Адам Робертс - Антикоперник

— Не вполне вероятно, — сухо заметила Анге.

Вряд ли все это имело значение. «Лейбниц » получил указание продолжать путь в надежде, что лебедяне все-таки вернутся. Если же этого не произойдет, то кораблю следовало произвести исследование облака Оорта (как будто после автоматических зондов там еще было, что исследовать!). Чужие, однако, не торопились возвращаться. Предыдущие переговоры во всем их многословном безумии были просеяны через сита в поисках возможных объяснений. Люди согласились, что либо исчезновение было запланировано, либо произошел несчастный случай; человечество оказалось неспособным измыслить какую-либо третью причину. Из первой гипотезы вытекала недобросовестность инопланетян, из второй — их несовершенство.

В любом случае выводы были неутешительны.

Но, впрочем, не для Анге. Напротив, она находила разболтанную ассиметрию событий довольно отрадной; отрадной в эстетическом смысле. И даже с учетом того, что настоящей встречи не произошло, невозможно было отрицать, что человечество все-таки вступило в первый контакт. Теперь мы знали наверняка, что не одиноки во Вселенной. А это уже кое-что. Разве нет?

Определенно да.

Затем в одно прекрасное утро Морис не заступил на вахту; Анге и Острайкер, вскрыв замок, обнаружили его мертвым в его каюте. Разобраться в происшедшем удалось за полчаса. Запираясь у себя, чтобы погрузиться в медитацию, Морис на самом деле удовлетворял хроническую наркотическую зависимость — он сидел, как показал быстрый анализ крови, и на пинопиатах и на линктин-фармаконе. Убила его передозировка последнего, предположительно случайная.

Это был удар, разумеется; хотя, если бы Анге была честна с собой, то пришла бы к выводу, что шоком явилось само происшествие , а не эмоциональное переживание утраты. В конце концов, она едва знала его. Острайкер, однако, была шокирована по-настоящему. Мы же делили с ним корабль многие недели, говорила она. И мы совершенно его не знали!

— Он все держал в себе, — сказала Анге.

— И теперь понятно, почему! Как он прошел медицинские тесты?

— Я разберусь с этим, — согласилась Анге, хотя и так знала, что обнаружит. Подделка медицинского сертификата не являлась непосильной задачей для человечества. Она даже не была особенно дорогой.

Они упаковали тело в мешок, запечатали мешок медсетью и поместили его на лед в носу корабля. Анге забрала заначку Мориса. Она подумывала просто выбросить ее за борт, но поскольку об инциденте было уже доложено в офис компании, вещества следовало сохранить по юридическим причинам.

— Ирония в том, — сказала Острайкер, отвлеченная на время от бесконечных спекуляций о природе и целях визита лебедян, — ирония в том, что он уже объявил неудачу этого рейса свершившейся!

— Объявил, — согласилась Анге. — Не тот лед.

— Оказалось, что это не было неудачей рейса. Это было всего лишь мелкое неудобство. Это он оказался неудачей рейса, бедняга.

Анге обнаружила, что она, в совершенно иррациональном ключе, находит мрачное удовольствие в развитии событий. Она обнаружила, что в глубине души не верила, будто инцидента со льдом в самом начале рейса было достаточно, чтобы предотвратить будущую катастрофу. Но уж мертвый-то коллега (первый за всю ее карьеру, кстати) — это совершенно определенно настоящее несчастье. Никто не стал бы с этим спорить.

Они продолжали свой путь к Земле — долгое, неторопливое скольжение вниз по гравитационному склону к Солнцу. Анге и Острайкер пришлось переделать расписание вахт, но инерционный полет не требовал каких-то особых усилий, и никакого утомления они не испытывали. Несмотря на смерть на борту, а может быть, благодаря ей (кто знает, насколько патологично человеческое счастье?) атмосфера существенно улучшилась. Анге обнаружила, что Острайкер раздражает ее гораздо меньше. Ее одержимость, ее беспрерывный монолог об инопланетянах приобрел оттенок безвредного щебетания. Анге повеселела, потому что, просыпаясь по утрам, знала, что она теперь еще чуть-чуть ближе к дому.

Она отстояла вахту, разбудила Острайкер и отправилась спать. Ей приснился сон о двух деревьях. Первое было пуантилистским облаком скворцов, пульсирующим и мерцающим вокруг голых ветвей; птицы едва касались их и тут же взмывали в воздух, их крылья трепетали, как у насекомых, насекомых, насекомых. Бурое облако. Второе дерево, по контрасту с первым, было голым: черные ветви, подобные натянутым кожаным ремням, ствол, обладающий бугристой, жилистой твердостью черного камня. На этом втором дереве сидела единственная птица — сорока, и она сжимала ветвь, на которую взгромоздилась, с такой невероятной силой, что древесина выворачивалась, как мокрая тряпка, и сок сочился на землю.

Анге разбудила внезапная какафония корабельных сигналов тревоги. Высвобождаясь из обвязки и пытаясь стряхнуть сон, она уже знала, что произошло. Микрометеорит — пыль, камешек, кусок льда, на таких скоростях разницы никакой — угодил в корабль.

Анге выбралась из каюты и поплыла по главному коридору. Корабль содрогался, как дом во время землетрясения или толстяк, охваченный ужасом. Повиснув в воздухе, Анге ничего не чувствовала, но стоило ей прикоснуться к стенке, вибрация судна проникала до самых костей. Коридор был дымоходом, скважиной. Ружейным дулом. Коридор изгибался и стонал.

Она отключила варварский боевой вопль сигнала тревоги. Затем проверила схематику.

Переборки автоматически заблокировались. Она работала со всей возможной скоростью, проверяя отсек за отсеком и открывая их. Каждый раз она захлопывала люк за своей спиной. Где один микрометеорит, там, скорее всего, и другие. Но ей было необходимо добраться до Острайкер.

Она обнаружила точку, в которую ударил крошечный метеор. Корабельная схематика свидетельствовала, что он прилетел по абсурдной траектории, в борт, обойдя массивную носовую защитную обшивку. Скорость, стало быть, была его собственная, а не функцией от скорости корабля; впрочем, ее хватило, что пробить носовую пластину 2 и выйти через носовую пластину 7. Анге проверила помещение за переборкой, обнаружила, что давление в нем составляет две трети от нормального и разблокировала люк.

Внутри царил разгром. Воздух потихоньку вытекал через только что открытый люк, овевая ее и кружил по каюте, перемешивая суп из красных кровяных капель и пузырей. Острайкер висела у левой стены, зацепившись за скобу. Она была без сознания. Не отходя от люка, Анге покрутила регулятор воздушного фильтра, и кровавый туман поплыл в сторону. У Острайкер отсутствовала правая ступня, и кровь свисала с обрубка пульсирующими струйками. Темно-красными кровавыми нитями.