Виталий Пищенко - Пленники чёрного метеорита. HЛO из Грачевки [Фантастические повести]

— Я вот что думаю, — начал было Выдерга, но вдруг замолчал и совсем другим тоном прошептал: — Что это?

Хруст обернулся. Там, куда указывал Выдерга, за поросшими ржавой травой кочками угадывалось какое-то движение. Мелькало длинное блестящее тело, слышался шорох и шипение.

— И там, и там тоже, — вертел по сторонам головой Выдерга. — Мерцающие удавы!

Это в самом деле были мерцающие удавы. То тут, то там из-за кочек появлялись их безглазые головы, поворачивались в сторону людей. По блестящей их коже пробегали голубоватые сполохи, головы, словно накаляясь, светились сначала малиновым, потом белым свечением. Воздух вокруг людей стал потрескивать. Хруст почувствовал, как язык у него покалывает, будто он тронул им контакты батарейки.

«Этого не может быть, — пронеслось у него в голове. — Воздух такой влажный, кругом вода».

— Быстрее, быстрее же, — бормотал Выдерга, лихорадочно сдирая с себя перевязь с ножнами. Он размахнулся и швырнул ножны в сторону ближайшего удава. С коротким треском полыхнула синяя молния, ударила в окованные железом ножны. В воздухе распространился запах озона.

— Быстрее! — крикнул Выдерга. — Пока они не очухались.

Голова метнувшего молнию удава почернела, а потом опять стала наливаться малиновым.

Хруст и Выдерга, изо всех сил помогая себе шестами, побежали, если только можно назвать бегом передвижение в мокроступах по трясине. Еще несколько раз Выдерга швырял в удавов бывшие у него железные предметы, и каждый раз в воздухе мелькала молния. Скоро у него остался только клинок. Хруст стащил с себя панцирь из металлической чешуи и нацепил его на шест. Он бросал шест с панцирем вперед, и когда бывшие там удавы «разряжались», нещадно рубил их отвратительные, похожие на покрытые слизью обрубки канатов тела, подхватывал шест и спешил дальше. Но очень скоро от панциря ничего не осталось, и пришлось расстаться сначала с клинком Выдерга, а потом и с великолепным клинком центуриона Хруста.

И вот наступил момент, когда у них не осталось ни одного металлического предмета. Мерцающие удавы были со всех сторон. Воздух вокруг людей наэлектризовался и потрескивал. Безглазые головы удавов, добела раскаленные, были повернуты в сторону людей. Удавы приближались. Напряжение достигло предела. Выдерга вдруг что-то громко крикнул и одним сильным ударом сбил Хруста с ног. В тот же миг воздух с треском разорвали множество молний, метнувшихся к Выдерге со всех сторон. Неловко вскинув руки, Выдерга рухнул лицом в густую болотную жижу.

— Выдерга! — закричал Хруст. Он вскочил на ноги, бросился к другу, молотя шестом по удавам. Рядом с ним промелькнуло вдруг огромное тело, послышался яростный рык и неизвестно как очутившийся здесь Выс принялся зубами и когтями разрывать удавов на части.

Выс умирал. Сил его хватило только на то, чтобы вывести хозяина из болота на твердое место. Бока его тяжело вздымались, дыхание было хриплым и прерывистым.

— Ну, Выс, ну что же ты, — повторял Хруст, обеими руками обняв голову четвероногого верного друга. — Ну не умирай, Выс, Выс!

Выс приподнялся, лизнул своим шершавым горячим языком щеку Хруста, потом тяжело уронил голову. По телу его пробежала судорога, когти заскребли землю.

— Выс! — закричал Хруст. Но верный коняк его уже не мог услышать.

Хруст не помнил, сколько времени он неподвижно просидел рядом с телом коняка. Потом он поднялся, выбрал место посуше и принялся острым камнем копать яму…

Потом он долго собирал камни, выкладывая из них пирамиду, которую не смогли бы разрушить хищники. А когда все было кончено, он, не оглядываясь, пошел прочь от болота.

Он был совсем один. У него не было ни доспехов, ни оружия. Два его друга, Выдерга и Выс, погибли, помогая ему на этом пути.

Хруст шел, временами падая, утирая слезы, шепча про себя не то клятвы, не то проклятья. Если раньше у него были какие-то сомнения, то теперь они исчезли. Он должен дойти.

До Дырявых Холмов он добрался уже ночью. На небе высыпали звезды, огромные, холодные, как глаза нетопырей, они следили за бредущим человеком.

Он нашел стойбище нетопырей. Оно было пустым. Что он ожидал здесь увидеть? Кого встретить? Этого он не знал.

Знал одно: он должен сюда дойти.

И дошел.

Он остановился посреди вытоптанной площадки, где дерн покрывал место кострища. Кругом не раздавалось ни звука. Мрачно чернели в холмах отверстия нор.

Человек запрокинул голову к небу и закричал звездам:

— Ну, довольны? Видели? Все видели? Проверить решили? Да? Мы умеем драться и умеем погибать!

Ответа не было. Холодные звезды молчали. И тогда решимость покинула человека. Он упал на колени, зарылся лицом в траву, царапал пальцами землю. Из его груди вырвался не то плач, не то стон.

— Сами, сами во всем виноваты… Почему мы кругом видим только врага?.. Это же не так…

Много прошло времени, прежде чем человек затих. Он перевернулся на спину. Небо посветлело, близился рассвет. Почувствовав на своем лице чье-то дыхание, он открыл глаза. Увидев склонившееся над собой лицо, он зажмурился, а потом неуверенная улыбка тронула его запекшиеся губы.

— Марина, — прошептал Арвид. — Марина, это ты…

Лихорадка стала спадать только на третий день. Под вечер Арвид вдруг проснулся с ясной головой, но сначала долго не мог понять, где он находится и что означает этот навес из переплетенных ветвей над ним, и дымок костра, и черные, мохнатые ели, подступившие к самому краю каменистой площадки, на которой он лежал. Арвид приподнялся на локте и увидел Марину. Она сидела у костра и помешивала ложкой в котелке. Рядом Ростик точил о камень лезвие здоровенного меча. Из лесу показался Борька Меншиков с охапкой дров.

Что же это? Передовой дозор под его, центуриона Хруста, командой? Но как же Марина? Нет, что-то не то. Тогда, может быть, просто турпоход всего класса? Но меч! Откуда у Ростика такой меч?

Тщетно Арвид напрягал память; последнее, что он помнил, был пронзительный свист ветра в ушах и хлопанье громадных крыльев над головой. Отнести это воспоминание было и вовсе не к чему.

Ростик обернулся и, увидев, что Арвид не спит, подошел к нему.

— Ну, как ты? — спросил он.

— Кажется, лучше. Только вот руки… дрожат.

— Это от слабости, это пройдет. Два дня усиленной кормежки, и ты будешь на ногах. Тогда и двинемся дальше. А пока лежи, набирайся сил.

Он повернулся к костру и крикнул:

— Марина! Неси суп!

— Ростик, — сказал Арвид, переходя почему-то на шепот, — послушай, Ростик, я все спросить хочу… А где это мы?

Ростик глянул на лес.

— Вон ты о чем… — он вздохнул. — Здесь. Пока еще здесь… И как отсюда выбираться — неизвестно.

— Здесь, — повторил Арвид, наморщив лоб. — Ничего не понимаю, где здесь?