Борис Руденко - Очень холодно [сборник litres]

Грень сидел, словно завороженный. Едва ли он хоть раз пошевелился в течение всего отведённого на урок часа. Лицо его попеременно выражало интерес, озадаченность, удивление – только равнодушия не было.

Прокоп плавно завершил контакт и поднялся.

– Ну вот, Станик, мы и закончили, – сказал он. – Я не сомневаюсь, что у тебя теперь всё получится. И хочу, чтобы ты тоже не сомневался.

– Конечно, – кивнул тот. – Я не сомневаюсь. Но… разве занятий никогда уже не будет?

– Может быть, только не сейчас, – качнул головой Прокоп. – Мне не нравится слово «никогда». Но теперь я должен уходить, у меня очень важные дела. Я верю, что мы обязательно встретимся.

Станик порывался ещё что-то спросить, сказать, однако Грень ласково, но непреклонно подтолкнул его к выходу.

– Иди, Станик, наставнику ещё предстоит собраться.

Он плотно притворил дверь за сыном и повернулся к Прокопу.

– Как ты это делаешь?

– Что именно?

– Я вспомнил и понял всё, о чём ты тут толковал! Всё, что меня заставляли зубрить много лет назад. Да не только это, но и многое другое. И, мне кажется, я этого никогда уже не забуду, хотя не возьму в толк, зачем мне такое нужно.

– Разве это тебе повредит? – улыбнулся Прокоп.

– Нет… конечно нет, – признал Грень с некоторым смущением. Постоял, усиленно раздумывая, а потом произнёс: – Я догадываюсь, что ты задумал. Ты приехал сюда, чтобы помочь бежать своей жене. Конечно, я понимаю, что тебя бесполезно отговаривать…

– Бесполезно, – согласился Прокоп.

– У тебя ничего не получится. Вас сразу поймают.

– Такое может произойти, – снова подтвердил Прокоп.

– Твоя жена… она такая же, как ты?

– Мы вместе работали наставниками, когда блюстители ворвались в школу. Она задержала их, чтобы я и другие наставники смогли бежать. И ещё она не хотела оставить своих учеников.

– Я ничем не могу тебе помочь. – Грень поднял ладони, стиснул в кулаки и разжал. – Не могу. Я должен думать о своей семье.

– Конечно, – сказал Прокоп.

Дверь с треском распахнулась. В проёме стоял Станик. Глаза его сверкали, ноздри воинственно раздувались.

– Ты должен помочь учителю! – крикнул он.

– Ты подслушивал? – рявкнул в ответ Грень.

– И что с того? – В возбуждении и гневе Станик сделался похожим на своего отца, как слегка уменьшенная и немного более новая копия. – Ты должен помочь, а если испугаешься, то это сделаю я сам.

– Ничего никому не нужно делать, – воздев руки, Прокоп встал между Стаником и Гренем. – Это касается только меня одного. Станик, поверь: любое вмешательство может только навредить. Никто из вас ни в коем случае не должен вмешиваться. Иначе всем – мне, Анне, вам, – придётся очень плохо. Поверь мне, Станик! Я должен просто уйти. И это всё. Обещаю, что мы ещё увидимся. Мы обязательно должны встретиться. Но это произойдёт, только если ты меня сейчас послушаешь и поверишь…

Прокоп продолжал говорить, и градус общего возбуждения понемногу упал. Станик с Гренем успокоились.

– Иди, матери помоги, – неуверенно буркнул Грень, и теперь Станик не стал перечить. Взглянул в последний раз на Прокопа и вышел из комнаты.

– Всё в порядке, Грень, – сказал Прокоп.

– Прости… я не могу… – ответил тот. – Давай, я тебе денег дам.

Он полез за бумажником, но Прокоп его остановил.

– Не нужно денег. Но если ты не против, я бы захватил кое-какие инструменты.

– Да конечно же! – Лицо Греня выразило облегчение, а вслед за тем покрылось краской стыда.

– Я бы со всей душой, – отвернувшись в сторону, проговорил он. – Только мне парня поднимать надо. Да и Майе не вечно же в курьерах болтаться, ты пойми!

– Не беспокойся, Грень, – сказал Прокоп. – Поверь, я тебя очень хорошо понимаю и не собираюсь ни в чём винить. Спасибо тебе за всё…

Он вышел со двора до заката и направился по дороге, ведущей из посёлка. До назначенного часа ему предстояло сделать немалый крюк, чтобы незамеченным подобраться к лагерю. Солнце садилось в густые и тёмные облака, наплывавшие стеной из-за горизонта. Они обещали непогоду, затяжной дождь и это было Прокопу на руку.

Росистая трава вымочила одежду Прокопа насквозь, сразу же, как только он, дождавшись захода солнца, осторожно пополз к ограде лагеря. С внешней стороны проволочного забора не было тайных препятствий, ловушек или датчиков – это Прокоп отчасти знал из информации, которую сумел собрать Ландо, а также благодаря самостоятельно проведённой тщательной разведке. Охрана лагеря полностью полагалась на технику, не оставлявшую потенциальным беглецам ни шанса на успех. Сегодня пустовали даже вышки, поскольку оба часовых прогуливались в пространстве между проволокой и контрольной оранжевой полосой, неторопливо о чём-то беседуя. Уже дважды они прошли совсем рядом с Прокопом и это начинало его беспокоить. Не хватало ещё, чтобы побегу помешала не бдительность тюремщиков, а их пренебрежение своими обязанностями. Впрочем, беседа охранников вскоре завершилась. Они разошлись и полезли на свои вышки.

Прокоп взглянул на светящийся циферблат часов: десять вечера, темнота практически полная. Он подполз к забору и принялся аккуратно и практически бесшумно резать проволоку мощными ножницами, которые взял в мастерской Греня. Лёгкие щелчки отточенных до бритвенной остроты лезвий тонули в шорохе травы, которую всё сильней ерошил поднявшийся ветер. Приближалась непогода.

Это была лёгкая работа, и Прокоп закончил её за несколько минут. А потом стал ждать Анну. Он почти успокоился. Всё пройдёт, как задумано. Четырёх часов, на которые будет заблокирован микрочип, им хватит, чтобы спокойно сесть на поезд и пересечь границу округа. Потом, сойдя на полустанке, добраться до небольшого аэродрома – это совсем недалеко, и маршрут Прокоп знал наизусть. На ожидающем их самолёте Ландо они переберутся в сопредельную страну. Там врачи частной клиники навсегда избавят Анну от электронного «поводка». О том, что они будут делать дальше, Прокоп не задумывался – над этим будет время поразмыслить в более подходящей обстановке…

Прокоп посмотрел на часы: одиннадцать десять! Анна только что приняла капсулу. Через двадцать минут она должна появиться.

Он услышал какой-то шум. Вспыхнули прожекторы, залив территорию лагеря ослепительным светом. Побежали вооруженные дубинками и электрошокерами охранники. Из бараков потекли ручейки заключённых, которых охранники выстраивали по периметру центральной площади лагеря. Затем часть охранников расположилась редкой цепочкой вокруг столпившихся заключённых, а другие направились в бараки. Томительно текли минуты, но больше ничего не происходило. Молча стояли заключённые, лениво переминались с ноги на ногу охранники.