Николай Дашкиев - Гибель Урании

Ночь. Огромный кабинет, наполненный зеленоватым полумраком. Массивный изукрашенный стол, ярко освещенный скрытыми лампами под абажуром. За столом сидит немолодой человек в мягком сером комбинезоне и что — то неторопливо пишет простой старомодной ручкой.

На лист ложатся длинные строки цифр… Старик что-то подсчитывает. На столе стоит диктофон, но он не включен. Всю правую стену занимает гигантская электронновычислительная машина, но на ней не горит ни одна сигнальная лампочка. Даже табло автоматического указателя биржевых курсов не пульсирует тревожными вспышками чисел, а дремлет, полузакрыв свой сетчатый большой стеклянный глаз.

Скрипит, скрипит перо старомодной ручки. Человек пишет медленно, то и дело задумывается, утыкаясь невидящим взором в дальний угол, и тогда его глаза становятся мечтательными, а губы шепчут: «Да, да! Это будет хорошо!» Стоит на столе нетронутый скромный ужин. За креслом вытянулся слуга и нетерпеливым покашливанием напоминает, что пора передохнуть.

Похоже, что этого немолодого мужчину все любят и уважают. Вон, видишь, как внимательно следит слуга за каждым движением его пера!.. А вот в кабинет вошла юная красавица. Это, видимо, дочь, а может, внучка. Она шутливо выдирает из его рук ручку, ерошит мужчине редкие седые волосы: «Ну, хватит, милый! Ты, наверное, устал?»

Какая идиллия!.. Старенький промышленник-консерватор. Старомодная ручка. Юная красавица — внучка или дочь…

Нет, хотя внешне все выглядит именно так.

«Старенький промышленник» мистер Кейз-Ол никогда не был консерватором. Еще двадцать лет назад, как только-только была открыта цепная реакция деления ядра урана, Кейз-Ол смело пожертвовал ученым более пяти миллиардов дайлеров — годовой бюджет небольшой страны, получил первую атомную бомбу и стал монополистом в этой отрасли. Во время Второй всепирейской войны и в послевоенные годы Кейз-Ол, не жалея затрат, создавал десятки научноисследовательских учреждений, которые дали Монии и радиолокацию, и реактивную технику, и электронновычислительные машины, а Кейз-Олу — неслыханную прибыль и положение самого могущественного человека капиталистического мира.

Старомодной ручке нет цены, потому что ею был подписан Пакт о капитуляции врага после окончания Второй всепирейской войны. А писал этой ручкой мистер Кейз-Ол сейчас потому, что боялся доверить свои мысли даже диктофону. На больших листах высококачественной бумаги мистер излагал тот политико-экономический курс, которого должна придерживаться Мония и ее вассальные государства с момента начала будущей войны.

В мозгу Айта отражается каждая фраза, каждая цифра ужасной программы действия. Хотелось бы запомнить, по крайней мере, самое основное.

Такое же желание светится и в глазах Мэй.

— Все бумаги и бумаги… — скорчив рожицу, она сгребла листы в кучку и сунула туда свой нос. — Фу, неужели у вас нет советников, светлейший?

— Не надо, Мэй! — Кейз-Ол забрал у нее бумаги, закрыл ладонью. — Здесь нет ничего интересного.

— О, если так, я должна прочитать все. От первой до последней строчки!

— Нельзя.

— А я хочу!

— Нет!

— Нет?! Я обижусь, светлейший!

— Мэй, это — дело не вашего ума!

Прищурились ее глаза, метнули синие молнии. Бровки сдвинулись, и между ними легла упрямая вертикальная черта. В голосе, который только что звучал хрустальным колокольчиком, послышалось совсем другое, похожее на свист пули.

— Светлейший, если не ошибаюсь, обещал жениться на женщине, которая окажется умнее него?.. Я не претендую на такое звание, и еще не стала женой светлейшего. Но если он хочет сделать из меня куклу, пусть считает, что брачный контракт расторгнут!

Сказала, повернулась и ушла.

Ничего не ответил ей Кейз-Ол, только нахмурился и приступил к ужину.

Не впервые приходится Айту наблюдать такие сцены, но до сих пор Мэй была сдержаннее. Сейчас она решилась на значительно большее — и Кейз-Ол не взорвался гневом, проглотил обиду.

«Подкаблучник старый, подкаблучник!» — насмешливо думает Айт.

Действительно, в течение последних декад здоровье Кейз-Ола начало пошатываться. Всю жизнь, начиная с детства, он придерживался строгого режима и никогда не реагировал на женские прихоти. И вот теперь все изменилось. Видимо, это уже подкатывает старость.

Скорее всего, Кейз-Ол вот-вот признает себя побежденным. Его рука уже тянется, чтобы включить экран, позвать невесту. Но в это мгновение раздается тихий мелодичный сигнал, загорается светящаяся табличка: «Шеф полиции». И Кейз-Ол вдруг странно меняется. Он выпрямляется, в его глазах загораются злые огоньки: если кто-то осмелился побеспокоить среди ночи самого мистера Кейз-Ола — значит, произошло что-то чрезвычайное, очень неожиданное.

Псойс знает, что в таких случаях его присутствие нежелательно. Он медленно идет к двери, но так, чтобы расслышать хоть слово. И то, что он слышит, продирает, как мороз по коже, заставляет его сердце забиться в радостном и одновременно тревожном танце. Шеф полиции, заикаясь от страха, сообщает, что его агенты задержали неизвестного, у которого обнаружено пятнадцать катушек магнитофонной записи Совещания «мудрейших». В семдесятый час над Дайлерстоуном промчался самолет, который сбросил несколько тысяч листовок с сокращенной стенограммой того же Совещания. Только что получен свежий номер «Пламя», целиком посвященный Совещанию. Группа каких-то вооруженных людей захватила телецентр «Ньюз-Лайн Компани» и, отбивая атаки полиции, сейчас ведет передачу опять же про Совещание.

Задерживаться дальше опасно. Айт тихонько прикрывает дверь и совсем не по-стариковски быстро и энергично уходит по коридору.

Вот и началось то, о чем только мечталось. Началось так неожиданно, так внезапно, что просто не верится.

Что же будет делать Кейз-Ол? Как будет выкручиваться хитрый, хищный лис?

Но триллионер не только не растерялся — он собирается использовать ситуацию в свою пользу. Холодный голос четко чеканит слова:

— …Отключить подачу электроэнергии в телецентр, а если не получится, то во всем районе!.. Немедленно напечатать миллион листовок с подписью: «Центральный Комитет Коммунистической партии Монии». Содержание: призыв к всеобщему вооруженному восстанию; лозунги — экспроприация всей — подчеркните: всей частной собственности, запрет церкви, преследование тех, кто работал на Кейз-Ола… Набрать и напечатать сто тысяч экземпляров «Пламени» с аналогичным текстом. Все это сбросить утром с самолетов.

Лишь немногие одиночки пойдут за фальшивыми лозунгами. Спровоцированное Кейз-Олом вооруженное восстание будет подавлено. А тогда начнет свою работу агитационный аппарат. Коммунистов обвинят в фальсификации, на них свалят вину за человеческие жертвы. Кто вспомнит тогда о каких-то там катушках с записью Совещания?