Денис Гербер - Петля Герострата

Я указал наверх и, когда Джамиль поднял голову, врезал ему в солнечное сплетение. Он замычал и сложился пополам, а затем опустился на колени. Голубая бейсболка упала на землю. Рабочие стояли рядом и не знали, куда им смотреть.

— Вставай! — Я приподнял его за ворот рубашки и толкнул прямо на каменную ступню. Джамиль ударился головой и снова упал.

— Вставай! — повторил я и взялся за пистолет.

Он поднялся на трясущиеся ноги и посмотрел исподлобья. На висок из-под курчавых волос стекала кровь.

— Скажи еще раз, где заложить динамит?

— Под ноги, — пробормотал он и вдруг заорал: — Под ноги! Под ноги его заложу!

Я с большим трудом заставил себя убрать пистолет в кобуру, подошел к Джамилю очень близко и сказал:

— Так уже делали. Не видишь следы от взрывов? Эта статуя высечена в скале, она ее часть. По ней из пушек стреляли, из танков, из зенитных установок. Минами противотанковыми подрывали. А ты — «под ноги»!

Он молчал некоторое время, затем размазал кровь по лицу и прошипел:

— Что ты хочешь от меня?

— Не изображай из себя придурка! Ты спустишься по веревке, просверлишь шесть дыр и заложишь в них взрывчатку. Все для этого есть в твоих вещах.

Водитель позвал меня, показывая спутниковый телефон, и я отошел. На связи был маулави Мохаммад — бамианский губернатор.

— Как продвигаются дела, Саид? Уже начали?

— Сейчас будут поднимать людей наверх. Часа через три, я думаю, заложим взрывчатку.

— Хорошо, я постараюсь приехать. И на камеру снимите, когда будете взрывать.

— Конечно.

Я вернулся к своим горе-рабочим.

— Сверху спуститься не получится, — заявил Джамиль.

— Почему это?

— Ниша слишком глубокая, до статуи не дотянешься.

— Считаешь меня идиотом, Джамиль? Не понимаю, чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы тебя отпустили — взрывай идола. Я ведь тебя по-хорошему прошу!

Я повернулся к рабочим:

— Приеду через два часа. Если в этой статуе не окажется ни одной новой дырки — начну убивать по одному человеку каждые полчаса. Все понятно?

Рабочие засуетились, перестав оглядываться на Джамиля. Они обсуждали, как лучше забраться на скалу, готовили инструменты и снаряжение.

Я уехал с тревожным чувством. Нужно было договориться с телевизионщиками и газетчиками, послать отчет в министерство информации. Общество сохранения культурного наследия Афганистана отправило своего наблюдателя, который пятый день не мог добраться до места — постоянно попадал в передряги.

Вернувшись через два часа, я обнаружил у статуи настоящий переполох. Стояло несколько машин. Оператор с камерой пытался снимать, но боец отпихивал его автоматом и кричал. Рабочие носились между ног идола — там, где чернел проход в пещеру. Один из вооруженных людей сразу же подбежал ко мне и доложил:

— Он повесился!

— Кто?

— Взрывник.

Только сейчас я разглядел лежащее около пещеры тело, возле которого склонились люди. Кажется, Джамиль шевелился.

— Так он жив?

— Да, его вовремя заметили. Он привязал пояс к перекладине на лесах, пока остальные взбирались на скалу.

Сжав кулаки, я протопал к пещере. Джамиль смотрел на меня с отчаянием. У него на шее красовался багровый след.

— Ты что творишь, ублюдок! — крикнул я, и окружающие исчезли. — Чего ты хочешь, я не пойму? Скажи мне!

Он не ответил, только посмотрел на меня как самый несчастный в мире человек. Молил о помощи? Или просил его добить?

— Мы проделали две дыры — в голове и шее, — раздался позади голос рабочего (Фарид — кажется, так его звали). — Наметили еще четыре: две в груди и две на животе.

— Глубина?

— Полтора метра, — сказал Фарид. — Дальше перфоратором не проберешься.

— Хорошо. Продолжайте. А этого отнесите в кузов.

Я все больше убеждался, что не понимаю чего-то. Это меня всегда раздражало, с детства. Я поломал четыре конструктора, не в силах с ними совладать, раскурочил мотоцикл, который не удалось починить, а теперь хотел пробить голову этому Джамилю и вытащить оттуда мрачную тайну, присутствие которой ощущал. Что он вытворяет? Почему не боится?

В городе взрывника перетащили в дом. Я связался со штабом, велел прислать врача.

Позвонил губернатор:

— Почему отложили, Саид? Меня все дергают.

— Взрывник заболел, перенесли на завтра, — ответил я. — В остальном все готово.

— Больше никто этого сделать не может? — В голосе Мохаммада ощущалась тревога.

— Лучше наверняка. Лишними попытками мы только портим себе репутацию. Не хочу, чтобы журналисты смеялись.

— Действительно, — согласился губернатор. — Но слишком не затягивай, Саид. Завтра!

— Конечно.

Я снова позвонил в штаб и приказал выяснить, нет ли у Джамиля родных. Мне пообещали, что узнают. Спустя полчаса стало известно: в Кабуле проживает супруга взрывника и две дочери. Я распорядился, чтобы завтра утром их привезли к статуям. До столицы и обратно — четыреста километров. Должны успеть.

Когда врач оставил Джамиля, я зашел в дом, где было прохладно и пыльно. Взрывник валялся на узкой лежанке в углу и смотрел на меня с опаской. Глянул на мои руки — нет ли в них мачете или пистолета. Ничего не обнаружив, успокоился.

— Как зовут твою младшую? — спросил я, присаживаясь на стул.

— Младшую? — переспросил он и зачем-то покосился на оконце под потолком.

— Твою младшую дочь. Имя!

— Мариам. Зачем ты…

— Я не гарантирую, что первой убью именно ее. Имен спрашивать не стану. Просто выстрелю в ту, что выглядит моложе.

Он молчал. Да и что тут можно ответить?

— Завтра ты увидишь это, если не выполнишь задание. Сначала на песок к твоим ногам упадет Мариам, затем — вторая, старшая. А жену твою я убивать не стану. Пускай она стоит и смотрит на тебя.

Его губы дрогнули.

— А сегодня, — продолжил я, — ты расскажешь, почему так упорствуешь. Что скрываешь?

Джамиль сел и обхватил руками голову.

— Убей меня! — провыл он. — Я не стану взрывать! Не стану!

— Почему? Ты буддист?

— Буддист… — повторил он и засмеялся. — Это было бы слишком просто!

— Говори! У меня мало времени.

Он дернул себя за волосы и завалился на бок — лицом к стене. Полежал так с минуту, затем снова сел и смерил меня взглядом.

— Знаешь, что символизируют эти статуи? — спросил он.

Пожав плечами, я ответил:

— Это идолы. Буддисты поклоняются им… Поклонялись когда-то давно.

— Нет, не идолы. Статуи олицетворяют древнейшие расы. Расы гигантов. Когда-то они жили на земле. Первый монумент — более пятидесяти метров в высоту. Второй — около тридцати. В долине есть и другие статуи. Последняя из них не намного выше человеческого роста. Гиганты мельчали, пока не превратились в людей.

— Что еще за бред? Откуда ты это взял?

— Помню, — сказал он. — Я многое помню. Разные времена, разные жизни…