Ника Ракитина - Терапия [СИ]

— Я… я нечаянно!

— Цел?!

— Ну…

— Группа, группа, прием! Что там у вас?!

Женщина неуклюже приподнялась, опираясь о плечо своего защитника, и удивленно огляделась.

Каспер, ошеломленно мотая головой, сидел на земле чуть в стороне от всех, Йонас стоял на четвереньках неподалеку от сваленной в кучу поклажи, а из-за соседнего камня выглядывала голова Андрюса.

— Остальные баллоны не пострадали?

— Не… — студент уселся и ногой отпихнул кирку. — Его как раз в сторону дернуло перед тем, как рвануть…

— Просто чудо, что никого не задело.

— Да что случилось-то? — Эмма подтянулась к своему камню.

— Прынцесса не в курсе, — презрительно выплюнул Андрюс, но негромкий голос Густава тут же пояснил: — Мальчик решил потренироваться махать геологическим молотком и нечаянно попал по баллону с кислородом.

— Я ненарочно!

— Не-ет, ты не пацан. Ты обезьяна с гранатой! — продолжал разоряться инженер.

— Брэк!

Приятный голос Каспера прервал перепалку.

— Сейчас уже неважно, как это случилось и кто виноват. На три дня запаса воздуха на всех не хватит, поэтому предлагаю возвращаться.

— А… как же задание? — голос Йонаса задрожал от обиды. — Завалим последний этап, и нас ни в жисть не признают излечившимися.

— Лучше пройти еще один курс терапии, чем быть мертвым.

— Я слышал, что тех, кто не поддается лечению, направляют в изоляцию, — студент всхлипнул. — А я не хочу один… Слушайте, господин Гринюс, а вы ведь давеча что говорили.

— Что я говорил? — насторожился инженер.

— Говорили, что планета может для нас живой оказаться. То есть, пригодной.

— Мальчик, это лишь предположения.

— А если нет? Может, пришло время проверить?

— Пацан, не дури, — Каспер хрипло кашлянул. — Мы можем оставить мужчин взять образцы, а тебя и женщину отправить на корабль. Все равно, толку с вас. А тут ситуация чрезвычайная.

— Вдвоем? А если нападет кто? — озабоченно предположил Густас.

— Кто? Жуки? Впрочем, можешь пойти сопровождающим, мы и с Андрюсом справимся.

— Нет!

Йонас медленно покачал головой. — Так нечестно. Вы все время считаете меня молокососом и трусом. А я не такой!

— Ладно, не такой, — небрежно согласился Каспер и повернулся к инженеру. — Сделаем так…

Йоник охнул обиженно, всхлипнул, а потом закричал:

— А я-то думал, господин Гринюс, что вы действительно… настоящий человек! А вы! Ежели вы не хотите, тогда я сам!

И стал неловко шарить себе по горлу.

— Э-эй, ты что?!

— We are the champions… — пропел в ответ Йонас дрожащим голосом. — Я, я докажу вам, что не трус!

И парнишка, отползая на попе от протянувшего к нему руки Андрюса, дернул защелку шлема. Эмма зажмурилась, чтобы не видеть агонии.

— Не-ет! — заломил уши отчаянный визг нянюшки, а потом на минуту воцарилась тишина.

— Черт… это, это…

Женщина осторожно приоткрыла один глаз.

Четверо мужчин замерли в нелепых позах, а ветер Терры, сухой и теплый, ерошил русые кудри студента.

— У меня получилось! Видите, вы!

Эмма больше не слышала в наушниках его голос, но отчетливо читала по губам. А потом изумленно наблюдала, как Потерянные, один за другим, стаскивают шлемы.

Это бунт, да? Нет, я признаю, что не столь профессионален, как настоящий Парацельс, но я же учился! Я прилагал все усилия, чтобы сделать из Потерянных самостоятельных, сильных личностей, и вот, кажется, перестарался. И теперь они меня бросили…

Невесть откуда взявшаяся роса стекает по наружным стенкам, а, может, это я плачу? Да, нет, что за глупости, такие способности в меня не заложены. Но отчего так тянет где-то в недрах машинного отделения? Если б я был живой, решил бы, что это болит сердце…

Когда анализатор жизнеобеспечения показал, что Йонас лишился шлема, я думал, что у меня опоры треснут — так вцепился в каменистый грунт этой чертовой планеты. И больше всего в тот момент сожалел, что не имею ног, а то так бы и рванулся на помощь, бежал бы, чувствуя корпусом ветер, и…

Автопилот вовремя прервал мою истерику и в первый раз после посадки подал признаки жизни, мигнув лампами на пульте навигатора. Я спохватился и принялся поспешно вводить координаты для перелета к лагерю. А через минуту понял, что датчики все так же фиксируют жизненные показатели малыша. Я долго смотрел на монитор, потрясенно понимая, что больше не слышу голосов и что случилось то, чего я так боялся — проклятая Терра забрала моих подопечных. Они живы — вот же, мечутся по экрану зеленые линии, отсчитывая пульс, давление, мозговые импульсы. Только люди больше не хотят говорить со мной…

Единственный раз они вышли на связь — на следующий день после того, как скинули шлемы. Сказали, что приняли решение идти в долину, искать подходящее место для поселения. И я понял, что Андрюс снова заразил их своими дурацкими идеями, и неизвестно, до чего они там договорились в мое отсутствие. Я честно пытался их образумить. Перечислял возможные опасности, пугал голодом и болезнями, зачитывал графики погодных условий — тщетно. Йоник — мой робкий малыш — сказал, чтобы я один возвращался на Землю, что всю вину они берут на себя, а я, дескать, работал честно, и доказательством будет эта запись. А они больше не желают продолжать никчемную земную жизнь, и что Терра — это единственное место, где они наконец-то почувствовали себя людьми.

Связь оборвалась, а я, оскорбленный и возмущенный, решил возвращаться на родительское судно. Эти глупцы не понимают, что им не позволят рисковать, что сразу же после моего отчета сюда явится спасательная группа. Но это уже будут их трудности и их выбор. Я принялся вводить автопилоту координаты базы, на чем свет стоит костеря пациентов, и тут мой взгляд упал на неуклюжую фигурку из пластилина, оставленную на столике в кают-компании. Очертания показались знакомыми, и, приглядевшись, я узнал приземистый корпус, тонкие, чем-то похожие на ноги кузнечика, опоры, закругленный купол-нос, гордо устремленный в зенит, почему-то украшенный аляповатыми цветочками. Это что, я?

Манипулятор осторожно приподнял фигурку и поднес к видеокамере. На борту пластилинового корабля красовалось крупное синее слово. «Няня».

На следующий день я послал на родительский корабль краткий отчет, в котором говорилось, что неизвестный вирус проник в воздушную систему корабля, в считанные часы выкосив жизнь. В целях защиты остальных пациентов Парацельс-12 предлагал срочно отозвать оставшиеся на планете группы, а саму Терру для проведения терапии закрыть, как непригодную. Отключая мониторы, я еще раз вспомнил лица подопечных и мысленно пожелал удачи. Пусть я разорвал последнюю ниточку, связывающую нас, надеюсь, я дал им шанс начать новую жизнь. А я? Я — нянька, и я буду ждать — а вдруг понадоблюсь?