Е Попов - Тайна озера Иссык-Куль

Профессор указал на солидно поблескивающую модель батискафа.

— Я согласен на любые условия, — сказал я и мысленно представил себя уже плывущим в чудесном аппарате в таинственных глубинах Иссык-Куля.

Так я стал работать в экспедиции Северова. Я познакомился с лабораторией, материалами исследования экспедиции, усиленно изучал основы подводного дела и устройство батискафа. Я горел желанием пуститься в подводное плавание. И моя мечта осуществилась даже раньше, чем я предполагал.

Однажды во время исследований, которые проводились гидрологами с буксирного парохода экспедиции подводной телевизионной камерой на глубине 400 метров, на дне Иссык-Куля была обнаружена древняя дорога, вымощенная камнем. Дорога эта в обе стороны убегала на большую глубину и проследить ее под водой телевизионной камерой не было возможности, так как длина троса на этой глубине была предельной.

Эта находка взволновала наш коллектив и, после обсуждения плана дальнейшего исследования, Северов сказал мне:

— Доктор Очевидцев, готовьтесь… Мы с вами отправимся в подводное плавание…

Эго знаменательное плавание состоялось 25 июля 1957 года. Странное волнение охватило меня, когда наш автономно управляемый батискаф вышел из Золотой Бухты на простор Иссык-Куля. Мы плыли пока по спокойной в этот день водной глади. Нас сопровождал буксирный пароход экспедиции.

Кабина батискафа-глубинохода представляла собой герметически завинченный полый шар с толстыми стенками из прочной, как сталь, и прозрачной, как стекло, пластмассы.

Из кабины нам было видно, как светит солнце, кружатся в воздухе чайки и сверкают вдали снежные горы. Через час мы должны были погрузиться в пучину Иссык-Куля.

Одеты мы были в серые свитера, какие одевают водолазы под скафандр. Я по привычке захватил с собой аптечку и чемоданчик с медицинскими инструментами. Лицо профессора было серьезно и несколько торжественно. Мы сидели на диванчике, касаясь локтем друг друга. Профессор не спускал глаз с пульта управления. Наш батискаф был отлично управляемый аппарат. Наблюдая, как Северов настраивает сложную аппаратуру, я вспомнил кое-что из истории подводного плавания.

Уже в XIX веке, помимо обычных подводных лодок, появились аппараты для глубоководных спусков, однако они были несовершенны и не оправдали надежд.

В 1925 году американская океанографическая экспедиция в Средиземном море пыталась исследовать затопленные древние города Карфаген и Позиллипо. Американские дельцы широко использовали эту экспедицию в целях рекламы, сообщая ежедневно в газетах о подводных поисках и о возможности обнаружения баснословных сокровищ, лежащих на дне моря. Но американцам так и не удалось разыскать остатки Карфагена и Позиллипо.

Их аппарат оказался несовременным, и исследователи не сумели достигнуть намеченной глубины.

В 1934 году у Бермудских островов в Атлантическом океане, океанологи Биб и О'Брайтон [1] Вторым участником экспедиции был Отис Бартон (Otis Barton). — Прим. книгодела . спустились в стальном сферическом гидростате «Век прогресса» недалеко от острова Нонсэч на глубину 923 метра. Батисфера, в которой опустились Биб и О'Брайтон, была прикреплена стальным тросом к судну «Реди» и могла осуществить только вертикальный спуск и подъем.

В 1953 году бельгийский ученый, профессор Огюст Пиккар сконструировал из сверхпрочной стали новый глубоководный аппарат-батискаф, по форме похожей на дирижабль. В своем батискафе Пиккар опустился в Средиземное море на глубину 3150 метров.

За последние годы в разных странах конструируют автономно управляемые, самовсплывающие батискафы для исследования больших глубин, дна морей и океанов.

Самоходный батискаф, или глубиноход, профессора Северова был сконструирован и построен в Советском Союзе. Он мог в течение многих часов совершать вертикальное и горизонтальное подводное плавание. Батискаф имел укороченный стальной корпус, в котором помешались балластные цистерны, специальный отсек для аккумуляторных батарей, от которых питались электромоторы, вращающие гребные винты. При погружении батискафа забортной водой заполнялись балластные цистерны, устроенные как в подводной лодке, а для быстрого всплытия глубиноход освобождался от специального металлического балласта. В носовой части глубиноход имел вертикальные и горизонтальные бурильные установки и другие приборы. Батискаф был оборудован новейшими электромагнитными, электронными, радиолокационными и геофизическими приборами и установками. В сферической кабине находилась кислородная и регенерационная аппаратура.

Батискаф имел мощный прожектор. Находившиеся в батискафе наблюдатели могли в случае опасности простым нажатием кнопки привести в действие аварийный механизм и мгновенно сбросить балласт или же отделить кабину-шар от общей поплавковой системы батискафа и тотчас всплыть на поверхность.

Все эти данные я изучал накануне и теперь хорошо понимал действия Северова, готовившего аппарат к подводному погружению.

Мы достигли места погружения; на поверхности озера раскачивался буй.

Северов по радио отдал последние распоряжения сопровождавшему нас буксиру, с капитанского мостика тотчас просигналили флажками.

Северов попросил меня следить за кислородными приборами, а сам нажал на рычаг. Глубиноход слегка дрогнул, балластные цистерны наполнились, и мы очутились под водой.

Мне стало на мгновение не по себе; мы погружались в неведомый мир. Видимость тот час резко уменьшилась, вокруг простирались пронизанные солнечными лучами голубые толщи воды. Сила инерции погружения была невелика, батискаф опускался медленно.

Вдруг мимо нашей прозрачной кабины промелькнула стая серебристых рыб. Это были чебаки — эндемичная на Иссык-Куле рыба. Затем проплыли золотистые маринки, знаменитые ядовитой икрой. Показались группами крупные неповоротливые сазаны. На глубине пятидесяти метров мимо нас пронеслись, как торпеды, темные османы. Их сменила стая быстрых пятнистых рыб, мне незнакомых.

— Что это? — недовольно спросил я.

— Севанская форель, — ответил Северов, — завезенная на Иссык-Куль много лет назад, она стала промысловой рыбой.

На глубине ста метров солнечный свет был едва различим… Фиолетовый сумрак окутал наш батискаф. Через мгновение мы были в царстве вечного мрака. В кабине все приборы оказались покрытыми светящимся составом. Множество цифр, стрелок и указателей засияли, как созвездия в ясную ночь.

Профессор нажал кнопку, и яркий луч прожектора разрезал тьму.

Самыми замечательными приборами у нас были одограф, который должен был записывать на карте наш маршрут, и ультразвуковой гидролокатор, на экране которого отражались очертания подводных предметов и рельеф дна.