Гэвин Смит - Бладшот [litres]

Верхняя пара рук экзоскелета подняла Бладшота над поверхностью, растянула тело в стороны, за запястья. На фоне голубого сияния во всей этой сцене чувствовалось нечто религиозное – будто Бладшот распят на кресте. Дальтон заколебался. На миг его охватили сомнения, на душе стало как-то неуютно, однако он тут же осознал, насколько нелепы подобные чувства, и снова расплылся в улыбке. Он уцелел, он победил, он выиграл – на одной силе воли! Он заслужил технологическую награду, небывалую мощь, которую так ли, иначе, а из Бладшота вырвет. И вот тогда для него начнется не жизнь – просто сказка.

– Ну что ж, – заговорил он, заводя собственные руки, закованные в броню, за спину и продевая пальцы в пару устрашающего вида шипастых кастетов, закрепленных в наспинных гнездах экзоскелета, – давай-ка устроим твоей регенерации нагрузочные испытания.

Хрустнув шейными позвонками, Дальтон повел плечами, потянулся, разминая руки, и принялся за Бладшота как следует. Четыре молниеносных удара в лицо, джеб, двойной джеб с обеих рук (череп Бладшота хрустнул под ударом кастетами с двух сторон), а затем – сокрушительный апперкот, от которого треснули, переламываясь, шейные позвонки. Продолжая обрабатывать Бладшота, будто набитый мясом боксерский мешок, Дальтон двинулся вперед, в глубину бассейна.

– Погляди на себя, герой, – хук в печень, – жуткая сказка, – джеб, – супероружие, – кросс в лицо, – ты же, дьявол тебя раздери, – размашистый свинг, чуть не снесший с плеч голову, и без того превращенную в кровавое месиво, – напрасная!.. трата!.. времени!

Подчеркнув последние три слова тремя ударами в корпус, Дальтон остановился, перевел дух. Охваченный восторгом, забрызганный кровью… спроси его сейчас, за что он так ненавидит Бладшота, ни за что б не сумел объяснить. Ненавидит, и все тут.

Распятый, растянутый в воздухе парой механических рук, Бладшот уронил подбородок на грудь. В ртутном блеске ручьев крови, стекавших со лба к подбородку, Дальтон смог разглядеть собственное искаженное отражение. Глаза бывшего «котика» округлились, налились кровью, взгляд обезумел, но это его не тревожило. Наниты трудились, латали раны, но повреждения были слишком серьезны, а наниты сильно ослаблены электронной начинкой ножей Тиббса. Если Бладшот все еще отличался от человекоподобного мешка, набитого студнем из клочьев внутренностей и осколков костей, то ненамного, но Дальтона это не остановило.

– Ага! Ну, что ж ты не бьешься?! – завизжал он.

Вид окровавленного, истерзанного Бладшота снова, в который уж раз, разозлил его.

– Убивать – это проще простого, – выпалил он. – И мотивационные видео мне ни к чему.

За всем этим он даже не заметил, что поверхность воды подернулась рябью мерцающей нанитовой крови.

Избитый, израненный кусок мяса, открывший глаза, почти не сознавал себя ни Бладшотом, ни Рэем Гаррисоном. По большей части, он чувствовал только боль, неутихающую боль с вкраплениями новой и новой боли от новых и новых ударов. Попробовал высвободиться из чужих рук… но чего-либо, хоть отдаленно напоминавшего силы, в нем уже не осталось.

Тут из глубин вспухшей от гематом мякоти мозга пробилась наружу мысль. Нет, даже не мысль – воспоминание. О том, как Уиганс советовал «включить фантазию». Воспоминание тут же померкло, поглощенное новой вспышкой боли: удар угодил в подбородок, и Бладшот сплюнул кровью. Растекшаяся по поверхности, кровь пополам с нанитами металлически заблестела в голубом свете, струящемся из-под воды. В каждой ее капле обитали сотни тысяч крохотных роботов, и каждый из них был снабжен собственным подключенным к сети микропроцессором, с которым можно установить связь. Обмякнув в руках Дальтона, Бладшот забыл об израненной плоти, о боли, и потянулся мыслью к своему воинству из миллионов микроскопических солдат.

Вода подернулась рябью, пришла в движение.

– Что за х… – только и смог выговорить Дальтон, прежде чем к нему, извиваясь, потянулись чернильно-темные параболы, сформированные нанитами на поверхности воды. Достигнув бывшего «котика», вязкие, чуткие щупальца электроники поползли вверх по броне, проникли в разъемы, соединявшие экзоскелет с телом, и вмиг вывели из строя жизненно важные узлы бронекостюма, полностью обездвижив его, запирая Дальтона в камере, лишь самую малость превосходящей размерами его самого.

Те же наниты вынудили Дальтона уронить Бладшота в воду. Теперь его кровь возвращалась к нему. Залечивала раны. Алый шрам на груди раскалился от ее усердия. Окутанный паром, воскресший, Бладшот поднялся на ноги. Последние из металлических щупальцев втянулись в тело сквозь смыкающиеся раны, точно угри.

Онемевший от ужаса Дальтон не сводил с него глаз. При виде его испуга Бладшот не сумел сдержать презрительной усмешки. Взвинченный, он был готов ударить бывшего «котика», врезать ему – да так, чтоб кулак пробил тупую башку насквозь.

– Да-да, вот он, тот самый взгляд, – сказал он, повторяя собственные слова Дальтона. – Догадался, тормоз, а поздно!

И тут вся его злость, все напряжение исчезли, как не бывало. Сама безмятежность, Бладшот всего-навсего поднял руку и мягко толкнул Дальтона в грудь. Экзоскелет покачнулся, на миг замер, а затем опрокинулся в воду.

Бладшот взглянул вниз, в лицо Дальтона – под самой поверхностью, но накрепко запертого в особой, личной тюрьме – и не отводил взгляда, пока этот мерзкий ублюдок не захлебнулся.

Сирены, дым, панические крики и топот, грохот битвы и разрушений вдали – казалось бы, все это должно напугать Уиганса до потери сознания. Вместо этого, поддавшись ложному ощущению собственной безопасности, внушенному маской противогаза на лице, толкая перед собою тележку, полную позаимствованной в мастерских «RST» электроники, он чувствовал себя, точно ребенок в игрушечной лавке. Выбирал только то, чего заведомо не сможет себе позволить или воссоздать, воспользовавшись доступными ресурсами… ну и, конечно, чтобы в тележку уместилось. Описав полный круг, он вернулся к рабочему терминалу, в который вставил флеш-накопитель. На флешке хранился комплект кое-каких особо зловредных программ. Его бы воля – попросил бы Кей Ти сжечь серверную в последнюю очередь: из этого изолированного терминала много не выжмешь, но… ладно, хоть что-нибудь все-таки лучше, чем ничего.

Тут за спиной раздались шаги. Нет, Уиганс не запаниковал, не стал дурака валять, а просто спокойно, но быстро забрался под стол. В дыму пополам с парами галотана показался чей-то силуэт. Вот он остановился у тележки, уставился внутрь, и Уиганса тут же прошиб холодный пот. Искаженное яростью лицо доктора Эмиля Хартинга, одного из самых отъявленных психопатов, занимающихся прикладными науками, он узнал даже в дыму. Хартинг заозирался в поисках владельца тележки, но, не найдя Уиганса сразу, похоже, решил, что сейчас у него есть дела поважнее. Закашлявшись, доктор вновь скрылся в завесе дыма и газа, и Уиганс с облегчением перевел дух.