Адам Робертс - Антикоперник

— Но этого не может быть, — сказала Анге. — Темная энергия — нечто, заполняющее весь космос.

— Нет, это не так .

— Она расталкивает галактики в разные стороны!

— Да, да, да, увы. Именно это и происходит. Но она не заполняет космос. Она сконцентрирована здесь.

— Наши наблюдения говорят совсем о другом.

— Ваши наблюдения полностью скомпрометированы объектом наблюдения! Вы видите оромные, удаленные структуры, которые на деле являются крошечными пылинками на линзах ваших телескопов. Темная энергия — ваш уникальный вклад в строение Вселенной .

Анге пошла и добыла какой-то еды. Она поднесла ее к щитку шлема и некоторое время размышляла, как донести ее до рта. Она, конечно, могла задержать дыхание, чтобы снять шлем и проглотить пищу, но существовал риск, что она замешкается и не успеет вернуть шлем на место. Стоил ли голод этого риска? В любом случае она скоро умрет, однако ей не хотелось умирать раньше, чем это было абсолютно необходимо. С другой стороны, ей очень хотелось есть.

— Я сам не сразу поверил. Я нашел другого, и он(а) тоже не смогл(а) поверить. Искажение реальность определенно выглядело как последствия деятельности разума, но как же столько разума могло сконцентрироваться в столь небольшом пространстве! И что случится, если мы туда отправимся — не будут ли наши собственные Я разрушены? Мы спорили очень долго. К нам присоединился третий. В конце концов мы решили идти. Приближаясь, мы смогли перехватить телекоммуникационные сигналы и ознакомиться с вашим самопредставлением. Это был шок. Столь расточительная мысль, столь неразборчивое сознание! В теле любого индивидуума клетки рождаются и гибнут постоянно, но это всего лишь клетки. Но вы! Вы воспринимаете множественность индивидуальных разумов как общераспространенное явление! Вы поразительно равнодушны к отдельной жизни — но, но, но опять же — почему бы и нет , если говорить о вас? Каждое мгновение на вашей планете возникает новая жизнь. О, безумная расточительность! Это объясняло вихревую природу и концентрацию силы; ревущий горн, непрерывно сжигающий разумы, но питаемый все новыми и новыми. Это было все равно как заглянуть в звездный водоворот — а вы живете в нем, невозмутимые, как цветы в грязи!

— В это очень трудно поверить.

— Вот видишь! И эта мощь все растет и растет, это уже самая могучая сила во Вселенной. Мы трое явились сюда отчасти для того, чтобы понять, можно ли хоть что-то с ней сделать.

— И можно ли?

— Она уничтожила двух моих компаньонов.

— Ох, — сказала удивленная Анге. — Мне очень жаль.

— Мы были беспечны. Мы были отравлены всем этим блеском, славой и великолепием. Когда они умерли, я увел корабль прочь, но и мой разум оказался… отравлен… думаю, можно сказать так. И поэтому я вернулся. Я могу умереть с тем же успехом здесь, как и в любом другом месте. Здесь, в самом сердце космоса.

Следующий вопрос, который пришел Анге на ум, следовало бы задать раньше:

— Можешь ли ты помочь мне? У меня на борту неполадки и скоро кончится воздух.

— Я знаю. Я не могу помочь тебе. Мне очень жаль.

— Ох, — сказала Анге. Потом: — Ну что же.

— У меня, однако, есть к тебе вопрос .

— Давай.

— Космос — это большой взрыв, стремительное расширение, затем финальное сжатие и всхлип. Возникновение вашего… множественного вида прерывает этот природный ритм. Наверное, я хотел спросить: разве вы этого не видите? Однако погрузившись в ваши коммуникации и в вашу культуру, я и сам, кажется, вижу ответ. Вселенная бесконечно обновляется — систола и диастола, бесконечное число раз, но ваш вид положит этому конец. Если вы ничего не предпримете, все прикончит энтропия. Способна ли ты вынести эту мысль? Не хочешь ли ты что-то предпринять?

— Ты спрашиваешь не ту женщину, — сказала Анге, засовывая еду в карман скафандра. — Мне осталось максимум три дня.

— Это был не лучшим образом сформулированный вопрос, полагаю, — печально произнес чужой.

И больше он, она, оно — не сказало ничего.

Более от скуки, чем от голода, Анге решила рискнуть. Глубокий вдох, отщелкнуть шлем, кусок в рот, защелкнуть шлем. После этого она осмотрела корабль. Ей даже удалось поспать — вздремнуть, во всяком случае.

Следующим существенным событием стало прибытие военное шлюпа, «Славы Карфагена » , озарившего бескрайнюю ночь полыханием носовых тормозных двигателей. Анге почувствовала благодарность и облегчение, когда ее спасли, разумеет, хотя прибыли и не за ней. Возникший из ниоткуда корабль лебедян засекли десятки тысяч сенсоров, и «Слава Карфагена » оказалась ближе всех. Разумеется, она ринулся сюда: облако Оорта было запредельно далеко, но пространство между Марсом и Землей кишело всевозможными судами.

Она прибыл слишком поздно: лебедянин исчез, испарился — вероятно, умер, и его, ее, его корабль тоже канул в ничто. Поэтому военные взяли Анге на борт и интервьюировали и допрашивали ее, и восприняли ее беседу с последним из лебедян со всей серьезностью. Но это не означало, что они были способны ответить на его прощальный вопрос. И все же: центр Вселенной, вот так так! Это все-таки кое-что, как ни крути. Бедный старый Коперник, думала Анге, наконец погружаясь в сон. В конечном счете ты оказался неправ.

Несмотря ни на что, она выжила. Ее полет домой начался с ускорения в 3G (такое могли себе позволить только военные) и продолжился братанием с весьма симпатичной командой. Опыт почти неминуемой смерти и выживание затронул что-то в глубоко погребенной душе Анге. И в ее новоприобретенном высоком положении — единственная homo sapiens sapiens, непосредственно говорившая с лебедянами — она обнаружила себя в центре самого пристального внимания. Оказавшись здесь, он решила себя побаловать, и нарушила многолетний целибат с самым привлекательным моряком. Она была еще не слишком старой. Для нее, говорила она себе, не поздно еще вернуться домой и жизнь новой цивилизации.