Урсула Ле Гуин - Гончарный круг неба

— Нет. Это не электростимуляция и не химическая стимуляция любого центра. Усилитель не вторгается в особые зоны мозга, он просто заставляет измениться всю мозговую активность, перейти на другую, тоже естественную стадию. Как навязчивый мотив, заставляющий вас двигаться в такт. Мозг входит в нужное для терапии состояние и сохраняет его, сколько нужно. Я назвал прибор усилителем, чтобы подчеркнуть, что он ничего не создает, ничего не привносит извне. Сон, внушаемый усилителем, — это самый нормальный, естественный сон. Разница между усилителем и устройством электросна та же, что между костюмом, сшитым на заказ, и массовым пошивом. А разница с вживлением электродов — о, черт! — как между скальпелем и кузнечным молотом.

— Но как вы создаете стимулы, которыми потом (ти-ин) пользуетесь? Записываете ли, например, альфа-ритмы здорового человека, чтобы использовать на больном? (Ти-ин.)

Он избегал этого пункта. Он не собирался лгать, конечно, но просто нет смысла говорить о незавершенном исследовании, пока оно не испытано. На неспециалиста это может произвести дурное впечатление. Хабер отвечал, с удовольствием слушая свой собственный голос, вместо ее щелканья, звона и стука — удивительно, как он еще слышит ее!

— Вначале я использовал набор усредненных стимулов, записанных от разных субъектов. Пациент, упомянутый в отчете, с успехом подвергался такому лечению. Но я чувствовал, что эффект этот случаен. Я начал экспериментировать на животных: конечно, на кошках. Мы, исследователи снов, любим кошек: они так много спят! И вот, работая с животными, я заметил, что наиболее перспективны стимулы, записанные у того же субъекта. Нечто вроде автостимуляции. Видите ли, мне нужна специфика. Мозг отвечает на собственные альфа-ритмы немедленно. Конечно, наряду с исследовательскими открываются и терапевтические возможности. На ритм пациента можно постепенно накладывать несколько иной ритм, более здоровый, записанный ранее от того же субъекта или от иного. Это может оказаться весьма перспективным и в случаях повреждения нормальных функций мозга и мозговых травм. Тем самым мы поможем мозгу восстановить старые связи по новым каналам. Сам по себе мозг делает это с гораздо большим трудом. Можно попытаться «научить» неправильно функционирующий мозг новому умению и так далее. Однако все это предварительные рассуждения, а как только я займусь непосредственно исследованиями, я тут же зарегистрирую их в департаменте.

Здесь он покривил душой. Не было необходимости упоминать, что он все время занимается исследованиями, поскольку они были неоконченными и могли быть неверно поняты.

— Можно сказать, что стимулирование, которым я пользуюсь, воздействует на пациента только во время работы машины — от пяти до десяти минут.

Он больше знал об особенностях работы инспектора, чем она о его работе. Он видел, как она слегка кивнула в ответ на его последнюю фразу. Дескать, так и должно быть.

Потом она сказала:

— Что же она делает, эта машина, с данным пациентом?

— Я как раз перехожу к этому, — ответил Хабер.

Он быстро сменил тон, так как в нем явственно начало проступать раздражение.

— В данном случае у нас субъект, боящийся сновидений, — онейрофобия. Мое лечение заключается в совмещении традиционной и современной психологии. Пациент усыпляется здесь в контролируемом состоянии. Нужное содержание сна достигается гипнозом-внушением. Пациента учат спать и видеть безопасные сны, чувствовать удовольствие и так далее. Это со временем избавит его от комплексов. Усилитель — идеальный инструмент для этой цели. Он усиливает типичную ж-активность пациента. Обычно требуется от часа до полутора, чтобы пациент миновал стадию обычного сна и вступил в ж-стадию. На дневных сеансах такая трата времени непозволительна. Больше того, во время глубокого продолжительного сна гипнотическое внушение слабеет и может быть совершенно утрачено. Это нежелательно. Очень важно, чтобы на сеансах у пациента не было дурных снов, не было кошмаров. Усилитель экономит мое время и обеспечивает безопасность. Терапевтического эффекта можно достичь и без него, но на это потребуется много месяцев. С ним же я ожидаю исцеления в течение нескольких недель. Возможно, это не менее ценное средство, чем гипноз в психоанализе и терапии.

— Ти-ин, — произнес диктофон адвоката.

— Бонг, — ответил ему коммутатор, негромко, но авторитетно.

Слава богу!

— Вот и пациент. Сейчас, мисс Лилач, вы с ним встретитесь и, если хотите, можете немного поболтать. А потом вы сядете в это кожаное кресло в углу и постараетесь быть незаметной. Хорошо? Ваше присутствие не должно отразиться на пациенте, но если ему об этом постоянно напоминать, его реакции могут замедлиться. Видите ли, он очень беспокоен и имеет тенденцию интерпретировать происходящее как угрозу своему здоровью, и вырабатывать соответствующую защиту. Впрочем, вы увидите это сами. Ах да, выключите запись! Терапевтические сеансы не для записи. Вот так, хорошо. Здравствуйте, Джордж, входите! Это мисс Лилач, работник департамента здравоохранения. Она хочет посмотреть, как работает усилитель.

Джордж Орр и мисс Лилач неловко пожали друг другу руки. Бряк, бряк — браслеты адвоката. Контраст поразил Хабера — волевая резкая женщина и мягкий, бесхарактерный мужчина. У них не было ничего общего.

— Теперь, — сказал доктор, — я предлагаю приступить к делу. — Он радовался началу сеанса. — Если только вы, Джордж, не хотели бы предварительно о чем-нибудь поговорить.

С этими словами он энергично разместил их по своим местам: Лилач в кресло в углу комнаты, Орра на кушетку.

— Прекрасно. Начнем. Все будет записано, и департамент убедится, что усилитель укрепляет ваши эмоции, не ухудшая работу мозга, и вообще не имеет никаких побочных эффектов, разве что легкое компенсирующее уменьшение стадии ж-сна сегодня ночью.

Закончив фразу, он небрежным жестом положил руку на горло Орра.

Орр уклонился от контакта, как будто никогда не подвергался гипнозу.

— Простите, вы подошли так внезапно, — извинился он.

Необходимо было полностью загипнотизировать пациента, используя индуктивный метод. Конечно, он абсолютно законен, но довольно драматичен, и Хабер не хотел бы пользоваться им лишний раз в присутствии представителя департамента. Он сердился на Орра, чувствуя в последних сеансах его нарастающее сопротивление. Добившись подчинения пациента, он снова включил запись со скучным повторением все углубляющегося транса и постгипнотическим внушением для сеанса:

— Вам удобно, вы расслабились, вы глубже погружаетесь в транс.

И так далее.

Пока шла запись, Хабер отошел к столу и деловито принялся сортировать бумаги, игнорируя присутствие Лилач. Зная, что нельзя прерывать сеанс гипноза, она молча смотрела в окно на башни города.