Джеймс Уайт - Чрезвычайные происшествия

– Между тем сны им снятся, — философски заметил Гролья‑Ки, — поскольку им свойственно само состояние сна. Всем разумным существам время от времени необходимы периоды бессознательности, во время которых им снятся сны. Хорошие или дурные.

– Беда в том, — вздохнул Мак Эван, — что никому, кроме нас с тобой, не снится совершенно конкретный дурной сон.

Гролья‑Ки промолчал. Он смотрел в ту сторону, где за прозрачной наружной стеной зала ожидания от илленсианского шаттла на огромной скорости отъехало наземное транспортное средство. Оно представляло собой здоровенную серебристую сигару, снабженную весьма красноречивыми знаками, говорящими о том, что внутри салона — чистый хлор. Только в прозрачной кабине водителя‑нидианина атмосфера была иной, подходящей для его дыхания. Мак Эван задумался о том, почему именно небольшим по размеру существам так свойственна любовь к быстрой езде. Быть может, он только что открыл какую‑то глобальную вселенскую истину?

– Быть может, нам стоит использовать иной подход? — не спуская глаз с серебристой сигары, проговорил орлигианин. — Быть может, вместо того чтобы пугать их ночными кошмарами, нам стоит найти для них какую‑то более приятную мечту, чтобы… Что он делает, этот идиот?

Транспортное средство мчалось на огромной скорости. Водитель и не подумал притормозить и остановиться так, чтобы входной люк совпал с воротами выхода на посадку. Теперь с серебристой сигары не спускали глаз все ожидающие посадки существа и издавали целую гамму непереводимых звуков.

«Водитель выпендривается», — подумал Мак Эван. Из‑за того, что глаза слепило отражавшееся от блестящего колпака кабины солнце, трудно было разглядеть того, кто вел транспортное средство. Только тогда, когда на кабину упала тень от навеса здания терминала, Мак Эван увидел, что водитель сидит, уронив голову на пульт управления, но что‑то предпринимать уже было поздно. Сигара на полном ходу врезалась носом в стену.

Прозрачная ламинированная прочная пластиковая стена толщиной почти в целый фут треснула не сразу. Сначала она сильно прогнулась внутрь под давлением, а кабина транспортного средства от удара смялась в жуткую лепешку из искореженного металла, пластика, перепутанных проводов и окровавленной шерсти. А потом стена все‑таки треснула.

В тот момент, когда водитель потерял одновременно и сознание, и управление, система автоматического отключения двигателя и аварийного торможения все‑таки сработала, но несмотря на то что колеса уже не крутились, машина упрямо продвигалась вперед, неуклонно расширяя пробоину в пластиковой стене и параллельно теряя куски обшивки салона. Сначала машина пропахала по аккуратно расставленным рядам кресел для тралтанов, мельфиан, кельгиан и илленсиан. Тяжелые, сложные по конструкции кресла вырывались с корнем и разлетались в стороны вместе с существами, которые, к несчастью, занимали их в момент катастрофы. Наконец злополучная машина врезалась в одну из мощных колонн, поддерживавших крышу. Колонна опасно прогнулась, но не сломалась. От удара вниз посыпалась большая часть пластин с потолка, поднялась туча пыли.

Повсюду вокруг Мак Эвана инопланетяне кашляли, метались в разные стороны и выражали боль и отчаяние массой непереводимых звуков. Проморгавшись, Мак Эван увидел, что его друг‑орлигианин лежит на полу, поджав ноги, возле остановившейся машины. На счастье, похоже, он не был ранен, но отчаянно кашлял, закрыв лохматое лицо руками. Мак Эван, пинками расшвыривая попадавшиеся под ноги обломки, бросился к другу. По пути у него защипало глаза. Он еле успел зажать рот и нос ладонями.

Хлор!!!

Свободной рукой Мак Эван ухватился за лямку комбинезона орлигианина и потащил его в сторону от треклятой машины, мысленно проклиная себя за то, что занимается совершенно бесполезным делом. Если треснула внутренняя обшивка салона машины, то через несколько минут зал ожидания должен был превратиться в газовую камеру для всех кислорододышащих, поскольку илленсианская атмосфера представляла собой не просто хлор, а хлор под высоким давлением. Споткнувшись о почти плоское членистое, извивающееся посреди обломков тельце, Мак Эван понял, что в загрязнении воздуха повинна не только потерпевшая аварию машина.

Скорее всего илленсианина сшибла машина, и он ударился о решетчатую конструкцию, представлявшую собой кресло для отдыха кельгиан, в результате чего его прозрачный защитный скафандр треснул по всей длине. Из‑за контакта с атмосферой зала, в которой пока сохранялась достаточно высокая концентрация кислорода, кожа несчастного илленсианина покрылась противными синевато‑белесыми пятнами. Наиболее сильно пострадала кожа вокруг двух дыхательных отверстий. На глазах Мак Эвана илленсианин перестал двигаться, он только издавал громкое шипение.

Мак Эван, продолжая прикрывать рот и нос одной рукой, провел другой по телу илленсианина. Глаз он открыть уже не мог — их щипало даже тогда, когда он жмурился.

Кожа илленсианина на ощупь оказалась горячей, скользкой и неровной, покрытой крупными чешуями, из‑за чего казалось, будто он весь покрыт листьями какого‑то растения. Мак Эван не был уверен в том, всегда ли его ладонь касается кожи или время от времени натыкается на края разодранного скафандра. Кровь стучала у него в висках, грудь распирало с такой силой, что он в любой момент мог отчаяться и вдохнуть что угодно, даже хлор — лишь бы только избавиться от жгучей боли в легких. Но Мак Эван терпел, как мог, а нос зажал с такой силой, что тот закровил.

Мак Эвану показалось, что прошло не меньше двух часов, пока он наконец не нащупал довольно большой цилиндр; от него тянулся шланг, другой конец которого был снабжен странными насадками. Это был контейнер с газом для дыхания илленсианина. Мак Эван принялся в отчаянии нажимать на все кнопочки и рычажки, которыми был оборудован контейнер, — кнопочки и рычажки, приспособленные для конечностей илленсианина. Наконец ему удалось нажать на что‑то такое, из‑за чего шипение хлора прекратилось.

Мак Эван отвернулся и побрел прочь в попытке поскорее убраться подальше от облака ядовитого газа и получить возможность снова дышать. Но он успел отойти всего на несколько ярдов и снова споткнулся и упал на обломки какого‑то инопланетянского кресла вперемежку с лентами пластиковой драпировки, которая совсем недавно украшала стены зала ожидания. Мак Эван не ушибся — он успел выставить перед собой свободную руку, но ленты драпировки ухитрились цепко опутать его лодыжки. Он открыл глаза и тут же снова зажмурился, потому что их жутко защипало. При такой высоченной концентрации хлора нечего было и думать о том, чтобы открывать рот и звать на помощь. Шум в голове у Мак Эвана был просто невероятный. Он чувствовал, что проваливается в ревущую и грохочущую черноту, и грудь его при этом сдавлена тугой повязкой.