Александр Ильин - На суше и на море - 1977

— Назад, отец! — завопил Джордж. — Табань!..

Повторять команду не пришлось: гребцы заработали веслами изо всех сил В ту же секунду черная вода взметнулась ввысь исполинским искрящимся фонтаном.

— Стоп! — крикнул Джон Дэвидсон. — Так держать! Дай ему, Джордж!..

Одно долгое мгновение Джордж смотрел, окаменев, на неясную громаду — от кита его отделяли каких-то пятнадцать футов. Воздух с шумом вырывался из ноздрей — кит спешил отдышаться, видимо понимая, что на поверхности задерживаться нельзя. Косатки налетали на него со всех сторон, как свора псов, пытающихся свалить оленя. Кит, такой огромный и страшный, одним взмахом могучего хвоста мог бы разнести шлюпку вдребезги. Джордж сжал гарпун обеими руками, поднял его над головой, уперся ногой в борт и швырнул что было мочи.

Реакция кита была молниеносной. Хвост его взвился вверх и ударил по воде с оглушительным плеском. Джон Дэвидсон прокричал что-то вроде: «Держись, кому жизнь дорога!..» Лодка плясала на волнах, как сумасшедшая, ведь кит нырнул совсем рядом. Канат, прикрепленный к гарпуну, со свистом стал убегать через носовой клюз. Джордж скорчился на дне, полагая, что в нужный момент отец остановит бег каната, накинув петлю на кнехт. Хорошо еще, что море было спокойным: даже на мелкой зыби шлюпка, казалось, то и дело взлетала вверх. От каната по воде тянулась резкая огненная черта. Джорджу никогда не доводилось видеть столь завораживающего зрелища.

Более получаса носились они на буксире у кита, направляясь то в открытое море, когда гиганту удавалось ненадолго оторваться от косаток, то обратно в залив, когда стая под водой вынуждала свою жертву повернуть к мелководью или прибрежным скалам. Один раз кит сменил курс так круто, что в шлюпке всех окатило с головы до ног. Рубашка у Джорджа промокла насквозь, он дрожал от холода. Выбегая в спешке из дому, он забыл взять куртку.

Гребцы встретили нежданный душ ругательствами.

— Опять этот мерзавец Том, — заявил Элф Гардинер, вытирая с лица соленую воду. — Ручаюсь, это он. Кончится тем, что в один прекрасный день он прыгнет прямо к нам в лодку.

— Да перестань ты ворчать, — оборвал его Джон Дэвидсон. — Капля доброй морской воды тебе не повредит. Да и кит-то уже почти наш. Иди на корму, Джордж, бери весло.

Они вновь поменялись местами: Джордж ухватился за рулевое весло, отец встал на носу с пикой наготове. Кит явно уставал, в любую минуту могла представиться возможность добить его.

— Готовь весла! — послышалась команда. — Греби! Подруливай, Джордж. Так держать! Нажми! Табань! Еще нажми!..

Новая огромная волна чуть не захлестнула вельбот. Косатки атаковали все настойчивее, выпрыгивая из воды и кидаясь на кита, движения которого постепенно слабели.

— Сближаемся, — распорядился Джон Дэвидсон. — Не так близко, Джордж. Он может еще хорошо наподдать…

Джордж повел лодку футах в пятнадцати вдоль тела кита, потом развернул ее носом к туше.

— Хорошо, — одобрил отец. — Так держать!..

Пика полетела в темноту и глухо стукнула кита в бок. Джордж, конечно же, во всем полагался на отца и все же не мог побороть страха: если пика не попадет в цель, кит разбушуется и тогда хлопот не оберешься. На всякий случай вельбот отошел назад, но кит не шелохнулся, лишь косатки продолжали вздымать тучи брызг. Джордж с облегчением перевел дух. И гарпун и пика попали в цель. Кит был мертв.

Возбуждение улеглось. Джордж отпустил рулевое весло и вгляделся в добычу. Горбач оказался крупным, примерно пятидесяти двух футов. Средняя длина горбачей футов на семь меньше. Этот был почти вдвое длиннее вельбота и, разумеется, во много раз тяжелее.

— Достань сигнальный фонарь, Джордж, — сказал отец. — А ты, Элф, зажги его…

Джон Дэвидсон никогда не разрешал зажигать в вельботе фонарь, даже глухой ночью, пока охота не кончится. Опасностей хватало и без риска разлить горящий керосин по дну шлюпки, несущейся на буксире у кита. Элф Гардинер зажег фонарь и передал Джону Дэвидсону. Тот высоко поднял его.

— Ну что ж, за этаким стоило погоняться, — заметил Берт Пенрит, глядя на огромную тушу, покачивавшуюся рядом со шлюпкой. По другую сторону туши раздавался назойливый плеск — это метались косатки.

— Неужели ночью будем тянуть к берегу, хозяин? — осведомился один из матросов. — До дому миль пять…

— Да нет, — ответил Джон Дэвидсон. — Косатки не дадут, готовьте буи и веревки.

Ориентируясь по свету фонаря, к ним подошел вельбот Грайга, и обе команды около часа усердно трудились, закрепляя буи и опознавательные флажки. Наконец Джон Дэвидсон сказал:

— Ну, до утра можно его оставить.

Но задолго до того, как они доплыли до маяка, руки и ноги Джорджа начало сводить от холода. Он не жаловался, сидел тихо, поджидая, когда же дядя Джим, узнав, что идут вельботы, зажжет на маяке огонь. Казалось, прошло много часов, прежде чем по левому борту появился свет. Ни отец, ни другие китобои не подозревали, каково состояние Джорджа, пока шлюпка не причалила. Все вышли на берег, а он остался сидеть.

— Пошли, Джордж, — бросил отец неторопливо. — Вылезай. Нечего там прохлаждаться.

Мальчик попытался подняться, но руки и ноги онемели и отказывались служить.

— Не могу, папа, — прошептал он виновато.

Только тогда Джон Дэвидсон сообразил, что с сыном неладно. — Что с тобой? Ты заболел?

— Нет, — выдавил Джордж, стуча зубами. — Мне холодно, папа. Наверное, судорога…

— Помоги-ка, Бобоу, — попросил отец одного из матросов. — Кто-нибудь дайте фонарь…

Китобои начали массировать Джорджу руки и ноги, но й это не дало результата. Пришлось Джону Дэвидсону взять сына на руки.

— С характером парнишка, — заметил Берт Пенрит, возвращаясь к шлюпкам, чтобы вытянуть их на берег. — Чуть вовсе не замерз, а ведь ничего не сказал…

— Черт, а не парень, — согласился Бобоу.

— То-то я удивился, — сказал Элф Гардинер, — когда хозяин послал его на нос гарпунить кита. И на руль поставил. Малый, пожалуй, еще пошустрее своего отца, а это что-нибудь да значит…

Если бы Джордж мог услышать этот разговор, то, несомненно, голова у него закружилась бы от гордости. Но сейчас его беспокоило только одно: как встретит их мать.

— Господи! — воскликнула она, сбежав с крылечка. — Что стряслось, Джон? Что с Джорджем? Ты не имел права брать его с собой в такую ночь! Я так и знала, что с ним что-нибудь случится. Он ранен…

— Да не волнуйся ты, — отвечал муж. — Ничего с ним не случилось. Все в порядке. Просто он не взял куртки, и его свело от холода, только и всего…

Джорджа внесли в дом и усадили на стул подле огня. Дядя Джим стащил с него рубашку, а мать принесла одеяло. Затем его тело стали растирать полотенцами. А отец даже заставил его выпить рому.