Джеймс Ганн - Бессмертные [сборник litres]

– Ничего не понимаю. Зачем вы здесь?

– Не могу сидеть без дела, скучно. Жена гонит. «Иди отсюда, – говорит, – под ногами путаешься». Мистер Болдуин предложил мне вернуться к работе. Я согласился. Всегда рад помочь.

Помочь, говорите? Интересно, кому?

Болдуин оглядел стол; все бутылки были пусты.

– Нам понадобятся новые образцы, – сказал он.

– И рецептурный журнал, – добавил Герхардт.

– Хорошо. – Джерри вздохнул. – Сейчас вызову старшего химика, он принесет.

Щелкнув рычагом селектора, он попросил Дорис связаться с Джорджем Феннелом.

Химик принес запотевшую бутылку, которую держал в вытянутой руке, и тетрадь в черной обложке. Его худое, длинное лицо было под стать телосложению.

– Герхардт! – воскликнул он.

– Здравствуй, Джордж. Как идет процесс? – спросил Герхардт.

– Неважно, – грустно ответил Феннел.

Джерри забрал у него бутылку, открыл и осторожно, по стенке наполнил бокал, чтобы пиво не вспенилось.

Герхардт наблюдал за Джерри с некоторым удивлением. Подняв бокал, он посмотрел напиток на просвет.

– Цвет хороший. Красота! А что не так с пеной?

– Сперва попробуйте, – попросил Джерри.

Герхардт пожал плечами и поднес бокал к губам. Сделал глоток, посмаковал. Его маленькие голубые глаза засияли.

– Да! – произнес он с легким придыханием, так что вышло почти «та». – Это же просто идеальное пиво! Дайте взглянуть на рецептуру.

Столетия проб и ошибок, попыток и чаяний – и вот оно: идеальное пиво. Каждый ингредиент добавлен строго в нужном количестве, строго в нужный момент. Идеальный баланс между содержанием спирта, углеводов, белка, минералов и углекислоты. Цвет, аромат, вкус, пузырьки, пена…

Пена. Именно она мешала пиву быть по-настоящему идеальным.

Герхардт вглядывался в рецептурный журнал и не верил своим глазам.

– Не понимаю. Как будто ничего необычного, но вот крепость… Три и шесть процента. А кажется, что гораздо больше.

– Я думал, это пятипроцентное пиво, – с подозрением сказал Болдуин.

– Так и есть. Пятипроцентным называют любое пиво с содержанием спирта от трех целых двух десятых до пяти, – объяснил Джерри.

– Из всего, что здесь написано, – вдруг подал голос Феннел, – я могу ручаться только за данные химического анализа.

– То есть? – Болдуин повернулся к химику.

Феннел сжал кулаки.

– Дион журнала даже не касался. Я говорил, что нужно иметь данные под рукой на случай отклонений, а ему хоть бы что. Пиво, мол, будет идеальным. Я настаивал, но он лишь отмахнулся. «Что хочешь, то и пиши, без разницы».

– Как же вы это допустили?! – воскликнул Болдуин.

– Не все так просто, – возразил Герхардт. – Старший пивовар – главный, он ни перед кем не отчитывается.

Сначала Билл, потом Герхардт и теперь Джордж. Кто еще отвернется от меня? Эх, Дион, дружище, почему ты тоже меня бросил?.. Дион! А полное имя, случайно, не Дионис? Самое то для пивовара! Древний виноградарь, бог-бык, бог-козел, покровитель растительности и виноделия! Бахус всегда все делал для людей, а раз люди перестали пить вино, почему бы ему не заняться пивоварением?.. Эх, Дион, где же ты?

– Выходит, рецепт неповторим, – сухо констатировал Болдуин. – Даже если пену удастся… э-э… устранить, нет никакой гарантии, что в новой партии качество сохранится.

– Дион все сделает, – уверенно сказал Джерри. – У него уже тридцать раз подряд получалось.

– Так где же он? И когда вернется? Распустили вы тут всех, скажу я вам.

Все присутствующие согласно закивали. Джерри угрюмо засопел.

– Зато смог приготовить лучшее пиво в истории, – сказал он.

– Вот только его не продать, а может, даже и не повторить… Ведь так? – Болдуин обратился к Герхардту, который, вертя головой, следил за их перепалкой.

– Трудно сказать, – неуверенно произнес тот. – Пивоварение – искусство, а не наука. В нем нередки неожиданности. Во время затирания, фильтрации, кипячения, брожения…

– Пиво, – вмешался Феннел, – это тонкая смесь различных ингредиентов, которые следует добавлять в определенном количестве в определенное время и при определенной температуре. Ведущую роль играют органические катализаторы, а их поведение до конца не изучено. Самые незначительные отклонения могут сказаться на качестве конечного продукта.

– А нельзя ли как-нибудь попроще? – перебил его Болдуин.

– Ну вот возьмем, к примеру, шотландский виски, – стал терпеливо объяснять Феннел. – Его характерный букет получается благодаря тому, что ячменный солод просушивают дымом от сгорания торфа.

– Давайте лучше о характерных свойствах нашего пива, – сказал Болдуин. – Вот, смотрите!

Он схватил бутылку и выплеснул оставшуюся половину Герхардту в бокал.

Пиво с журчанием потекло из горлышка и бурно вспенилось. Шапка приняла форму обнаженной красотки. Теперь она потягивалась: пальцы сцеплены, руки вытянуты, плечи отведены назад, слепые пенные глаза смотрят на Джерри.

– Фот оно тшто! – От удивления акцент у Герхардта усилился. – Так, знатшит, это и есть пена?

Пузырьки лопались, и девичья фигурка слегка покачивалась, как будто живая.

– Откуда она взялась? – глухо спросил Болдуин.

Герхард пожал плечами и сказал неуверенно:

– Много причин может быть. Тип солода, температура затирания, дрожжи… Ja, дрожжи! Если у меня не получилось пиво, виноваты всегда дрожжи!

– Ваше мнение? – Болдуин резко повернулся к Феннелу.

– Этим штаммом мы пользуемся вот уже который год, – ответил Феннел, глядя на красотку в бокале. Сглотнул. – Я утверждаю, что дело в карбонизации и гуммиарабике. Видимо, произошла какая-то реакция, и…

– Чушь, – твердо возразил Джерри. – Ты сто раз все перепроверял. Содержание углекислого газа ровно две целых сорок две сотых, гуммиарабика столько же. В общем, говорите, что хотите, но на самом деле…

– На самом деле – что? – спросил Болдуин. – Скажете, это совершенно обычное явление, которое объясняется совершенно обычными причинами?

– Да, – вяло произнес Джерри. – Дион все объяснит.

Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял человек в белом комбинезоне.

– Мистер Блитц, это срочно! – крикнул он. – В цехе розлива черт-те что творится!

Они прошли через охлаждаемый цех дображивания. В цехе розлива было теплее, но рабочих била дрожь. Большую часть просторного помещения занимали аккуратные ряды алюминиевых кег. В центре стоял разливочный аппарат, а рядом с ним – закупоренный кег с вбитым в него краником. В металлических литровых кружках пенилось пиво.

Из закрепленного на потолке резервуара спускались четыре жестких шланга. По технологии под каждым должно лежать по кегу, повернутому отверстием вверх. Первый только начинают заполнять, второй уже наполовину полон, в третьем опадает пена. Шланг отводят в сторону, а пузатый, мускулистый рабочий загоняет в отверстие деревянную пробку и забивает ее массивной киянкой. Четвертый, закупоренный кег тем временем откатывают, а на его место кладут новый, пустой.