Алексей Доронин - Кабельщики

Для мира они уже стали героями. Хотя… конечно, не для всего. Даже среди тех, кто был достаточно информирован, интересовались их поступком от силы десять процентов.

В самом мире все было по-прежнему. Великая Инопланетная Паника не поднялась. И тревога перед лицом неведомых чужаков не перекрыла страх перед земными террористами, ядерным оружием, глобальными катастрофами. Кризисами.

Не рухнули биржи. Не пали традиционные религии. Не начались новые войны. Но и старые не закончились по волшебству. Однако для человечества, как целого, мир не будет прежним. Оно вступало в новую эру Межзвездной жизни.

Нельзя сказать, что Откровение никто не заметил. Да, этот эффект был слабее, чем они вчетвером, точнее вшестером думали. Но будут долгосрочные последствия. Люди поняли, что не одни, но одновременно до них дошло, насколько крепка клетка для каждой свечи жизни и насколько скудны ресурсы. Большинство при этом безразлично пожали плечами и не понесли моральной травмы. Но даже они теперь будут видеть мир чуть по-другому. А уж их дети и подавно.

Пыльные тропинки далеких экзопланет останутся нетронутыми.

Найдя друг друга — не радуйтесь. Это значит, что великий фильтр — впереди.

Освоить собственную систему реально, особенно учитывая, что у многих из звезд расстояние между орбитами планет гораздо меньше, чем у Солнца.

Судя по Хронике, различные типы термоядерных, ионных и фотонных двигателей, прямоточный двигатель, захватывающий вещество межзвездной среды для использования в качестве топлива (называемый на Земле двигателем Бассарда), а также солнечные паруса и подобные системы разгона были для чужаков не в новинку.

Но существовали технологические пределы для космических аппаратов, не дающие приблизиться к скоростям больше одной десятой от скорости света. И связаны они были не перегрузками при разгоне, а с проблемой микрометеоритов и космической пыли, а также с уравнением Циолковского. Все та же проблема износа и топлива… актуальная хоть для автомобиля, хоть для межзвездного корабля.

Конечно, отправляли зонды, а еще реже — умудрялись построить даже корабль поколений… хотя не факт, что у кого-то, кто представляет собой разумные колонии микроорганизмов, размножающихся делением, есть понятие поколений. Но даже полет к ближайшим звездам невероятно тяжелое, затратное и не очень нужное мероприятие. Даже если среди них будут заранее обнаружены те, которые поддерживают данный тип жизни.

Полет на сто световых лет — почти бессмысленно. А соседнему рукаву или тем более ядру галактики — апофеоз абсурда. За все время попытались лишь некоторые, но не завершил никто. В соседние карликовые галактики или к Андромеде никто летать даже не пытался.

А другие скопления галактик — соседей нашей Местной группы — не достичь в обозримые сроки даже при околосветовой скорости. Слишком велики расстояния.

А ведь есть еще Расширение.

Звездного зоопарка нет. Но есть огромный океан и крохотные скалистые острова в нем. Или льдины, которые носит течением. И только на некоторых, на очень немногих из них, есть жизнь. И очень редко те, кто имеют жизнь, отмечены даром разума. Некоторые из них содержат маяки, которые светят во тьме и тумане. Даже не освещают дорогу. Просто поддерживают дух тех, кто их видит.

Нет больше парадокса Ферми и нет одиночества. Есть понимание границ, но есть слабая надежда, что нам удастся вырваться из тюрьмы… как бы смешно это ни звучало. Что Братья ошиблись, и клетку можно преодолеть.

Петровский смотрел с маяка на закат.

Хелен подошла к нему. В руке ее была банка пива, которую она протянула ему. Он взял банку без слов, как само собой разумеющееся.

— О чем ты думаешь? — спросила женщина-ученый. — Отчего ты печальный?

— У меня водка закончилась, — пробормотал русский хмуро.

— Да ладно тебе. Не издевайся. Я серьезно.

Она, возможно, клеилась к нему, но он делал вид, что не понимает намеков.

— О том, что не надо смотреть в пустоту Волопаса. Довольна?

— Ты переживаешь, что мы не станем богами? Что не построим межзвездную империю? — она насвистела мелодию из известного фильма.

— Да не смотрю я эту чушь.

— Но ты грустишь. Не суметь заселить галактику, но при этом жить и процветать — это тоска? Странные вы.

— Да, тоска. Потому что нет новых рубежей. New frontier.

— Сумасшедший. Все, я пошла. Стой тут один. Русский зануда. Это все от вашей литературы, — огорченно протянула Хелен, — Учеников в школах жалко. Смотри, не прыгай. Побудь еще с нами. Этот мир хорош. И ты нам нужен. Может, у нас впереди новые свершения. Если выберемся живыми отсюда.

Хихикнув, она пошла к другим ученым, которые еще отмечали успех их дела.

Огромная луна светила с неба. Где-то кричала птица. А может, и не птица, а гиена. Странно, что, опасаясь агрессивных людей, они почти ни разу не подумали об опасных животных. Но к счастью, пронесло. А скоро они уже уедут. Оборудование уже было погружено в трейлер.

Петровский остановится у обрыва. В этот момент телефон в его кармане начал вибрировать и заиграла музыка из старого советского фильма.

«Прекрасное далёко, не будь ко мне жестоко…».

Звонил соотечественник из Москвы.

Петровский разблокировал смартфон и поднес его к уху.

— Что такое, Борис? Повтори, повтори… Это серьезно?

И настолько необычным было то, что он услышал, что апатичное лицо русского преобразилось.

— …! — он громко выругался.

А дослушав до конца, чуть не уронил телефон. И, случайно сбросив вызов, побежал к остальным, поскальзываясь на мокрой глине там, где они недавно проложили кабель. Чудом не скатился по склону в пропасть, но удержался на краю и через минуту уже поднимался по шаткой лестнице на второй этаж обсерватории.

На лице его было счастье, которое Хелен потом охарактеризует фразой: «будто выиграл в лотерею джек-пот». Потому что внезапно бездна заговорила с ними во второй раз. И это выглядело как рука провидения.

Ответный сигнал пришел примерно через девятнадцать часов после Эксперимента Века.

Тайны уже нельзя было сохранить, даже если бы сильным мира сего захотелось. В интернете срочная новость распространилась мгновенно.

Он был получен и в Аресибо, и в Евпатории, и в Китае… Открытым текстом. На всех языках. Без какой-либо шифровки. Терабайты и терабайты информации. Доступной всем, кто мог принимать радиосигналы в частотных диапазонах, используемых для связи с космическими аппаратами.

Его увидела вся планета. Сообщение приняли в сотнях научных центров по всему миру. Его получили правительственные учреждения, новостные агентства, военные, метеорологи. А чуть позже, когда по сети распространилась новость, его стали принимать даже любители.