Андрей Неклюдов - Земля Обручева, или Невероятные приключения Димы Ручейкова [litres]

Однако прибор не исчезал.

«Значит… – пробормотал мальчишка. – Если это и вправду радиометр… а это, кажется, он… то, может быть…» Чуть поодаль лежал рюкзак. Его рабочий рюкзак. Не вещмешок, не призрак рюкзака, а реальный рюкзак, с кармашками, с прожженной в клапане дыркой. И синяя вязаная Димкина шапочка рядом. А еще он разглядел среди камней конфетный фантик. Сомнений оставалось все меньше: такие карамельки постоянно посасывала Алёна.

В мгновение ока Димка вскочил на ноги, взбежал на терраску и замер, пораженный: там, метрах в ста от него, на ровной каменной площадке стояли преспокойно три цветные капроновые палатки. Горел костер, сидели у огня люди. В стороне от них виднелась одинокая скала с сугробом в подножии и… вылепленный Димкой гном.

Едва не задыхаясь от бешеного волнения, Димка снова сбежал к ручью, подхватил рюкзак, радиометр и готов уже был с радостным криком бежать в лагерь. Но что-то заставило его остановиться. Он сел и попробовал успокоиться. Непросто было из одного мира вот так сразу, вдруг, перескочить в другой, пусть даже родной мир. В голове его кружил вихрь – не столько мыслей, сколько эмоций. Когда буря эта мало-помалу улеглась, Димка вспомнил про осколок метеорита. Не исчез ли он опять? Нет, осколок был на месте, ура! Задрав рукав куртки, Димка достал его со дна. Осколок, как он и ожидал, был увесистый. Он был черный, ямчатый, с оплавленными краями. И было как-то радостно держать его на ладони.

Похоже, мираж кончился?

– Ты купался там, что ли? – спросил Григорий Борисович у подошедшего к костру рабочего-радиометриста. – Мы уже поужинали. Нам же сегодня еще лагерь переносить, а ты где-то гуляешь, дружище.

– Сапог зашивал? – приметил Иван длинный шов на Димкиной обуви.

– Слезы, наверное, проливал, – фыркнул Фомич. – Его же, бедного, обидели.

Димка опустил на землю радиометр.

– Григорий Борисович, – заговорил он твердо и отчетливо, – у меня трубка радиометра выпала и ударилась, и прибор теперь не работает. Вот.

Алёна испуганными, расширенными глазами посмотрела на начальника. Охотник Иван, подняв брови, с интересом разглядывал Димку. Фомич же буквально затрясся от гнева.

– Взяли туриста на свою голову! – закричал он побабьи тонким голоском, вскакивая на ноги. – Пользы от него никакой, а еще и вред! Угробил прибор, растяпа!

Прежде Димка был бы подавлен такими оскорбительными словами. Или стал бы грубить в ответ. Сейчас же ему вспомнился Обручев. Вспомнилось его уважительное и заботливое отношение к людям, его уроки и лекции по геологии. Вспомнилось, как они уходили от медведя, как втроем брели по ручью и грелись у разведенного Герасимом костра. Вспомнилось ему и как он, Димка, чуть не утонул с тяжелой поклажей в половодном ручье, как полз на четвереньках на склон с неподъемным грузом, как ехал вниз по осыпи и как богатырь Герасим перевозил его к биваку на плоту. А еще – как Владимир Афанасьевич доверил ему самостоятельно обследовать разведочную канаву и как он, Димка, нашел цинковую руду. Все эти картинки пробежали в его сознании за мгновение, но – странное дело – после них у Димки не осталось ни малейшей обиды на Семёна Фомича. Он ничего не стал отвечать завхозу, лишь посмотрел на него с сожалением.

Фомич хотел было что-то добавить, еще какую-нибудь колкость, уже и рот приоткрыл, но почему-то не добавил и даже глаза отвел. Остальные как-то странно поглядывали на рабочего-радиометриста, как будто узнавая и не узнавая его.

– Ладно, невелика беда, – пророкотал Шмырёв. – У нас есть запасной радиометр, с которым ходила Алёна.

– Да, можешь взять мой, – поспешно согласилась студентка. – Он мне пока не понадобится.

Фомич покачал головой от досады, но смолчал.

Иван тем временем положил Димке большую порцию каши с тушенкой, и Димка почувствовал, как сильно он проголодался. Даже по тушенке соскучился. Когда же он ел в последний раз? Трудно ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. То ли утром в отряде Обручева в конце XIX века, то ли в маршруте с Алёной во время чаёвки в веке XXI.

Пока он с аппетитом уплетал кашу, остальные невольно продолжали к нему присматриваться, как если бы это был не совсем тот Димка, которого они до сих пор знали. Что-то появилось в нем новое (спокойствие? достоинство?), что-то взрослое – некая твердость, какая появляется у людей бывалых, прошедших через серьезные испытания, закалившихся в них.

У костра было жарко, Димка расстегнул куртку, и зоркий Иван заметил у него на поясе деревянные ножны и торчащую из них костяную рукоятку.

– Можно? – протянул он руку.

Димка неохотно вытащил нож.

– Эвенкийский, – заключил охотник, внимательно рассматривая оружие. – Самодельный. Грубовато сделан, но сталь, видать, крепкая. – Он стукнул обратной стороной полотна по ребру своего охотничьего ножа. – Ого! Даже покрепче моего будет. Махнемся? – шутливо предложил он. – Мой красивее.

Димка молча забрал свой нож и вложил обратно в ножны.

– Откуда он у тебя? – недоумевал Иван.

– С неба, – пошутил Димка. – Шлепнулся вместе с метеоритом. – И, отставив пустую миску, он вытащил из кармана найденный в ручье черный осколок, поднес его на ладони Ивану. Иван значительно присвистнул, затем достал свой. Оба осколка выглядели почти что близнецами.

– Не успел приехать, как уже кусок метеорита надыбал! – прорычал Григорий Борисович, оскалившись. – Новичкам везет. Фортуна!

– Если бы ты не нашел, я бы тебе свой отдал, – положил Димке на плечо ладонь Иван. – Я заметил, как у тебя глаза загорелись при виде него. Но смотри-ка: и тебе повезло.

– Да, – подтвердил Димка. – Мне обалденно повезло!

И он имел в виду не только метеоритный обломок.

Тут ему пришла в голову идея: этот кусочек железо-каменного метеорита станет первым экспонатом школьного музея, за создание которых так горячо ратовал Владимир Афанасьевич. Димка поговорит с учителем географии, а может, и с директором школы, и, скорее всего, они поддержат его замысел.

К этой веселой мысли примешалась неожиданная тревога. Вспомнив Обручева, он вдруг сообразил, что там, в Восточносибирской горной партии, его, Димку, несомненно, ищут, думая, наверное, что он попал в беду. Вещмешок они найдут, молоток тоже, так как искать в первую очередь станут вблизи канавы. А вот от самого Димки не осталось там, в том мире и в том времени, ни следа. Хотя нет… Постой-ка. След все же остался. Дим-кин блокнот. Точнее, не сам блокнот, а оторвавшаяся от него обложка. Насколько Димке помнилось, на задней стороне той картонки имелась надпись с названием типографии и стоял год выпуска. Владимир Афанасьевич, как человек внимательный и очень умный, конечно же, заметит эту надпись и, вполне возможно, что-то поймет. А может, вообще все поймет. Поймет, почему Димка не рассказывал о себе, и откуда у него такие необычные сапоги, и прочее.