Михаил Любовской - Спираль Миров.Трилогия

— Тогда просто так не отпущу. Питие в одиночку есть скользкий путь пьянства и нравственного падения. Закусь, надеюсь с собой? Ага, я так и думал. Анастасия, мне кажется, у вас есть острый ножик…о, отличный клинок. Не одна душа улетела с его помощью. Откуда знаю? Таким чаще перерезают горло врага, чем верёвочный хвостик на колбасе. Ну, граждане черти, вздрогнем…

Они опустошили гранёные стопки и лейтенант, отработанным движением, занюхал рукав. Осторожно поковырял лёгкой белой вилкой банку со шпротами, старательно выкладывая на кусок хлеба рядок из копчёных рыбок.

— Егор Кузьмич, а чего вы нас всё время чертями оскорбляете? — Сергей разлил очередную партию водки.

— Обижаетесь? Зря, я же любя так говорю. Вы мне, почитай, как родные стали.

— Ну, раз пошла такая пьянка…дайте листок бумаги, — тихо прошуршал карандаш, выписывая ряд цифр и букв. — Это номер телефона и фамилия одного важного человека из нашего мира. Если вдруг прижмёт, не дай бог, почувствуете сгущение туч над служебной фуражкой — отправляйтесь на остров. Лучше уйти в неизвестность, чем стоять перед расстрельной командой.

— Авось не пригодится, — Швед сложил записку в несколько раз и спрятал в нагрудный карман. — Давайте прощаться, мне ещё полночи писать клятый рапорт.

Мужчины пожали друг другу руки, Анастасии тоже перепал пролетарский обычай и остался Егор Кузьмич в гордом одиночестве. Грустно глядя на початую бутыль 'Столичной', кучку слегка тронутой закуски, тихо произнёс:

— Вот черти…

Мельком пробежав заголовки статей, Копытин с раздражением отложил свежий номер ведомственной газеты:

— Это не 'Советская психиатрия', а какие-то 'Вести с полей'. Зачем мне, врачу, знать сколько гектар засеял комбайнёр Прокопенко?

— Для общего развития. Нужно быть в курсе, чем дышит страна.

— О, Господи! — вздрогнул Пётр Михайлович. — Сергей, вы так до инфаркта доведёте. Могли бы и через дверь войти, как приличные люди.

— Могли, однако есть неувязочка. Что за соседи живут справа от вас?

— Старичок один. Только я его уже второй день не вижу. Может приболел?

— Скорее всего, если у него дома находятся ещё два человека.

— Наверно родственники, — неуверенно произнёс доктор.

— Ну да. Сидят в темноте — керосин экономят, — усмехнулась Нарейса. — Товарищи из органов приходили? После того, последнего случая.

— Были через день, посоветовали сразу звонить, как только вы опять появитесь.

— Плохо дело, похоже доктора взяли на заметку, — сказал я супруге по-дарински.

— Рыбаков придётся забирать в другом месте, иначе выйдет чистая подстава.

— Господа, вы о чём сейчас говорите?

— О наших клиентах. Пришла пора отправляться домой. Вот думаем, как правильно поступить, чтобы на вас не пали подозрения.

— Я сегодня заполнял документы на отправку, а завтра прибудет конвой — автозак и грузовик с охраной.

— Откуда такие подробности, доктор? — я с интересом посмотрел на Корытина.

— Чему вы удивляетесь? Не первый раз это делаю. Как лечащий врач, я передаю дела сопровождающему.

— Куда везут?

— Сначала на станцию, а там поездом в Казань. Нехорошее, кстати, место. По слухам, многих потом хоронят на местном кладбище.

— Казань нам не нужна, — задумчиво произнесла Нарейса. — К какому времени ожидаются гости?

— К одиннадцати. Состав со специальным вагоном отправляется после полудня.

Мой сканер показал нездоровое шевеление у соседа — две точки начали смещаться в нашу сторону.

— Дорогая, мы уходим.

— Подождите? — растерялся Копытин? — Как уходите? Что-то случилось? Мы ещё о многом не поговорили.

— Пётр Михайлович, сейчас постучат два человека. Думаю они заметили через окно что-то подозрительное в вашей позе — занавески уж больно короткие. Спасибо за помощь и до свидания. Может когда и свидимся — жизнь такая штука заковыристая…

Расстроенный доктор молча махнул рукой, видимо прощаясь навсегда. В этот момент в дверь настойчиво забарабанили и потребовали впустить для проверки паспортного режима. А разве можно не впустить? Ссылаться на поздний час себе дороже, ещё вменят оказание сопротивления сотрудникам органов правопорядка. Через неактивный переход нам было видно, как двое в гражданском бесцеремонно прошлись по комнатам. Заглянули в подпол, отбросив половик в сторону; полистали документ хозяина и удалились, несолоно хлебавши, с кислыми минами на лицах.

— Пойдём, прогуляемся при полной Луне, поищем подходящую точку для тёплой встречи, — Нарейса подхватила меня под локоть и повлекла прочь от околицы села. Далеко идти не пришлось, каких-то двадцать минут неспешного шага и мы на месте.

— Стоим как два тополя на Плющихе. Почему бы не выбрать чуть дальше? Вон там деревья подходят прямо к дороге, а тут на полкилометра во все стороны сплошное поле.

— Вот это и главное. В свете последних событий одинокая девушка в лесу вызовет больше подозрений. Из-за плохой видимости охрана обязательно напряжётся и в случае конфликта сдуру пальнёт по автозаку…или не сдуру, если есть приказ о ликвидации при возникновении ЧП.

— Собираешься останавливать машину?

— Да, она нам пригодится, чтобы долго и нудно не объясняться с клиентами.

— Сопровождение могу и так нейтрализовать — накрою силовой сетью…

— А водителей достанешь? Ты-то будешь находиться сзади.

— Пожалуй нет, позиция неудобная. И Нарейса…поаккуратнее там, будешь работать без общей защиты. Пуля — дура, не стоит забывать об этом.

Около десяти утра в сторону больницы протарахтел автомобиль с железной будкой, а следом, глотая клубы пыли, полуторка с четырьмя штыками на борту. Мы просидели в посадке, клином упирающейся в крутой поворот грунтовки, почти час. Вероятно конвой не стал разводить долгие церемонии — сличили наличие голов с документами и в путь. Нарейса вышла на середину дороги и пошла неспеша, помахивая сорванными ромашками. Передняя машина отчаянно засигналила, требуя уступить дорогу, но не тут-то было — пришлось останавливаться. Солдаты в полуторке забеспокоились, привставая со скамеек — в этот момент я и выпустил сеть, спеленавшую четверых человек невидимыми путами. Крики ужаса слились с надсадным рёвом насилуемого первой передачей движка. Водитель с перепугу нажал полный газ и, вывернув руль влево, рванул поперёк поля, нещадно подпрыгивая на кочках. Поездка оказалась недолгой — где-то в посевах скрывался большой бугорок, предательски нырнувший под колёса, и машина завалилась набок. Я видел, как от автозака улепётывал человек в синей форме, а когда подошёл, Нарейса уже вышвырнула из кабины обмякшее тело.

— Труп?

— Я не кровожадная — придушила слегка и всё. Через полчасика очухается.