Николай Дашкиев - Гибель Урании

— Надвигается беда… — повторила Тесси.

И ей почему-то вспомнился горящий дом профессора Лайн-Еу, вялые пожарные, которые так неохотно разматывали шланги, будто ждали, пока пожар разгорится сильнее.

Беда надвигалась. Она была еще невидимой и неосознанной, но уже ощутимой, как духота перед грозой.

Весной Шестнадцатого года Атомной эры всю Монию охватило какое-то странное возбуждение. Газеты, как по команде, прервали воинственную болтовню и начали прозрачно намекать на возможность «конструктивных переговоров» с Союзом Коммунистических Государств. Значительно снизились цены. До минимума сократилось количество безработных. Кейз-Ол знал, что делал. Путем весьма сомнительных махинаций историков Шестнадцатый год Атомной эры был признан юбилейным для Монии. В честь этого праздника чуть ли не ежедневно устраивались карнавалы и гулянья, всевозможные конкурсы вплоть до соревнования величайших едоков макарон и прыгунов на одной ноге.

Однако это было какое-то неестественное, истерическое веселье, которые рано или поздно должно было закончиться тяжелым похмельем. И такое время наступало.

У Айта кончалось терпение. Проклиная вынужденную бездеятельность, он уже был готов решиться на какой угодно безрассудный поступок и, пожалуй, не удержался бы, если бы не целый ряд событий, которые развернулись во дворце.

Главный следователь наткнулся на такое, что даже схватился за голову: подробная проверка показала, что из звукозаписывающих аппаратов похищено свыше пятисот катушек с магнитной нитью — более двух тысяч часов записи разговоров, которые, конечно же, были не простой болтовней.

По своей должности главный следователь не только не подчинялся Псойсу, но и мог контролировать его. Однако здесь уже было не до субординации. Если бы Кейз-Ол узнал о пропаже, и главный следователь, и главный радиотехник, и, видимо, камердинер триллионера не могли бы рассчитывать на помилование. Невиноватые виновники пришли к Псойса, чтобы склонить перед ним свои головы и молить о спасении.

О, Айт прекрасно использовал момент! Он, конечно, нагнал ужаса на обоих и только в последний момент «сжалился» — пообещал молчать целый месяц. Псойс приказал усилить розыск и провести ему в покои отводы главных потайных линий связи — «для контроля».

Вскоре к этим двум присоединился третий — главный инженер. Во время поисков совершенно случайно было обнаружено, что неприступность крепости Кейз-Ола — ничем не обоснованный миф.

Все сто пятьдесят этажей небоскреба пронизывал очень сложный лабиринт вентиляционных труб. На чертежи они нанесены тоненькими цветными линиями. Но когда исследовали одну из них, магистральную, то оказалось, что ею можно не только вполне свободно пробираться с этажа на этаж, но и вылезти далеко за пределы дворца в безопасном месте.

Инженер Айт стоял возле отвинченной крышки вентиляционной трубы и молча хмурил брови. Как он мог проворонить эту лазейку? Он захватил одну-единственную катушку с записью Совещания и носился с ней как дурак с писаной торбой, а тем временем через эту трубу наружу было вынесено более пятисот катушек! Он с назойливостью мухи приставал к Мэй, не осознавая, что его просьбы о помощи была совершенно бессмысленными и смахивали на провокацию.

Обидно, горько было Айту. Все, что он пережил и сделал, сейчас казалось жалким и ненужным. Но странная вещь — это не угнетало, а придавало упрямства, решительности.

— Встаньте! — приказал Айт главному инженеру, который валялся у него в ногах. — Мы все виноваты. Даю вам ровно месяц срока. Преступников поймать! Никаких переустановок труб не делайте — поставьте только сигнализационные устройства на каждом выходе из трубы. Выводы сигнализации — ко мне. Все!

Утром следующего дня Айт выбрал подходящий момент и направился в покои Мэй. О, теперь он знал, какого тона держаться!

Как всегда, Мэй и не взглянула в его сторону, с подчеркнутым вниманием слушая щебетание своей смазливой горничной, которая расчесывала ей волосы.

Айт кашлянул. Никакого эффекта.

— Мисс, мне надо вам доложить…

— О, Псойс! — удивленно воскликнула Мэй. — Ну что же, докладывай.

— Литто, можешь идти.

— Нет, нет! — Мэй задержала горничную рукой. — Говори, Псойс.

— Литто, иди! — голос Айта прозвучал сухо, угрожающе. — Мисс, светлейший только уехал, а заменить его можете только вы. Главный следователь просит немедленной санкции.

— А, ну это другое дело. Литто, придешь через час.

Опершись подбородком на кулачок, Мэй молча, с улыбкой смотрела на Айта. Что выражал ее взгляд — заинтересованность, презрение? Трудно было сказать. Просто в синих глазах играли смешинки. Она ждала.

— Ну, слушаю, Псойс. Начало мне нравится. Если таким будет и продолжение, я изменю мнение о тебе.

— Хотел бы этого, мисс! — Айт проверил, ушла ли горничная, и запер дверь. — Дело в том, мисс, что неизвестными преступниками у нас похищено свыше пятисот катушек с магнитофонными записями очень секретных разговоров. Главный следователь нашел лазейку, по которой можно свободно выбраться за пределы дворца.

— Ну, подумайте! — всплеснула руками Мэй. — Значит, преступники могли бы проникнуть и сюда? Какой ужас!

— Да, могли бы. Главный следователь, главный инженер и главный радиотехник в ужасе. Они умоляют меня, чтобы я их спас…

— Конечно, ты этого не сделаешь?

— Конечно, нет, мисс. Я дал им месяц срока, в течение которого они должны найти преступников. А лазейку я приказал не закрывать, но оборудовать сигнализационной аппаратурой и протянуть от нее провода в мой кабинет. Верно ли я поступил, мисс?

— Да, верно… — нахмурив бровки, Мэй серьезно, озабоченно качала головой, а глаза ее лучились: «Хорошо, дружище, хорошо! Ты, наконец, нашел и верный тон, и верный путь! Даже если кто подслушивает, не придерется ни к одному слову!»

— Думаю, светлейшему не следует об этом говорить, чтобы не волновать его раньше времени.

— Я тоже такого мнения, Псойс.

Возникла пауза. Айт лихорадочно обдумывал: как сообщить Мэй об операции «Молния»? Подслушать не может никто: готовясь к этому разговору, Айт выключил электронный мозг кибернетической машины в кабинете Кейз-Ола. Но рассказать все прямо — нельзя: Мэй захочет иметь себе хоть малейшую лазейку на случай провала.

— Извините, мисс, ваша свадьба назначена на первое число Четвертого месяца?

— Да, Псойс. Ведь ты читал брачный контракт?

— Дело с том, мисс… Я не знаю, имею ли право предавать тайну светлейшего, но… Видите ли, он хочет устроить вам приятный сюрприз. Свадьба начнется точно в двадцать пять часов девятого числа Второго месяца маршем оркестра из трех тысяч трехсот музыкантов… Я говорю это потому, что вам тоже надо подготовиться. Светлейший любит устраивать сюрпризы. Очень любит!