавливая тем самым максимальную скорость введения препарата. И для плазмы, и для реополиглюкина так эффективнее. Потом физраствор, восстанавливать потерянное. Его уже помедленнее, чтобы постепенно и долго, на скорости ниже средней. Как-то так получилось, что со стойкой справился одной рукой, второй продолжая придерживать ледяные пальцы Кроули, сплетая их со своими теплыми, сжимая, поглаживая, пытаясь отогреть.

Тепло и покой.

Азирафаэль снова расправил втянувшиеся было крылья, обернул ими Кроули, аккуратно пристроился в кресле наискосок, положив голову на диванный валик. Голова была тяжелой, ее обязательно требовалось куда-нибудь положить.

Руку Кроули он так и не выпустил, хотя старался и не шевелить, помня о капельнице и… ну и всем остальном тоже. Просто грел между своими ладонями, временами слегка сжимая пальцы, словно для подтверждения: я здесь, я рядом, я никуда не денусь…

— Может ли Всемогущий Господь создать камень, который сама не сможет поднять? Господи-Боже-Я, как же меня достала эта глупая шутка! За столько-то веков могли бы придумать что-нибудь и поновее. Вот он, этот камень, наглый и красноволосый, в черных джинсах в облипку и с привычкой спорить по любому поводу… И попробуй его подними!

Господь смотрела в панорамное окно, но Азирафаэль не был уверен, что Она видит там ту же самую Эйфелеву башню, которую видел он. В конце концов, это было окно Ее Кабинета. У такого Кабинета (да и у окна тоже) могли быть свои мысли о том, что и кому стоит показывать.

— Это правильно, что ты не стал торопить события, пусть по возможности залечивает все сам, ему так будет лучше, он же гордый… Это ты хорошо решил.

Азирафаэль промолчал и не стал уточнять, что на самом деле не решал ничего: у него просто сил не хватило. Он и про комплексный антибиотик чуть не забыл, вспомнил буквально в последний момент, и даже не сумел ни испугаться, ни разозлиться на собственную беспомощность. Вспомнил? Вот и хорошо. Вколол, поменял капельницу, расправил, как смог, ауру и заново укутал крыльями, согревая. А потом опять присел рядом и взял в ладони холодную руку, перекачивая в нее капли благодати по мере их появления (их было совсем немного, но все же они были, и значит, их следовало перекачать туда, где они были нужнее) и собственную уже слегка поднакопившуюся энергию. Тоже не помешает. И сам не заметил, как… наверное, все же заснул, маленькие слабости человеческой оболочки. Да, будем считать, что заснул. Хорошо, что проснуться успел вовремя. И еще лучше, что лифт опять не пришлось сотворять самому.

— На тебя, кстати, Метатрон жаловался. Говорит, что ты лифт сломал. Тот, стационарный, что из твоего магазинчика прямо в Общий Зал вел. Перед самым пожаром, помнишь? Говорит, ты непонятным образом умудрился сменить пароль и закоротить систему. Произнес какое-то заклятье и вложил в него столько замотивированной энергии — или энергичной мотивации? Я, если честно, так до конца и не поняла, — что система сочла смену пароля обоснованной. С тех пор этим лифтом никто не может воспользоваться, а у него несколько сотен точек выхода по всей Земле. Теперь весь аналитический отдел Небесной Канцелярии в полном составе пытается расшифровать примененный тобою код. Уже несколько дней стараются, увлекательное зрелище, так бы смотрела и смотрела. А ты говоришь — камень!

Азирафаэль не говорил ничего. Ему было некогда — он дышал. Потому что случайно обнаружил интересную штуку и спешил ею воспользоваться: оказалось, что если прогонять насыщенный благодатью воздух через человеческие легкие, то внутри тела ее оседает намного больше, чем за то же время успевает впитаться через кожу. Всевышнему в любую секунду мог наскучить этот странный разговор, больше напоминающий монолог, и тогда Она отошлет Азирафаэля обратно. Он ведь на самом-то деле ей совершенно не нужен, пустая формальность, дань старым традициям и уважению — требование явиться с докладом лично. Ну явился. Доложил, что никаких изменений нет, — словно Она и так этого не знала. Это Она-то! Всеведущая и Всемогущая! Но явился, почему бы и не явиться, тем более что тут столько дармовой благодати. Доложил. А теперь вот стоит, смотрит в окно, улыбается и дышит.

Всевышний снова играла с Азирафаэлем в игру, правил которой он не знал. Впрочем, Она от начала времен играла со всеми в этой Вселенной только в такие игры, странно было бы Ей менять традиции по истечении шести тысяч лет. И разница только в том, что в нынешней партии для Азирафаэля ставки оказались неожиданно высоки. А потому стоило дышать, дышать часто и быстро, стараясь набрать благодати по максимуму. Сколько получится. Благодать была очень нужна — там, внизу, в задней комнате его книжного магазина.

— Что ж, не смею долее тебя задерживать.

Хотя Азирафаэль ждал этих слов чуть ли не с самого начала странного разговора, но прозвучали они все равно неожиданно. И больно.

— Сделать лифт?

Азирафаэль с сожалением покачал головой. Как ни жаль было тратить с таким трудом надышанное на лифт, но у него были причины в этот раз проложить его самому.

— Завтра в это же время?

Ему показалось, что фраза прозвучала с вопросительной интонацией. Но ведь этого же не могло быть, правда? На всякий случай он кивнул. Откашлялся, прочищая горло.

— Осмелюсь ли я попросить…

— Да я уже поняла! — Она махнула рукой, ухмыльнувшись. — Ангелы — самый ленивый народ на свете, и если Я хочу кого-то из них видеть у себя, то доставкой должна озаботиться самостоятельно. Будет тебе завтра лифт, не переживай.

Азирафаэль не стал говорить, что вообще-то и не переживает. Во всяком случае — не по этому поводу. Ему и без того было о чем переживать.

Крик ангела не материален, но Азирафаэлю казалось, что он его видит — как легкую дрожь воздуха, почти незаметную, но повсеместную и даже чуть-чуть вроде бы отливающую янтарем. Еле ощутимые всепронизывающие вибрации, словно воздух превратился в желе из бледной айвы, слоистое такое, и если присмотреться краем глаза, то можно увидеть, как вздрагивают полупрозрачные блики на упругих ломтиках. Золотистые искорки, словно в глубине желтых глаз с вертикальным змеиным зрачком…