Андрей Ракитин - Чаячий Мост [СИ]

— Отойдите! Оставьте ее, не трогайте!

Сабина вцепилась ему в плечо. Крик ее был пронзителен, но Рене покоробило куда больше это внезапное и нелепое «вы», чем попытка остановить его. Она кричала что-то, он не слышал и не стремился понять. Оттолкнул ее движением локтя. Сабина с глухим стоном впечаталась в дверной косяк, и, закусив губу, смотрела на него мутными от слез глазами: то ли сестру ей было жаль, то ли больно, что он ее обидел.

— Вон отсюда! Все.

Никто не шевельнулся. Рене повернул голову, словно во сне увидел вставшую за спиной у Халька Дани, и лицо ее — белое, с синими пятнами глаз, — и вскинутые в немом изумлении брови Халька и дагу в его руке. Кажется, он что-то говорил…

— Убирайтесь! Я сказал непонятно?! — Рене подхватил Алису на руки и успел еще подумать, что теперь Хальк все равно что безоружен.

Пускай и без правил, но это была честная игра. Хотя бы потому, что он выбрал себе достойного противника, но, что прискорбно, недооценил остальных. Может быть, это было его единственной ошибкой. Как, наверное, и то, что, начиная эту игру, он не знал, чего он хочет, он не видел перед собой цели только соперника. Алису. Те, кто окружал ее, были всего лишь досадной помехой, неизбежной и оттого еще более раздражающей. Хальк или эта маленькая дрянь… Что ему до них? Единственное, что приобрел он в этой игре, так это Сабина. И кому какое дело, что он желал большего!..

Поле было белое-белое, укрытое чистым, влажно пахнущим снегом. Позади, на взгорке, нахохлившись колючими шапками, стояли сосны, земля под ними чернела осыпавшейся иглицей. Где-то Алиса уже видела это поле и эти сосны… Она стояла, подставив небу лицо, и вспоминала, словно бы через силу, что за спиной — болото, и бежать ей некуда. Что ровная снежная гладь обманчива и предаст ее при первом же шаге внезапно открывшимся окном трясины. И когда она остановится и замрет от горького ощущения бездоходности, оттуда, из-за сосен, на взгорок выедут и станут медленно спускаться вниз всадники на черных огромных конях с самострелами поперек седел.

— Алиса?.. Вы слышите меня, Алиса?

Она перевела взгляд. Лицо Рене было близко, совсем рядом, она ощущала щекой тепло его дыхания.

— Вы узнаете меня?

Алиса убрала с лица прядь волос. Руки дрожали. Она замерзла, но не замечала этого. Рене набросил ей на плечи свой плащ.

— Да, — сказала Алиса медленно. — Я вас помню, конечно же. Зачем вы меня привезли сюда?

Он шагнул к ней, за плечи притянул к себе.

— Вы помните, что с вами было?

В ее глазах метнулся и застыл страх.

— Помните, — ответил Рене за нее. — И вы, конечно, не хотите, чтобы все это повторилось. Вы ведь умная женщина.

Глаза цвета янтаря смотрели на него — и сквозь него, непонятно и загадочно усмехались запекшиеся послеобморочные губы, и насмешка была в этой улыбке, и обещание. Рене некстати вспомнил, как нес он Алису по коридору, к лестнице и вниз, к лошадям, а она, покорная и обмякшая, вот так же точно улыбалась ему…

— Я люблю вас, — сказала Алиса. Как будто не слышала ни единого его слова.

Редкий, вперемешку с крупинками льда, порошил с неба снежок. Тучи шли низко над соснами, задевая рваными краями колючие шапки. Ветер шуршал в сухом бурьяне. Рене молчал.

— Только не говорите мне, что вы любите мою сестру. Второго раза я не переживу.

Клод, подумал он. Конечно же, Клод… Но откуда ей знать, что он и Сабина… Это было слишком неправдоподобно — допустить хотя бы тень подобной догадки. Хотя — почему бы и нет? Что может сделать Алиса ему — или сестре? Алиса, которой все равно что больше нет на свете, и какое ему должно быть дело…

А если она передумает? Ее слишком многое держит сейчас… Рене слизнул с губ неожиданно горькую снежинку.

— Вы смогли бы отказаться от ваших… сказок? — Он долго искал слово и наконец нашел, и теперь ждал ответа. На лице Алисы были растерянность и недоумение, она словно еще не поняла, чего от нее требуют.

Она отступала от Рене мелкими шажками и зажимала ладонью рот, чтобы не закричать, а Рене глядел на нее и желал только одного: чтобы она согласилась. Пускай считает его мерзавцем, пускай Клод узнает обо всем и не миновать дуэли, пускай это согласие сломает Алису, а, значит, и Сабинку — все, что угодно, но только пускай она согласится. Потому что если нет, то как после глядеть в глаза Сабине?

— Алиса? Вы слышите меня? Вы согласны?

Он шел к ней, протягивая руки. Снежинки таяли на ладонях, превращаясь в холодные капли; пальцы были мокрыми.

Больше Алиса не отступала от него, и скоро Рене подошел вплотную. Ее лицо было так близко, что он ощущал на своих губах лихорадочное тепло ее дыхания.

— Вы согласны?

— Я люблю вас.

— Вы согласны?!

— Нет… — прошептала она и неловко осела в снег. Глядела на Рене снизу вверх обреченными глазами загнанного в ловушку зверя. Ждала.

— Мне очень жаль, — сказал Рене глухо и принялся натягивать перчатки. — Вы сами во всем виноваты. Прощайте.

Он уходил, не оглядываясь, аккуратно ступая по старым следам, чтобы не пятнать лишний раз такой чистый снег. Минуту спустя наклонился и, торопливо содрав перчатки, зачерпнул ладонями этого самого снега и долго оттирал руки. Снег таял и утекал сквозь пальцы, горячие капли буравили непрочную корочку наста.

Отойдя уже далеко, Рене оглянулся и увидел, как из-за сосен выезжают закутанные в плащи всадники. Стрелки, безликое воинство Одинокого Бога.

Он услышал, как вскрикнула Алиса. И обернулся.

Еще все можно было поправить, а он стоял и смотрел, как сужается вокруг женщины кольцо всадников, и думал, что даже и теперь Алиса не откажется ни от чего. А если так — то зачем?.. И значит, он не вправе помочь ей. Что с того, что эти губы шептали ему полубезумные, хмельные слова, и в горьком янтаре ее глаз плавилось и сияло такое, чего он никогда не видел в глазах ни одной женщины… и даже у Сабины. Что с того! Каждый должен рано или поздно расплачиваться за свои поступки. Чем эта девчонка лучше других?!

Когда все кончилось, он вернулся. Непонятно зачем. Удостовериться? Но он и так знал, что она мертва. Но повернуться и вот так просто уйти — было выше его сил.

Она лежала, скорчившись и подтянув к животу острые испачканные грязью колени, спрятав голову в заломленные руки — как будто старалась сделаться как можно меньше.

Рене пересчитал бельты. Пять из восьми — в снегу. Который из трех достигших цели оказался для Алиса смертельным — трудно было сказать, но, определенно, не первый.

Снег вокруг был истоптан копытами и перемешан с грязью. Рене постоял еще, поглядел и пошел прочь.

Больше здесь делать было нечего.

Я куплю тебе терновый венец.