Александр Янтер - На суше и на море - 1978

Во время посещения нашей страны профессором Б. Гржимеком, выдающимся борцом за охрану дикой фауны, автор этих строк обратился к нему с просьбой высказать свое мнение по данному поводу. Профессор Гржимек сказал следующее.

«Большая часть морских слонов ушла ныне на отдаленные антарктические острова, такие, как Кергелен, Крозе, Южная Георгия, то есть в места, недоступные обычно для рядовых туристов. Что же касается полуострова Вальдес, то поездка туда тоже не из легких. Ведь это — Патагония, где десятки километров тянется пустынная равнина, сменяемая безрадостным плоскогорьем, покрытым низкой и тощей кустарниковой растительностью. К тому же здесь непрерывные ветры, нередко превращающиеся в настоящие песчаные бури. Чтобы добраться до самого «элефантерия», надо пересечь километровую береговую полосу, сплошь усеянную выбеленными на солнце костями морских слонов, печальный памятник былых времен их варварского промысла… Не каждый турист решится на подобное путешествие! Недаром в Аргентине можно услышать такое изречение: «Тот, кто задумал путешествовать по Патагонии, делает большую ошибку. Для этого достаточно остановиться на одном месте, и за короткий срок ветер промчит всю Патагонию мимо вас…» Так что «повальный туризм» этим местам пока не угрожает. Однако нельзя, разумеется, допускать появления людей на лежбищах в период размножения. Здесь нужны специальные обходчики, которые регулировали бы посещение туристами «элефантерия». Ведь нельзя забывать о том, что охрана морских слонов — этих реликтовых животных — касается интересов всего человечества».

Директора Московского зоопарка иногда спрашивают, можно ли содержать морских слонов в неволе?

Безусловно, можно. Ведь живут в зоопарках нашей страны — Московском, Алма-Атинском и других — моржи, близкие родичи морского слона. Важно, конечно, создать необходимые условия, обеспечить их правильным питанием и внимательным уходом.

В Штутгартском зоопарке морской слон Тристан прожил много лет, да еще и произвел на свет потомство. В этом немалая заслуга служителя зоопарка Гайнца Шарфа. Еще парнишкой пришел он работать в зоопарк, привязался всей душой к своим подопечным и, не будучи профессиональным дрессировщиком, добился того, что огромный, злобный морской слон признал его своим другом, ел из его рук, показывал различные трюки и даже на радость зрителям разрешал кататься на себе верхом. Подобного от морских слонов еще никому не удавалось добиться!

Когда Тристан прибыл в Штутгартский зоопарк с островов Тристан-да-Кунья (чему он и обязан своей кличкой), его жизнь зависела от того, как скоро он сумеет приспособиться к обитанию в пресной воде и научится вместо живой рыбы довольствоваться мороженой. Молодой служитель не отходил от своего питомца, и терпение его было вознаграждено: Тристан, объявивший было голодовку по прибытии в зоопарк и безучастно лежавший в углу своего бассейна (расходуя лишь запасы накопленного подкожного жира), вскоре сменил гнев на милость и принялся с жадностью поедать мороженую рыбу.

Однако дружба животного с человеком установилась не сразу. Гайнц Шарф рассказывает, что поначалу он никак не мог понять, почему каждый раз, когда он во время кормления нагибался к ведру за следующей порцией рыбы и снова выпрямлялся, его встречал удар в плечо — Тристан вместо благодарности злобно сверкал глазами и, поднявшись «на дыбы», скалил зубы… И только потом служитель догадался, что резкое выпрямление корпуса морской слон воспринимал как угрозу, поэтому он начал давать Тристану рыбу, сидя возле него на скамеечке. Это вполне удовлетворило «соперника», а «поза угрозы» скоро превратилась в «позу попрошайничества», столь обычную для зоопарковских животных, которых вечно чем-нибудь угощают, несмотря на все запреты…

Каждый приход своего служителя морской слон стал встречать радостным ревом, спешил навстречу, валился на спину, прося почесать живот и под ластами.

Вскоре зоопарк приобрел еще одного морского слона, на этот раз самку по кличке Марион, и в 1965 году впервые в истории содержания таких животных в неволе удалось получить от них жизнеспособное потомство. Правда, маленькую Изольду мать не приняла (молока у нее не оказалось), и приемной матерью пришлось стать все тому же Гайнцу Шарфу. Но как и чем кормить новорожденную? Опыта в этом деле не было. Срочно стали консультироваться по телефону со специалистами по ластоногим. Работники зоопарка день и ночь боролись за жизнь маленького морского слоненка. Цельное коровье молоко прогоняли через центрифугу и сгущали до нужного сорокапроцентного содержания жира, затем стали добавлять в него селедочный фарш и кашицу из мидий, причем кормили по пять раз в день. В течение тридцати трех дней служитель не знал покоя: он практически не покидал своего питомца.

И детеныш выжил! Изольда благополучно перелиняла, сменив свой «младенческий» черный мех на серебристо-серый, перешла с жидкого питания на селедку и сорока дней от роду впервые решилась спуститься в воду. Правда, только вместе со своей «приемной матерью», не отходя ни на шаг от спасительной руки человека. Но постепенно она смелела и уже не вынуждала Гайнца раздеваться и входить в холодную воду каждый раз, когда ей хотелось поплавать… Изольда быстро подрастала, и на решетке бассейна для морских слонов уже красовалась дощечка с надписью: «Тристан и Изольда». Полюбоваться на детеныша морского слона, выращенного в неволе, приезжали люди издалека. А Изольда тоже разглядывала посетителей своими большими круглыми удивленными глазами.

Но это длилось только полтора года. Молодая морская слониха сделалась жертвой чьего-то злого умысла: вода бассейна оказалась отравленной…

Что же касается Тристана, то он прожил в зоопарке до 1970 года, услаждая зрителей невиданным аттракционом «Катание на морском слоне».

Когда у Тристана стали проявляться старческие недуги, он почти ослеп и ориентировался лишь по слуху и по памяти, дирекция зоопарка стала искать ему замену. Вскоре в бассейне поселился Сэмми — новый молодой морской слон.

После смерти Тристана директор Штутгартского зоопарка доктор Нейгебауер писал: «Наверное, редко какое-либо животное доставляло стольким людям так много радости и развлечений, как Тристан своими ежедневными упражнениями… (истинный смысл которых заключался в том, чтобы заставить животное побольше двигаться и не ожиреть в условиях неволи)».

А Гайнц Шарф выучил этому аттракциону и нового обитателя бассейна, продолжая оставаться единственным в мире «наездником, оседлавшим морского слона». Однако «цирковой звездой» он себя никак не считает. «Это все Сэмми, — говорит он скромно, это его заслуга. Он достойный наследник нашего незабвенного Тристана!»